— Компьютер, повысить температуру помещения до 34 градусов Цельсия, — скомандовал Спок.

Усевшись на кровать и откинувшись на изголовье, он извлёк из сумки персональную двупространственную консоль и убедился, что личное устройство кодирования на месте. Даже несмотря на то, что его разговоры Звёздным Флотом уже не записывались, во Вселенной хватало других не менее жадных глаз и ушей.

Нажав на кнопку, Спок подключился к подпространственной связи. Сверившись с внутренними часами, он понял, что до предоплаченного времени осталась ещё двадцать одна минута. Поэтому он занялся тем, чем занялся бы любой разумный человек с безлимитным подпространственным доступом — стал сёрфить в сети.

Прошло два с половиной месяца с тех пор, как он в последний раз видел Нийоту. Он столкнулся с теми же трудностями, какие испытывал во время её пребывания в Африке. Тому, что они часто сходились в спарринге с Первой в спортзале, была причина — он часто там бывал. А ещё он много медитировал. Но, как сказали бы люди, он «справлялся». Поначалу это было для Спока непросто. Его тонкий слух улавливал обрывки сплетен членов экипажа, которые порвали со своими пассиями дома. Похоже, это было почти ожидаемо — что пары расстаются перед отлётом.

В какой-то момент он сам выдал Нийоте ту же тираду, что и в день их неудачного слияния разумов, дав понять, что не накладывает на неё никаких обязательств. На что, к его огромной радости, та пришла в ярость — в такую ярость, что даже он смог без труда распознать её эмоции. Она сдвинула брови, сжала челюсть, а после вообще на него наорала, сказав, что её родители были то вместе, то порознь почти десять лет — и как он смеет думать, что она настолько слаба, что не сможет выдержать столь краткой разлуки.

От этого на сердце потеплело.

Переносить разлуку было тяжело… но всё же лучше, чем постоянно быть под наблюдением в Академии.

Сейчас «Фаррагут» был не в режиме боевой готовности, поэтому почта и подпространственные звонки Спока и Нийоты индивидуально не отслеживались. Все входящие и исходящие сообщения записывались и принимались по обычным стандартам защиты информации и шифрования. Корабельные компьютеры не использовали устройств шифрования, как у Нийоты, и, поскольку ни один из них не работал над секретными заданиями, они просто не хотели беспокоиться о том, что их могут подслушать.

Что касается их связи, теперь об этом можно было не волноваться. Технически их отношения уже не были нарушением устава. Она была кадетом Академии. Он был офицером по науке во флоте и никак не влиял на её будущее назначение. С точки зрения разницы в званиях, такой расклад был, конечно, не идеальным, но зато они попадали под планку официально допустимого.

Они всё ещё скрывали свою связь ото всех. Нийота не говорила об их отношениях с приятелями-кадетами. Спок не говорил об этом с товарищами по команде. Начало их романа совершенно точно было незаконным. Да и всё ещё оставался открытым вопрос: вернётся ли Спок на свой пост в Академию или же останется действующим флотским офицером.

Хотя они могли говорить почти обо всём, о чём хотелось, они не могли разговаривать так долго, как хотелось. Подпространственная связь была дорогой… У Спока был двухчасовой доступ к корабельному каналу видеосвязи раз в месяц. Почта — почти без ограничений, но она не могла сравниться с возможностью видеть друг друга.

…и кое-что они просто не могли заставить себя сказать или сделать из-за возможности просмотра записей их разговора. Не то чтобы другие пары в разлуке такого не делали или не говорили, но Спок и Нийота считали возможное раскрытие их личной информации слишком унизительным, а потому не рисковали.

На консоли Спока загорелся красный огонёк. Он нажал на кнопку, и экран заполнили статические помехи. Спок набрал код для устройства шифрования и оказался лицом к лицу с Нийотой.

— Мой Спок! — сказала она на вулканском.

Он прижался лбом к экрану и позволил себе тихое мурлыканье.

— Ты выяснил, что за странные показания были на Дельте-А 930? — спросила она, видимо, вспомнив кое-что из его последнего письма.

