Поднявшись на сторожевую башню, король долго смотрел в подзорную трубу вслед удаляющейся от городских стен фигурке. Он видел, как Моррис подъехал к вражескому лагерю, как вслед за нихонцами скрылся в одной из палаток. Он довольно долго не выходил оттуда, и Асрул уже раскаивался, что отправил оруженосца на гибель, но тут наконец увидел его скачущим обратно. Когда Моррис въехал в город, вид у него был угрюмый и расстроенный.

- Ваше Величество, - сообщил он королю, - они действительно собираются атаковать.

В груди у Асрула похолодело. Вроде бы он был готов к такому обороту событий, и все равно слова оруженосца повергли его в шок.

- Вероломные твари… Непонятно, зачем тогда было заключать мир?

- А они говорят, что ваш мирный договор с королевой Мутаре больше не имеет силы. Дело в том, что Мутаре они свергли, и теперь у них новый король – Деемер. Я говорил с ним… он заявил, что не успокоится, пока не возьмет город. И просил передать вам свое предложение сдаться по-хорошему.

Асрул побледнел, на лбу у него выступила испарина.

- Ну уж нет… Не дождутся, - как можно увереннее произнес он.

- Конечно, мы не сдадимся! – воскликнул Моррис, воинственно потрясая мечом. – В тот раз выстояли, и сейчас выстоим, а там уже и энротцы скоро придут на подмогу! Так ведь, Ваше Величество?

- Да, да… Разумеется, - промолвил король, пряча глаза.

Уйдя к себе в спальню, Асрул затворил дверь и рухнул на стул. «Вот и всё», - прошептал он помертвевшими губами. Никаких надежд больше не оставалось: если с Мутаре еще можно было как-то договориться, то Деемер о своих намерениях заявил совершенно четко. Сомневаться не приходилось: он и в самом деле не успокоится, пока Мирхем не будет взят и уничтожен. Да, в прошлый раз город удалось отстоять, но тогда враги атаковали малыми силами, атаковали с ходу, не подготовившись. Теперь же они приведут сюда столько воинов, сколько потребуется, и ничто уже не сможет им помешать. Если бы не буря, погубившая энротский флот – всё, конечно, могло бы сложиться иначе… После того страшного дня, когда Асрул узнал о ней, он несколько раз подходил к артефакту связи и тыкал пальцем в его зрачок в робкой надежде, что брат всё же спасся и ответит. Но артефакт молчал. А это означало, что помощи ждать неоткуда. Оставалось лишь погибнуть так, так подобает доблестным воинам и истинным патриотам своего отечества, унеся с собой побольше врагов и не посрамив славу предков. В памяти Асрула всплыли давние слова Катерины о необходимости всем народом достойно встретить роковой час последней битвы с мировым злом, не поступаясь идеалами Света даже перед лицом неизбежной гибели. Он только сейчас в полной мере осознал всю постыдность своей прежней политики, когда он вовсю пресмыкался перед темными силами, надеясь тем самым спасти страну. Всё равно ведь не спас, а лишь поставил позорное пятно на светлый образ эрафийского народа. Теперь это пятно предстояло смывать кровью.

И потянулись долгие томительные дни безнадежного ожидания. К Мирхему подтягивались всё новые и новые полки нихонцев, но враги не спешили со штурмом – очевидно, наученные прошлой неудачей, они хотели как следует подготовиться и атаковать уже наверняка. Мирхемцы с тревогой наблюдали за тем, как увеличивается в числе стоящая у стен города неприятельская армия; Асрул, как мог, старался приободрить людей и поддержать их веру в скорое прибытие союзников. Явных панических настроений среди населения не было, и короля это радовало. Но вместе с тем ему не давала покоя мысль о том, что народ Эрафии исчезнет из этого мира, не очистившись от скверны черных культов, расплодившихся по его, Асрула, вине. Вообще-то последователи этих культов, за исключением немногих предателей, проявляли себя в войне вполне достойно – стремление защитить родину и короля всё-таки возобладало у них над духовной близостью с захватчиками. Но сам факт, что в стране, веками славившейся непоколебимой приверженностью Свету, оживляются трупы и возносятся молитвы силам Тьмы, был невыносим. Асрулу давно хотелось запретить все темные учения и связанные с ними магические практики, но он боялся посеять гражданскую рознь и тем самым снизить свои шансы на победу в войне. Но теперь думать о победе уже не приходилось - и король, наконец, решился разом покончить со всей этой мерзостью, развращающей народ и подрывающей его дух.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения короля и подтолкнувшей его к такому решению, стала встреча с магистром оккультных наук – во всяком случае, именно так представился этот человек, пришедший к нему на прием обсудить важный, по его словам, вопрос. Асрулу сразу показалось, что где-то он уже видел этого костлявого бледнолицего старика, а когда тот начал говорить, сомнений больше не осталось: это был тот самый некромант, который в скорбные дни прощания с Надиан предлагал поднять ее в качестве лича.

