Кира, заманчиво улыбнувшись, промолчала.

– Давай как обычно после уроков пойдём ко мне? Уроки сделаем… А после можно посмотреть какой-нибудь вышедший недавно в прокат фильм.

Она кивнула, поправив чёлку:

– Только ненадолго. Меня мама пасёт.

***

– Ты потеряла серёжку, – Максим протянул Кире маленькое золотое украшение.

– Ой… И правда, как ты её нашёл? Я даже не заметила её отсутствия, – растерянно сказала она. – Спасибо.

Прикасаться к ней Максиму в этот раз было страшно: а вдруг оттолкнет и на этот раз окончательно, испугавшись новых ощущений? Вдруг он ошибся, и исправлять что-то слишком поздно? Но… Нет. Она его не оттолкнула. Её кожа вдруг стала холодной, а длинные ресницы прикрыли её радужные глаза.

– А у тебя сарафан помялся, вот здесь, – сказал Максим, и его пальцы провалились в глубокую тканевую складку, из которой показалось красивое бедро девушки.

– Прекрати. Я щекотки боюсь, – передёрнулась Кира.

– Если бы только щекотки, – ухмыльнулся Максим.

– Ах, так?! – девушка состроила такое лицо, будто она до конца не решила окончательно, разозлиться ей или рассмеяться.

Рука Максима забралась непозволительно высоко, и Кира невольно отодвинулась.

– Кого ты боишься, Кира? – спросил Максим, но она не ответила, молча отвернувшись к стене, на этот раз отгородившись молчанием. – Не уходи, пожалуйста.

Она молча кивнула и позволила обнять себя. Максим коснулся губами её волос, шеи… Бешеный пульс на мгновенье замер. Её руки обвили его шею, а губы робко, нерешительно коснулись шершавой щеки и тут же, словно испуганная собственным поступком, Кира попыталась оттолкнуть Максима, но как-то нерешительно. От неловкого движения лямка школьного сарафана соскользнула с плеч…

К чёрту его, этот сарафан…

«До чего же она хрупкая», – подумал Максим – ключицы сходились вместе, а в ямке между ними жил всё тот же сумасшедший пульс.

Её пальцы, путаясь в пуговицах, пытались расстегнуть его рубашку, случайные прикосновения дразнили, обжигали… Кожа к коже, один огонь, один пульс, одно дыхание на двоих…

Максиму было страшно причинить боль Кире своим неловким движением, но с каждым ударом сердца контролировать себя ему было всё сложнее.

Её пальцы скользили по напряжённой шее, её клыки оставили отметину на его плече, и… какой к чёртовой матери контроль, когда она выгибалась навстречу, требовала, диктовала, подчинялась! Это становилось похоже на бой: вдох за вдох, поцелуй за поцелуй, стон за стон…

Потом, позже, когда сознание возвратилось в одуревшее, утомлённое тело, Максим долго не мог понять, кто вышел победителем, да и была ли победа вообще. Кто был инициатором: она или он? Ничья. Никто. Вместе. Вдвоём.

Кира ласково гладила плечи парня и виновато прошептала:

– Прости.

– За что?

– Я испугалась, я не думала, что так… сильно.

– Тебе было больно? – нежно спросил он, нарисовав пальцем невидимую линию на её груди.

– Больно? Глупость какая, – растерянный вид Киры показывал, что это было не совсем так.

– И мне здесь тоже, – сказал он, когда её ладонь коснулась длинной царапины на плече.

– Это я? – виновато прошептала Кира.

– Наверное, – Максим притянул её к себе, так, чтобы близко-близко, чтобы вблизи рассмотреть эти большие голубые, почти синие глаза, и ресницы, и улыбку, и спутанные волосы, чтобы услышать нервное биение сердца и судорожное дыхание. Собственные мысли казались ему тяжёлыми и какими-то хищническими.

– Что ты делаешь? – её слова согретым в лёгких воздухом скользили по коже.

– Ничего, смотрю на тебя.

– Зачем?

– Просто… нравится, – манящим голосом ответил Максим.

