Потом они лежали — оба на боку, глядя друг на друга через экран. С одной стороны, Спок чувствовал себя расслабленно, с другой… это было лишь бледным подобием настоящей близости. Стала ли их разлука от этого легче? Или же наоборот, оно лишь ярче дало понять, насколько они на самом деле далеки друг от друга?

Спок опустил взгляд на запястье, а затем лениво поднял руку так, чтобы Нийота увидела дыру, которую он прокусил в водолазке в момент разрядки.

Она усмехнулась:

— М-м-м… Верну тебе ту, что стащила у тебя в ночь отлёта… если ты мне пришлёшь эту… только не стирай её.

Спок приподнял бровь и облизнул губы.

— Возможно… ты пришлёшь мне…

— Их? — спросила Нийота, подняв трусики, которые совсем недавно были на ней.

— Да.

— Всё, мы больше не подпространственные девственники, — сказала она.

Он снова приподнял бровь.

Нийота поднесла два пальца к экрану.

— Я никогда раньше такого не делала.

— И я — нет, — он тоже коснулся экрана.

Она хихикнула.

— Я так рада, что ты — мой первый.

Она посерьёзнела.

— …и единственный.

И внезапно сам факт, что она занималась этим только с ним и ни с кем другим, сделал всё как-то лучше… даже хорошо.

Они ещё поболтали о том о сём. Нийота рассказала о семье, брате, нескольких друзьях детства, с которыми вновь удалось наладить связь.

Спок рассказал о текущей удалённой работе с профессором Тоши Матсумурой над «КобаяшиМару» и даже спросил, как дела у Патрика. Обычно Спок был крайне скуп на любезности вроде вопросов о чьих-то делах. Но до своего последнего дня на Земле он считал Патрика и Тоши почти друзьями… теперь же…

Он знал, что и Нийота по-настоящему привязалась к Патрику и Тоши, но при упоминании их имён она хмыкнула.

— Они теперь всю свою дурь направили на то, чтобы выудить у меня сферу…

Сфера, о которой она говорила, содержала запись сомнительного качества ромуланского сериала, которая проигрывалась как холовидео. Надпись на ней указывала на дату производства через двадцать лет в будущем, а внутренние файлы как раз утверждали, что этой вещице было по меньшей мере сто лет.

Это была загадка, достойная будущего исследования, но Нийоте она досталась от брата Джабари, который нашёл сферу среди космического мусора на каком-то астероиде. И поскольку это был подарок, Нийота была к ней очень эмоционально привязана, а потому не раз уже отказывалась дать разобрать её на части.

— Хуже всех вообще-то Тоши, Спок… Он продолжает меня этим донимать… вежливо, разумеется, — вздохнула Нийота, покачав головой.

Они говорили и говорили… Ни один не произнёс вслух, что любит или скучает, потому что Спок всё равно не смог бы ответить. Он больше не мог передать эмоции через связь и только расстраивался.

Зато он достиг той стадии, когда мог выразить свои чувства письменно. Он заключил, что действие по переводу сантиментов на абстрактный язык письменности, делало это возможным. Вот только это всё равно оставалось абстракцией и было так далеко от реальных чувств…

Конечно, он полагал, что слова, произнесённые вслух, — тоже абстракция, но, возможно, они были способны выразить эмоции ближе к их истинной сути.

Всё равно ничто не могло сравниться с эмпатическим контактом; и уж точно — с подлинной связью…

Он оборвал себя. Не стоило погружаться в подобные мысли. Лучше сосредоточиться на настоящем.

— Знаешь, Спок, я думаю, ты искренне любишь свою новую работу, — сказала Нийота.

Он приподнял бровь.

— Любить работу — это эмоциональная реакция на переходное состояние…

В ответ Нийота сама игриво изогнула бровь:

— Так это, выходит, запрещено?

— Это неразумно — привязываться к подобным вещам… однако, Сурак поощряет любопытство…

— И? — настаивала она.

— Моя работа даёт массу возможностей для проявления любопытства… и многое, что я нахожу очаровательным, — признал Спок, невольно приподняв уголок рта.

