– Мама…, – шепот парня был едва различим. Со стороны казалось, что он беззвучно шевелит губами.

– Что ты там расселся? Вставай быстро.

– Мама … Прости… Мама, – последнее слово Валентин проорал изо всех сил. Его тело сотрясали рыдания. Он схватился за голову и раскачивался из стороны в сторону. Он не видел надзирателя, не видел ничего, что его окружало.

Головокружение становилось все сильнее и ей стоило больших усилий удерживаться от падения. Проплывающие перед её глазами стены зданий разрешали к себе прикасаться. В них она видела единственных защитников. Шум в ушах не заглушал крики, приближавшиеся к ней все ближе. Страх не пробивался к сознанию. Хотелось спать. Марта присела у парапета очередного плывущего дома.

– А что это за богачка у нас здесь валяется? – голос молодого парня выдернул её из состояния забытья.

– Помогите мне, – Марта тихо позвала на помощь.

– Тебе помочь? Деньгами? – парень смеялся все громче. Сбитый носок его кроссовок пинал по бедру девушки, сидевшей на земле.

– Позвоните в службу спасения, – Марта не ощущала пинков, которыми её одаривал незнакомец.

– Я сейчас тебе помогу, – он свистнул, привлекая внимание группы парней, едва не свернувших в проулок, – сюда, у нас тут появилось дельце.

– Это конец. Неизбежность.

– Согласен.

Помещение, утопленное предусмотрительным образом в полумрак, скрывало их лица. Оба беседующих видели в такой атмосфере лучшую предпосылку для конструктивного диалога.

– Сейчас либо никогда, – более пожилой мужчина не испытывал сожалений, скорее ощущал едва уловимую от грядущих перемен радость новизны. Он жаждал новаторства во всем. Время неизменно меняет все, к чему прикасается.

– Не стану спорить, – владелец кабинета, отданного во власть особого уровня разговора, также не тревожился о формате будущего. Оно виделось лучшим вариантом, нежели тот, что приходилось ежедневно отмечать.

– Вальдемар, тебе следует принять участие в заседании Клуба.

– И я там буду.

Опираясь на трость, Карл поднялся с кресла. Он предпочитал передвигаться по комнате, когда приходилось размышлять над чем-то грандиозным.

– Они будут обсуждать изживший себя мир. Впереди ничего нет. Бездну, вырытую мшелоимством, следует замостить.

– Кем? Карл, в неё угодило столько миллиардов человек, но места все равно хватает.

– Численность людей велика. Мир мог получить множество уникальных личностей. Увы, превалирующая часть населения ничего не может дать, но требует для себя все больше материальных благ. То есть затрат.

– Скажем так, общество не нуждается в имеющемся количестве человек.

– И это означает? – Карл знал ответ, но жаждал подтверждения словами друга.

– Что следует строжайшим образом регулировать численность населения ни одной страны, а всей планеты, – ничего нового в своем мнении Вальдемар не нащупал, подобные предположения перманентно возникали в каждом веке.

– И ты думаешь, что предложение контроля численности населения встретят одобрительно миллиарды не привыкших глобально мыслить индивидуумов? – Карл засмеялся, не рискуя получить обвинения в цинизме.

– Ни за что. Они будут драться за право рождения своих многочисленных потребителей ресурсов.

– И за свою жизнь.

– Рожденным хочется жить. Вполне понятное желание, – Вальдемар неоднократно пытался отыскать в себе сочувствие. Они в нем его убили.

– Закономерно.

– Но это мало, кого будет интересовать. Уже не будет. Опять достигнута координата предельного терпения.

– Мне хочется застать эту великую битву, – поклонник эстетики не пытался скрывать отвращения, какое в нем вызывали слишком упрощенные личности.

– Боюсь, что тебе не понравится это зрелище. Равно, как и мне, и членам Клуба, – Вальдемар юлил, но получалось у него это исполнять безукоризненно.

– Выхода нет, – эстет покрутил ручку трости, когда он нервничал, этот жест действовал успокаивающе.

– Как бы это ни было жестоко, но нужно положить конец разрушению планеты и истощению и без того ограниченных ресурсов, – с экономической точки зрения Вальдемар видел в озвученных им словах выход. И маскировку собственной цели.

– Более того, эти мероприятия требуются для сохранения вида, – Карл оправдывал антигуманистические варианты в борьбе с «пустым миром». Страшили только не четкие критерии отбора тех, кто сможет вступить в новый мир. – Человечество стало высокоразвитым, и разбавлять его чрезмерно простенькими и незамысловатыми фигурками выглядело губительно для общей картины.

– Меня всегда удивляла маниакальная тяга не самых идеальных людей к воспроизведению потомства. Не ради праздного интереса я изучал, ты сейчас меня поднимешь на смех, общение этой прослойки людей на форумах.

– Восхищен. Ты себя не жалел. И что там удалось найти?

– Я потратил время, но не напрасно. И убедился в верности предположений. Почти каждый, кто видел исключительную цель собственной жизни в родительстве, не обладал даже элементарной грамотностью. Они пусты. Нет целей. Идей. Желаний. Все сведено к рождению и воспитанию детей. Но что могут воспитать в детях те, кто не имеют широты мировоззрения и чья жизнь сужена до получения пособия и приготовления жалкого обеда? Ничего. Но самое нелепое, что эти бездарные индивидуумы смели оскорблять умных и талантливых людей. И что меня удивляет, сами они мечтают родить великого человека.

– Если они сами не смогли стать личностью с именем, то сомнения берут об удачном процессе воспитания детей, – Карл припоминал, как самому приходилось отбиваться от злорадствующих особ, отпускавших колкости в его адрес по поводу отсутствия семьи. Пояснять нападающим на него особам, почему он предпочел одиночество сожительству с тем, кого он не сможет любить, модельер не считал должным.

– Так они и не желают двигаться к вершинам саморазвития. Их стагнацию усиливает обостренное внимание к воспроизводству потомства. Любой человек, владеющий мало-мальски значимым статусом, рассматривается ими через призму наличия детей, – Вальдемар отпил виски, взяв паузу. Разговоры на данные темы ему не нравились.

– Думается, что таким образом они хотят показать себя сколь-нибудь значимыми.

– В рождении детей они видят свой след на земле, – Вальдемара смешила попытка обычных умов замаскировать тщеславие.

– Вот только они понять не могут, что след от себя нужно оставлять достижениями и собственным именем, а не размножением. Мало кто помнит своих, если не бабушек и дедушек, то прадедов и прапрадедов. Слабеньким мне видится след в виде детей и внуков.

– Дети и внуки – это, по сути, посторонние люди, которым надлежит становиться собой, а не жить ради памяти имен всех родственников.

– Я буду циничен, как обычно, но большая часть людей становятся на земле очередной могилой с надгробием, имя на котором ничего не значит, – модельер для своего тела после кончины предусматривал исключительно кремацию.

– И я понял, что мне их не жаль, – Вальдемар не признавался в том, что жаждал мести. Даже тому, кто лучше всех поймет его позицию. И даже согласится с ней.

– Примитивная жизнь не вызывает сожаления. Но прошу не сравнивать таких индивидуумов с животными. Те также живут с целью сохранения вида. Неосознанно. На уровне программы, вложенной в них природой.

– Роль животных для планеты собственная. Без них планета утратит свой привычный вид. И не только вид. В принципе до сих пор не ясно, почему природой создано такое многообразие организмов. А что касается отношения человека к видовому разнообразию, оно все ещё соседствует с противоречиями. Возникло мнение, что животные оттягивают на себя ресурсы.

– Некоторым представителям нашего вида жаждется конкурировать в своей значимости и с животным миром.

– Достигший интеллектуальной высоты не станет устраивать соревнования с животными и противопоставлять им свой вид. Человеческое общество нуждается в самом себе. Но оно не имеет права грубо вторгаться в жизнь других видов. К тому же, следует учесть, что биологическое разнообразие необходимо миру, по крайне мере, в присущем ему устройстве. А вот планете сам человек стал вредить. Капитализм запустил механизм уничтожения экологии. Пустым умам это неважно. Их беспокоит только обеспечение собственного потомства в рамках популяции. Что будет далее, их не заботит, – Вальдемар неоднократно представлял в мыслях модель общества, каким оно станет без вмешательства в его деградирующее развитие.