– Кофе, – ответила я.

– С молоком? Принести что-нибудь из еды?

Я посмотрела в меню. Даже простой взгляд на названия блюд поубавил мой голод, но я знала, что должна что-нибудь поесть.

– Кусочек вишневого пирога, – сказала я.

– Будете сливки или мороженое к пирогу? – спросила она.

Я не сразу ответила, и она предложила мне мороженое.

– Сливки у нас из баллончика, – сказала рыжая. – Испанцам нравится, но сливки подслащенные и оседают через пару минут. А вот мороженое местное, и оно великолепное. Но на пятьдесят центов дороже.

Хотя мой бюджет находился в плачевном состоянии (у меня не было больших накоплений и, естественно, мне не оплачивали отпуск), я подумала, что могу позволить себе потратить лишние пятьдесят центов на мороженое, и сказала, что возьму его. Официантка улыбнулась и исчезла в глубине кафе, а я меланхолично наблюдала за людской суетой на площади.

Наибольшая активность наблюдалась рядом со зданием, на котором трепетал флаг: из дверей непрерывно тёк поток людей. В бар на углу заходили мужчины средних лет, которые, по большей части, пили кофе, а также спиртные напитки из маленьких бокалов. Женщины забегали в магазины одежды, или шли мимо, по другим делам.

Через пару минут после того, как я села, за соседний столик приземлилась стайка девушек лет двадцати. Они достали айпады и стали оживленно обсуждать свое интернетовское общение друг с другом. Вокруг столиков и по площади носились мальчишки лет десяти. Мне понадобилось время, чтобы понять, что они пытались обежать площадь, не касаясь ногами земли. Ребята выполняли этот трюк, пробегая вдоль кафельной стены по бордюру, затем прыгая на мраморные скамейки и используя возвыщающиеся над землей кадки с растениями как платформы для прыжков. Когда они добрались до бара, один из стариков пристрожил их, пацаны крикнули ему что-то в ответ и скрылись, смеясь.

Рыжая девушка принесла мне кофе и пирог.

– Наслаждайтесь, – сказала она, поставив заказ передо мной, а затем отправилась обслуживать девушек за соседним столиком.

Кофе был мягким и кремовым, а вишневый пирог – вкусным. А что касается мороженого – оно было просто неземным! Я даже не заметила, как съела все, что стояло передо мной.

– Вам понравилось? – спросила официантка, когда я жестом попросила счет.

– Это было замечательно, – сказала я. – Не могу поверить, что нашла великолепное кафе в тихом провинциальном городке.

Девушка улыбнулась.

– Не такая уж у нас и провинция, – возразила она. – Тут до Бенидорма всего двадцать минут на машине.

– У вас много приезжих? – Я посмотрела на нее с сомнением. Не думала, что городок, вроде Бенифлора, может предложить что-то интересное тем, кто приехал за традиционным отдыхом на пляже.

– Вы будете удивлены, – ответила она. – Многие предпочитают не побережье, а горы, а в Бенифлоре есть еще и старинные арабские бани, которые привлекают туристов. Советую посетить их, если вы здесь остановитесь. Мои родители держат отель в пригороде. У них всегда полно постояльцев.

– Это тот, что небольшой, но комфортный? – заинтересовалась я. – Забыла название.

– «Ла Игера». – Девушка мило улыбнулась. – Этио означает «фиговое дерево». В нашем саду растет очень старое дерево. Родители считают это место особенным. Отель раньше был охотничьим домиком, а когда появилась возможность, они решили его модернизировать.

– Непростая задача, – заметила я.

– Мама и папа управляли отелем в Бенидорме на протяжении десяти лет, – сказала официантка. – Они знают, что делают.

– И дела идут хорошо?

– Пока всё отлично, – ответила она. – Где вы остановились? Вам стоит посетить это место.

– Я живу на вилле «Наранха», – сказала я. – Это…

– О! Дом старушки доньи Кармен. – Она кивнула, и ее кудряшки взметнулись от этого движения. – Как чудесно.

– Вы знаете это место?

– Все в Бенифлоре знают, – улыбнулась она. – Все узнают и о вас. Надеюсь, вы не скрываете какие-нибудь страшные тайны?