Смотреть, обонять, осязать… пробовать на вкус и… сходить с ума. Оказывается, это не так и страшно…

***

Кира вернулась домой другой: ещё более уверенной в себе, ещё более дерзкой и ещё более счастливой от того, что, наконец, стала взрослой и как все – женщиной. У Максима она стала не первой девушкой, с которой у него был секс, и в его опытных, как ей думалось, руках она чувствовала себя под опекой и защитой. Кира позволила руководить собой, отвечая на ласки Максима действиями из своей бурной фантазии. А Максим, провожая домой девчонку, лишившуюся под ним девственности, ощущал себя самцом прайда, завладевшим лучшей самкой сафари. Он ухмылялся, видя, как Кира лёгкой походкой шла с ним под руку, треща о завтрашнем дне. Его самолюбие росло, показывая его настоящую, тщательно прикрытую дьявольскую сущность.

– Пока! – прильнув к его губам, пропела Кира.

– Пока, – кивнул Максим. – Завтра снова ко мне?

– Ну, давай… – загадочно улыбнулась Кира. – Я не против.

– Я уже жду не дождусь, – пыхтя от страсти, пробасил Максим и прижал Киру к себе, намекая, что его терпение не продлится долго.

– Мне пора, – прошептала Кира, запустив свой язык в его губы и ощутив его горячее дыхание.

На следующий день Кира нарисовала на веках эксцентричные стрелки, которые сделали её глаза невероятно сексуальными и притягательными, как у египетской принцессы. Учителя делали ей замечания с требованием смыть разврат с юного лица, но девушке было всё равно. Ей было важно одно – Максим не сводил с неё глаз, раздевая взглядом и мысленно впиваясь губами в её молодое и красивое тело.

Вечером всё повторилось. На губах Максима появилась лёгкая улыбка:

– Сегодня ты можешь творить со мной непристойные вещи.

– Конечно, – прошептала она. – А какие непристойные вещи?

– Главное – не игнорируй свои фантазии.

«Урок начался», – подумала Кира, в тумане возвращаясь к реальности.

Она мысленно встряхнулась и посмотрела на Максима из-под густых ресниц. Он был красавцем: высок, строен, спортивен, молод. Его плоть была длинной, массивной и твердой. Она почувствовала, что её бьёт дрожь. Она действительно думала о своих сумасшедших фантазиях.

– Как? Я не знаю как с ним правильно обращаться, – прошептала она, ей было необходимо знать.

– Существует множество способов. Я обещаю, что вскоре ты будешь желать его, умолять. Я научу тебя, как целовать, как одеваться для мужчины, как дразнить и возбуждать его, сколько ему позволять и как заставлять его просить… Всё, что ты должна знать о том, как заставить нас сходить с ума от ревности. Всё, чтобы заполучить нас и удержать… Ты всему научишься, если ты будешь со мной.

Да, да, да… Научить всему, чего она не знала, тогда она могла бы чувствовать себя могущественной. Может быть, Кира сошла с ума? Нет, она так не думала.

Падение с небес на землю снова было болезненным.

– Котёнок, как ещё ты можешь всему научиться, если ты зажата? – от этих слов Кира слегка поёжилась, будто её обдали холодной водой. А нутро горело от калейдоскопа тех картинок, которые он вызвал в её воображении, в голове всё ещё звучали его чувственные слова, совращая и призывая её к действию.

Максим открыл выдвижной ящик стола, где лежали три упаковки дорогих презервативов…

Прошло несколько месяцев. Кира и Максим продолжали встречаться, наслаждаясь уже отнюдь не первым юношеским сексом. Кира чувствовала к этому парню благодарность за то, что он многому научил её, она любила его, холила и лелеяла, как дорогой подарок судьбы.

Летом Максим уехал на сборы по дзюдо, а Кира терпеливо ждала любимого, без задержек отвечая на его телефонные звонки и смс. Она придумала грандиозный план вечера, когда Максим вернётся домой: купила сексуальное нижнее бельё на деньги, подаренные на день рождения, позаботилась о том, чтобы её кожа сияла от красивого загара, нашла укромное местечко на диком пляже реки.

В тот день она приехала в квартиру Максима, чтобы помочь ему разобрать с дороги чемодан, но, открыв знакомый ящик письменного стола, она не увидела в нём привычно лежащих там презервативов…

– Максим, у нас эти… ну… презервативы закончились, – замялась она, оборачиваясь на знакомый тайник.

– А… да, я куплю, – отозвался Максим.