- Ваше Величество, я помню о вашем неодобрительном отношении к искусству некромантии, - произнес магистр. – Но надеюсь, что, узнав о последних достижениях нашей гильдии, вы измените свое мнение. Нам удалось усовершенствовать метод поднятия мертвых, и теперь мы можем делать это почти так же эффективно, как дейджцы. Представьте себе: в среднем из десяти мертвецов семь-восемь возвращаются к жизни в виде ходячих скелетов!

- И что? – равнодушно спросил король.

- Как – что?! Это же прекрасная возможность пополнить армию! После прошлого сражения город переполнен трупами, а ведь большинство из них можно вернуть в строй. Собственно, я пришел к вам за разрешением на раскопки городского кладбища. Если мы поднимем хотя бы половину из тех, кто там покоится, у нас будут все шансы отразить натиск врага.

Асрул неприязненно уставился на некроманта.

- Неужели вы и впрямь надеетесь получить от меня такое разрешение? Нет уж, никаких трупов в нашей армии я не потерплю.

- Но ведь это же ради спасения отечества! Тут уж все средства хороши…

- А во что оно после этого превратится, наше отечество? В подобие Дейджи? В страну, где нет почтения ни к священному дару жизни, ни к таинству смерти? Да уж лучше нам всем погибнуть!

- Вы, видимо, неверно понимаете идеологию некромантии, - обиженно произнес старец. – Это вовсе не отрицание ценности жизни, а, напротив, стремление продолжить ее даже после смерти…

- Хватит! – прервал его Асрул. – Отныне я никому не позволю глумиться над покойными. Никакой некромантии в Эрафии больше не будет!

Сокрушенно вздохнув, магистр встал и поплелся к выходу, а Асрул схватил первый попавшийся под руку лист бумаги и, нервно покусывая перо, начал писать текст указа о запрете всех оккультных учений.

Этот указ он в тот же вечер огласил перед народом, собравшимся на дворцовой площади.

- Сейчас, в тяжелейший момент истории Эрафии, - сказал он, - мы должны отринуть от себя чуждые нам религиозные культы, очистить души от зла и утвердиться в верности идеалам Света. Настала пора с покаянием и надеждой вновь обратить свои сердца к светлым богам, искренняя вера в которых всегда давала нашему народу несокрушимую силу. С сегодняшнего дня любые формы поклонения Тьме объявляются вне закона. Всем школам и академиям черной магии, гильдиям некромантии, храмам Тьмы и сатанинским святилищам следует немедленно прекратить деятельность и освободить занимаемые помещения. К завтрашнему полудню все имеющиеся в городе артефакты, книги и культовые принадлежности, связанные с любыми разновидностями темной религии и соответствующей магии, должны быть собраны на дворцовой площади, где пройдет обряд очищения и всенародный молебен. В последующем отправление темных культов и хранение связанных с ними предметов будут караться по всей строгости закона.

По площади прокатился одобрительный гул.

- Правильно! – слышались голоса. – Давно пора!

- Разрешите уточнить, Ваше Величество, - спросил пожилой мужчина в плаще волшебника. – А черную магию теперь вообще нельзя применять – даже против нихонцев?