— Оставайся любопытным и ищи новые формы жизни, Спок. Ты просто обязан быть лучшим офицером по науке во всём Звёздном Флоте, чтобы однажды присоединиться ко мне на «Энтерпрайзе», — сказала Нийота.

Он взглянул на свои руки.

— У меня были подобные мысли, Нийота.

И это было правдой. Не только, чтобы быть рядом с ней… для него возможность проявлять любопытство, будучи офицером по науке, многое значила. Конечно, бывали дни, когда на борту царила ужасная скука: пока опасность, о которой говорили Тоши и Джабари никак себя не проявляла. Но в удачные дни открытия были… исключительно очаровательными. И, оценив свои результаты, он сделал вывод, что вполне подходит для своей нынешней должности.

Спустя два часа, пятьдесят шесть минут и тридцать одну секунду Нийота сказала:

— Пойду-ка я спать, Спок.

Он кивнул:

— Я посмотрю.

Что он и сделал. Смотрел, как её веки дрогнули, а тело расслабилось, наблюдал за её ровным дыханием — двадцать семь минут и четырнадцать секунд, — а после закрыл комм.

И в этот момент за соседней дверью послышались удары. Очевидно, некие гуманоиды «хорошо проводили время».

Спок перевернулся на спину и какое-то время слушал нечто, напоминавшее монотонные удары кровати о стену. Кто-то нашёл свой ритм. Поднявшись, он отправился в душ ополоснуться. К счастью, там текла настоящая вода, плеск которой скрывал активность соседей.

Выйдя из душа, Спок отметил, что шум за соседней дверью стих. Вытершись полотенцем, он направился к кровати. До отбытия шаттла к кораблю оставалось ещё несколько часов, а в помещении только-только стало достаточно тепло. Что ж, раз у него есть комната… Обернув полотенце вокруг бёдер, он сел на кровать, притянул ноги к себе и начал медитировать.

Сквозь тёплое оцепенение он постепенно уловил низкий размеренный стук, словно где-то били в барабан.

Он попробовал не обращать внимания, и какое-то время даже получалось… но потом барабан зазвучал громче, интенсивнее…

…и сквозь затуманенное сознание вдруг пришло понимание: это вовсе не барабан.

Спок вышел из медитации как раз вовремя, чтобы услышать, как кровать в соседней комнате издала финальный громкий треск…

До отлёта шаттла оставалось всего сорок пять минут. Размяв шею, он выпрямил ноги из медитативной позы и встал, чтобы одеться.

Шестнадцать минут спустя он вышел из комнаты и направился к турболифту. Ждать пришлось целых шесть минут, но тот всё не ехал.

Он услышал, как открылась и снова закрылась дверь в конце коридора.

Не оборачиваясь, он опять несколько раз быстро нажал кнопку вызова турболифта.

— Не терпится уйти, Спок? — донёсся женский голос из коридора.

Он глянул в сторону. В конце коридора у двери, соседней с его номером, стояла высокая стройная землянка. На ней было облегающее чёрное коктейльное платье и туфли на невероятно высокой шпильке. Яркий макияж хорошо гармонировал с её коротко стриженными иссиня-чёрными волосами.

— Не ходи этой дорогой, — сказала она. — В баре внизу всегда тусуется команда. Если ценишь уединение, иди за мной.

У Спока был чрезвычайно острый слух; ему следовало бы сразу узнать голос… но в данных обстоятельствах на это потребовалось время.

С ним говорила Первая.

Не дожидаясь ответа, она обернулась и плавно заскользила по коридору. Швы на её чёрных чулках подчёркивали мускулы на икрах при каждом шаге.

Открыв дверь в противоположном конце коридора, Первая бросила ещё один взгляд на Спока. Он следовал за ней.

В молчании они спустились по лестнице и оказались у двери, выходящей на чистый, но безлюдный переулок.

Повернув голову чуть влево, Первая сказала:

— Ты иди этой дорогой, — и затем добавила, кивнув вправо, — а я пойду туда.

Она уверенно улыбнулась.

— Увидимся на корабле.

Спок открыл было рот, чтобы ответить, но прежде чем успел что-то выдавить из себя, она уже скрылась из виду.

Очаровательно.

Примечание автора оригинала: