Его действия были… нелогичными. И его вулканский разум сопротивлялся.
— Видите ли, я, кажется, не в состоянии лгать, — сказал он больше себе, чем коммандеру.
Ужасный момент для осознания того, насколько он на самом деле был вулканцем. Пелена гнева, застилавшая глаза, потемнела. Он злился на Совет Вулкана, на людей с их непонятными обычаями… но в основном на себя.
Коммандер прошла к стене напротив Спока и слабо опустилась на запасной стул. Она положила руку себе на лоб, помассировала висок и пробормотала под нос:
— О, черт, Спок.
x x x x x x
Дорис перестала массировать висок. Ну, это… жопа. Она скрестила руки и посмотрела на полувулканца. Он на нее не смотрел, его голова была приподнята и он уставился куда-то в стену над её плечом. На его лице не было эмоций… оно снова было пустым.
Трудно было поверить, что за этим холодным фасадом была хоть какая-то страсть. Дорис посетила мысль — не были ли вулканцы ужасными ханжами? Ну, видимо, если учесть смысл этих обвинений.
— Знаете, Спок, если ваше неподобающее поведение сводится к тому, что временами касались её запястья, даже к поцелую… серьезно… насколько сложно отрицать все это?
Спок встретился с ней взглядом и поднял одну бровь.
— Значит, имеет значение вопрос степени выраженности физических отношений? — Его ноздри слегка встрепенулись? — Правда, коммандер, это кажется абсолютно нелогичным… — Он поднял одну бровь. — ...простите за выражение.
Это была шутка? Очень сухая, на самом деле, если это она.
— Если правила существуют для того, чтобы предупредить фаворитизм, — продолжил полу-вулканец, — то разумеется, что эмоциональные отношения также важны, коммандер? Вне зависимости от того, были ли физические отношения полноценными или их не было вовсе, ситуация останется прежней. — Он прикрыл глаза.
— Но, Спок, эмоциональные отношения трудно измерить. — Она вздохнула. — Так что у нас остаются только физические проявления.
Спок сидел совершенно неподвижно и всё ещё смотрел на неё.
— Вы не ответили на мой вопрос, Спок. Я пытаюсь найти выход для вас. Ваш вариант — честно выступить против Совета и отрицать любые проступки. Если эти физические проявления незначительны, вы сможете с чистой совестью опровергнуть обвинения?
Спок ничего не ответил. Он просто склонил голову, всё ещё впиваясь взглядом в её глаза. Было что-то в этом движении до странности напоминавшее рептилию...
Ну хорошо.
— Я понимаю. — На самом деле гораздо больше, чем ей хотелось.
— Кто бы знал, что под этим холодным вулканским контролем прячутся терранские эмоции? — Хотя она и сказала это вслух, вопрос предназначался ей самой.
Спок уставился в свой стол. Он снова казался сомневающимся.
— Мои эмоции… вулканские. Это мой контроль… терранский.
Почему-то Дорис не захотелось вникать в это замечание.
Она вспомнила тот день, почти год назад, когда ей фактически пришлось приказать Споку высказать признательность кадету Ухуре за всю работу, которую она проделала для него в первом семестре. Это она подтолкнула их друг к другу? Её память быстро переключилась на то время в прошлом году, когда она видела их вместе. Прошлогодняя конференция… Дорис вспомнила Ухуру, тихо разъясняющую сленг и указывающую Споку на блюда. Кадет была такой спокойной, такой профессиональной...
Для Спока Ухура была толкователем.
И даже когда Дорис пригласила их к себе — Спок не понял выражение “на твоей спине” и кадет объяснила ему.
В тот вечер они отдыхали вместе, вообще-то, по приказу Дорис. Она резко вздохнула. Как невероятно удобно для них.
Она поняла, что они были предельно осторожны. Они никогда не появлялись вместе на общественных событиях, они редко уходили вместе. Они не прикасались друг к другу на публике… ну… кроме того раза, когда это действительно было необходимо и теперь дерьмо попало на вентилятор.
Она встала и начала шагать по комнате. О чём они думали, чёрт возьми? Один из самых талантливых исследователей и одна из самых талантливых учениц, которые не нарушили ни единого правила Звездного Флота за всю жизнь. Кроме одного. Очень важного.
