– Не сгинем! Вдвоем сподручнее и веселее, у меня ружьишко есть, пачка соли и табак самосад, спичек правда пол коробка, ну ничего придумаем что-нибудь. Ты курящий? – поинтересовался Геннадий.

– Нет, бросил, – ответил Рябинин.

– Тогда давай разведем костер и спать. У меня плащ-палатка имеется, не замерзнем, – стал собирать сухие сучья Геннадий.

Рябинин стал ему помогать.

Когда развели костер и улеглись бок о бок на плащ-палатку, Геннадий неожиданно спросил:

– Вот ты человек городской, с образованием, наверное, – начал издалека он, – объясни мне деревенщине неотесанной, как можно жить в двадцать первом веке общиной староверской, ходить в лаптях и слыхом не слыхивать про цивилизованное общество, не знать, что такое телефон и телевизор, жить без света, а на медведя ходить с рогатиной.

Рябинин напрягся:

– И где ты видел такую общину? – почесал он свой заострившийся нос.

– Да тут недалеко, километров семь – восемь. Самое интересное, – продолжал он, – что я всю жизнь здесь живу, и отец мой здесь жил, и дед, и никто про них слыхом не слыхивал. И никогда видеть не видывал. А самое интересное их деревня называется «Камыши», так наш Лесхоз еще до революции назывался. Еще в гражданскую, дед рассказывал, белогвардейцы спалили ее дотла. А уж потом при советской власти, здесь сначала зверосовхоз был. А когда в перестроечные времена все развалили и зверя повывели, лесхоз образовался. Теперь из-за границы за валюту зверя покупаем и разводим заново.

– Так, причем тут «Камыши»? – вернул Рябинин отвлекшегося от основной линии Геннадия.

– Да стоят эти «Камыши» на речке Гнилушке, у развилины, прям как наш Лесхоз, – развернулся в сторону Рябинина рассказчик и подставил руку под голову. – Чувство такое, что место тоже, а все остальное другое какое-то.

– А с этими людьми вы разговаривали? – принял аналогичную позу Рябинин.

– Конечно спрашивал, как до Лесхоза добраться, но они странные какие-то смотрят на меня, как на приведение, крестятся, да плечами пожимают. Геннадий сел, достал кисет с самосадом набил им кусочек газеты и прикурил головешкой от костра. – Если честно, я побоялся у них остаться. Вдруг это секта какая-нибудь. Вдруг они какие-нибудь «чернокнижники» и у них человеческое жертвоприношение практикуется. Куда только наш участковый смотрит?..

– Понятно. – тяжело вздохнул Рябинин.

– Что тебе понятно? – стал допытываться Геннадий.

– То, что я вам скажу, может вызвать у вас шок или тяжелую депрессию. Так что давайте лучше спать. Как там в сказках говориться – «утро, вечера мудренее».

– Нет, ты скажи мне! Иначе я с ума сойду до утра, – допытывался тот.

– Хорошо. – начал Рябинин. Он тоже не хотел спать и его самого одолевали тяжелые мысли. – Дело в том, что вы Геннадий, и я наверное тоже, попали в какое-то параллельное измерение, скорее всего в прошлое. Поэтому вы не можете найти свой дом, а я Ежовку. И вас нет в нашем мире, то есть в будущем, уже два года, а не два дня. И за эти два года на заправке появилось кафе. О котором вы ничего не знаете.

– К-и-как два года? Т-и-ты шутишь? В к-и-какое т-и-такое прошлое? – от удивления Геннадий стал икать и заикаться.

– Не знаю, но такое в этом лесу бывает, – как можно спокойнее ответил Рябинин.

– И ч-что? Мы тут з-и-застряли на всегда? – не проходила никак икота.

– Вот этого я не знаю, – с уверенностью произнес оперативник. – Однажды я вернулся. А как случится в этот раз не имею не малейшего представления.

– Вот ведь, проклятая наследственность! – наконец совладал с собой Геннадий. – У меня прабабка так пропала. Ушла в лес и не вернулась в первую мировую еще. Медсестрой была в госпитале. На похороны матери ее отпустили с фронта. После похорон пошла в лес за травами целебными для раненных, и больше не вернулась. Решили, что медведь задрал, да и закопал где-нибудь тело преть. Он ведь душегуб с душком мясцо любит. И собак с собой брали, а все едино не нашли, даже косточек.

– А тут медведи водятся? – спросил Рябинин, озираясь по сторонам и прислушиваясь к шорохам.

– Да есть чуток. А еще волки. Но теперь они сытые к зиме готовятся, жиру припасают.

Рябинин поежился. Проверил карман. Там лежал его табельный пистолет Макарова с полной обоймой и удостоверение. Рука коснулась холодной стали, и на душе сразу потеплело.

– А как ее звали? – поинтересовался Рябинин.

– Кого, прабабку? – переспросил Геннадий.

– Угу, – промычал тот.

– Марией, кажись, – снова стал укладываться поудобнее Геннадий. – Так вот я думаю, может мне по наследству передалось, от бабки…

– Может быть и передалось, – начало клонить в сон Рябинина, ноги которые до этого замерзли и «гудели», теперь нагрелись и успокоились. Рябинин опустил голову на сумку и закрыл глаза.

– Я слышал, что в этом лесу несколько лет назад, какие-то студенты пропали, правда это ближе к Латуринску было, – все припоминал Геннадий. – Потом кого-то нашли. Но не всех…

Егерь помолчал с минуту, за которую Рябин успел уснуть и вновь громко заговорил. Рябинин от неожиданности проснулся, но слушать несчастного егеря не стал.

– Так, это что получатся? Пока я в этом лесу скитаюсь, моя Галка замуж выйдет за Вовку Куропаткина? – наконец-то дошло до Геннадия. Это что она меня значит бросит, и я больше никогда не увижу ни ее, ни Пашку с Танюшкой?..

Егор уже не слышал его душевных излияний, а крепко спал.

Снова ему снились девушки в хороводе, и снова они играли с ним в прятки…

Под утро Рябинин замерз и проснулся. Костер давно погас. Всюду стоял сизой пеленой густой туман. В радиусе метра, уже ничего не было видно.

– Геннадий! Геннадий! – стал будить он своего собрата по несчастью.

– Чего тебе? Только уснул. – закряхтел тот.

– Давай кофе пить и дорогу искать, – выдвинул план действий Рябинин.

Геннадий потянулся, огляделся по сторонам.

– Туман? – поежился он. – Теперь надо ждать полудня, пока пройдет. И видя недовольное лицо Рябинина добавил. – Но может и раньше, если солнце веселое будет.

– А сейчас, оно что грустное? – стал разливать кофе Рябинин, себе в крышку термоса, а попутчику в железную кружку, которую тот вытащил из своего рюкзака.

– А шут его знает, не видно из-за тумана, – пожал плечами Геннадий.

Доели последние бутерброды и допили кофе. Солнце на их счастье оказалось «веселым». Туман прошел раньше обещанного Геннадием.

– Значит вы лесник? – для поддержания разговора спросил Рябинин.

– Егерь! – ответил Геннадий.

– А ты, кто? И на кой черт тебе Латуринск?

– Я следователь, оперативного отдела, – ответил Егор. – А в Латуринск ехал по служебному делу. Но машина подвела.

– Понятно. А что за дело? – перехватил инициативу Геннадий.

– Да девушки пропали. И мне кое-что надо было выяснить, – объяснил Рябинин.

– В лесу что ли? – зевнул уточняя егерь. – Девушки в лесу пропали? – повторил вопрос он глядя на лицо Рябинина, который думал о чем-то своем.

– Нет, в городе, – отозвался оперативник.

– В Латуринске? – не оставлял его в покое Геннадий.

– Нет, в областном центре, – никак не мог сосредоточиться Рябинин.

– Так на кой ляд тебе Латуринск? Или девчонки местные? – не унимался он.

– Нет, не местные. Давайте сменим тему разговора, это профессиональная тайна, – твердо ответил оперативник, чтобы егерь наконец-то отстал от него со своими расспросами.

– А-а-а, тайна, – разочарованно вздохнул тот, и понимающе кивнул. – Так куда мы направляемся? – сменил он тему разговора, как ему велел Рябинин.

– К староверам, которых вы видели, – поправил на плече сумку оперативник. – Показывайте куда идти?

– Туда, – указал в сторону речки Геннадий.

Шли минут десять, вышли на небольшую поляну. Егерь громко чихнул и спугнул сорок дремавших на макушках деревьев. Те всполошились и подняли шум. И тут же из кустов появился маленький косматый старик с облезлой, реденькой бороденкой.

– Кто такие? Почто шумите в лесу? – набросился он с вопросами на путников.