Спок тут же перестал мурлыкать.

— Да, выяснил. Как я и предполагал, это была сейсмическая активность.

— Землетрясение.

— Да, Нийота. В мантии планеты появились трещины. Мне удалось направить вниз несколько исследовательских зондов.

— И как успехи?

Уголок рта Спока слегка приподнялся.

— Имеются. Трещины открыли несколько залежей необычных минералов… поразительное количество латинума. Но ещё любопытней оказалось наличие там подземных источников.

— Вода!

Вода была самым редким и ценным ресурсом в космосе и стоила на вес столько же, сколько дилитий.

— Да, необычайно много. И… — он сделал паузу, экспериментируя с созданием драматического эффекта.

— Ну что? Расскажи!

— Ещё, Нийота, там обнаружились термальные источники с ранее неизвестными одноклеточными организмами.

— Потрясающе!

— Более того, у них, похоже, есть органеллы, по функциям схожие с нашими митохондриями, — добавил Спок.

— О-о-о… да тут, похоже, есть потенциал для развития многоклеточных!

— Именно. Вполне стоит экскурсии по планете, столь близкой к ромуланской границе нейтральной зоны.

Они немного помолчали. Спок всматривался в её лицо, а затем коснулся двумя пальцами нижнего угла экрана, и она ответила тем же.

— Но что насчёт тебя, Нийота? Уверен, твоя поездка в Африку чтобы повидать родных прошла хорошо, но как твоя встреча с коммандером МакГрэйви перед отъездом?

МакГрэйви заведовал отделом передатчиков дальнего действия, куда недавно назначили Нийоту.

Она широко улыбнулась.

— После того, как он тщательно изучил моё выступление этим летом, было принято решение дать мне более широкий доступ по уровню секретности. Вместо скучного мониторинга пространства Трилл я буду отслеживать сигналы в нейтральной зоне!

Спок приподнял бровь.

— Им следовало дать тебе такой доступ раньше.

— Спок… — попыталась перебить она: когда-то он уже выражал по этому поводу недовольство.

Но в этот раз он не дал себя прервать.

— Я считаю большинство офицеров-связистов Звёздного Флота намного слабее тебя по профессиональному уровню.

— Ты говоришь такие милые вещи.

Спок склонил голову.

— Я не пытаюсь быть милым.

— Знаю, и от этого твои слова звучат очень мило, — сказала Нийота, изогнув бровь.

Спок поднял бровь в ответ. Вообще-то он и правда частенько бывал разочарован навыками офицеров связи на борту «Фаррагута». Его уже не раз просили помочь им отличить вулканский от ромуланского, когда сигнал был слишком тихим.

— Но в любом случае, — продолжила Нийота, — это значит, что я смогу отслеживать твои частоты!

Она ослепительно улыбнулась.

— Но сейчас я бы хотела поговорить не об этом.

Он отвёл взгляд… В голову закрались подозрения… Во время их сеансов связи было кое-что, о чём они намекали, но чего не делали из-за возможного просмотра переданных с «Фаррагута» данных. Он снова взглянул на экран: Нийота провела камерой, показав свою комнату в Африке.

— Вот я где, совсем одна, далеко-далеко от любопытных глаз Академии и Гейлы… а ты где, Спок?

— Я не на борту «Фаррагута», — медленно произнёс он. — И я в таком месте… где есть безлимитная подпространственная связь… один.

Нийота повернула камеру к себе, но отодвинулась так, чтобы её было видно целиком. Она сидела на кровати в лёгкой шёлковой накидке.

— М-м-м… в Африке летом жарковато, — сказала она.

Сбросив накидку, она оказалась в одном только белом лифчике и трусиках.

Они не раз обменивались двусмысленными намёками по электронной и совсем недвусмысленными — по обычной почте… но не позволяли себе ничего подобного в видео-чате…

То, что продемонстрировала Нийота, вызвало эффект, на который, очевидно, она и рассчитывала. В штанах стало тесно, щёки позеленели, а из горла вырвался низкий рык.

***