Среди моих тайн нет ни одной, достойной обсуждения, подумала я и спросила разговорчивую девушку: живет ли она здесь, или просто подрабатывает в кафе летом?

– Мама и папа переехали сюда до моего рождения, – ответила она. – Так что по месту рождения я испанка, а по воспитанию – англичанка. По вечерам я смотрю «Stictly»[1]^* и «Улицу Коронации» вместе с мамой, но болею за Испанию на всех важных спортивных мероприятиях и учусь в университете в Аликанте.

– А что изучаете?

Уже задав вопрос, я вдруг сообразила, что этот разговор был самым долгим за последние несколько недель.

– Психологию, – сказала она. – У психологов здесь хорошие карьерные возможности, а психология – это то, что меня действительно интересует.

– А родителям в отеле тоже помогаете?

Она отрицательно качнула головой.

– Нет. Как не крути, для меня будет лучше, если я не стану работать с родителями, – сказала она. – Моя хозяйка, владелица этого кафе – мать шефа-кондитера который работает в отеле у родителей. Она прекрасно готовит. Вишневый пирог, что вы ели, хорош, но уверяю, что за миндальные пироги можно душу продать.

– Попробую в следующий раз. – Я положила на стол весьма незначительную сумму.

– Надеюсь увидеть вас здесь снова.

– Я еще приду, – пообещала я. – Спасибо за информацию о здешних местах… Хм… А как вас зовут?

– Роза, – ответила рыжая. – Роза Джонсон.

– Я Джуно Райан. Было приятно познакомиться.

– Мне тоже.

Она снова одарила меня белоснежной улыбкой, а затем забрала пустые чашку и тарелку со стола и унесла их.

Я вернулась на виллу «Наранха» в приподнятом настроении. Бенифлор милый городок, а жизнерадостность рыженькой Розы была практически заразной. Кроме того, трудно было не почувствовать себя лучше под теплым солнышком и чистым синим небом. «Быть может, я начинаю душевно восстанавливаться, – подумала я. – Быть может, самое страшное позади, и дальше у меня всё будет в полном порядке».

Но это было мимолетное ощущение. Боль снова вонзилась в меня ножом, удар был глубокий, в самую суть моего существа. Неожиданно я услышала голос Брэда: «Джуно… Как ты, Джуно?..» Я резко повернулась, но рядом никого не оказалось. Сердце заколотилось в груди, как паровой молот. Я испугалась. А кто бы не испугался? Одна в пустом доме и вдруг голос ушедшего в другой мир человека…

Я знала про стадии переживания горя. Я изучала это. Понимала принцип: отрицание, злость, торг, депрессия и наконец принятие. Знала, что это не линейный процесс, что ты можешь переходить туда-сюда от стадии к стадии. Но не могла определить, на какой стадии нахожусь я сама. За последние недели я прошла через отрицание и злость. Я хотела оставить их позади. Но я не знала, как тут можно торговаться. Ничто и никто не сможет вернуть мне Брэда. А если бы он и вернулся – что бы я ему сказала? Что бы он мог мне сказать? Его обман нельзя объяснить. Никакое объяснение не заставит меня почувствовать себя прежней. Если я и находилась на одной из этих пяти стадий, то это, наверное, была депрессия, потому что было тяжело не замечать тяжелый груз отчаяния, с которым оставили меня наши мутные отношения.

И все же мне не хотелось думать о себе, как о человеке, подверженном депрессии. Обычно я из тех, для кого стакан наполовину полон. Но никто не предупредил меня каким всепоглощающим может быть горе. Как оно может подкрасться и полностью охватить тебя, когда тыдаже ничего не подозреваешь. Как оно можетвыбить почву у тебя из-под ног и унести неизвестно куда. А когда ты толком несоображаешь имеешь ли права горевать – это еще хуже. Мое сердце разбито, потому что Брэд меня обманывал, или потому что он умер? Я места себе не нахожу из-за его предательства, илипотому, что больше никогда-никогда его не увижу? У меня не было ответа на эти вопросы…

Мне нужно забыть Брэда, забыть и постараться больше не вспоминать прошлое. Зачем пилить опилки, мысли о нашем совместном существовании давно превратились в дым, в туман, который развеял ветер.