— Знаете, Спок, у правил есть причины.
Голова Спока была поднята, он снова смотрел прямо.
— Правила существуют для предотвращения фаворитизма и для защиты кадетов от ненадлежащего принуждения.
Так вот как он всё это оправдывал.
— И вы никогда бы не стали проявлять к Ухуре фаворитизм независимо от ваших с ней отношений… потому что вы, кажется, не способны солгать… даже если бы ложь могла спасти вас, меня и вашу подругу от грузовоза с проблемами… — с горечью добавила Дорис.
Спок резко поднялся. И глубоко вздохнул. Он быстро повернул голову к Дорис и на секунду ей показалось, что его губы исказились в легком оскале… но потом он исчез.
Она поняла, что он был взбешен… и это начало бесить её. Это ей придется разбираться в этом бардаке. Она не хотела, чтобы на её факультет обрушилось внимание такого рода. Разве она мало сделала для них обоих? Она фактически приказала Споку расшифровать передачу Каланела...
...опять же, разве он мало сделал для нее? Её имя стояло на одной из самых важных исторических находок века. Спока и кадета Ухуру выставили перед всеми важными шишками и напыщенными пустозвонами, которых хотели впечатлить. Было сомнительно, что у Дорис когда-нибудь возникнут проблемы с финансированием… ну с чем угодно еще очень, очень долго...
Если она сможет сохранить это в тайне.
Спок сложил руки за спиной, встав в обычную для него позу, и мягко сказал:
— Я всегда считал, что слово “подруга” не точно описывает мои с ней отношения.
Это было утверждение. И мольба? Было очевидно, что он глубоко заботится о кадете Ухуре… Он множество раз вступался за неё, если кто-то забывал, кто первым нашел передачу Каланела. Тем вечером он не позволил Ухуре одной идти от дома Дорис к остановке шаттлов...
Как же это исправить...
— Ладно, Спок, вот что мы сделаем. Вулканский Межвидовый Совет согласился не предавать дело огласке, если вы будете под наблюдением...
— Коммандер, как я понимаю, будь я человеком, публичное проявление… привязанности… которую я продемонстрировал к кадету Ухуре не стало бы поводом даже для расследования, не говоря уже о наблюдении.
Он хотел быть человеком, играть по земным правилам… ну, он бы хотел сыграть по правилу “не спрашивай, не говори”*... Все-таки, не будь он вулканцем, этого разговора сейчас не было.
— Нет, Спок, не стало бы. Несправедливо, что вас будут судить за такой невинный жест.
— Тогда почему...
— Потому что, Спок, что Звездный Флот создал Советы для контроля за тем, чтобы все виды находятся в равных условиях. Они должны вмешиваться в случаях “недоразумений”. И… — Она иронично подняла бровь. — ...видимо, то прикосновение было небезопасным… и возникло недопонимание со стороны большинства людей...
По всей видимости, вулканцы своих знали...
— Если бы я был человеком, то не столкнулся бы с подобными обвинениями.
Дорис начала смущаться.
— Спок, будь вы человеком, вы бы стали сражаться. Громко. Вы бы заявили о несправедливости. Вы бы солгали.
Он не был в достаточной степени вулканцем, чтобы не нарушить правила, но был недостаточно человеком, чтобы защищаться...
— Коммандер, я считаю, что в сложившихся условиях мне было бы разумно отказаться от своих полномочий...
— Спок, сколько вам лет? — резко перебила она.
— Двадцать семь лет, один месяц, шесть дней, — точно ответил он.
— Вы ребенок, — сказала она. — Даже по земным стандартам. Вулканцы же достигают зрелости к сорока девяти или около того?
— Вулканцы взрослеют очень разными темпами, — ответил он жестким, но контролирующим ярость тоном, — Одни — рано, в четырнадцать, другие — поздно, далеко за пятьдесят...
— В любом случае, ты молод...
Она уставилась на него. Сколько ошибок она совершила за свою жизнь? И Вулканский Совет… хотя они могли знать о собственных, разве Спок не был наполовину человеком? Разве у него не было права на несколько ошибок?
