- Когда и как они познакомились? – продолжила Мутаре расспрашивать Клива.
- Они встретились на поле боя в Первую эрафийскую кампанию. Встретились как враги: она сражалась за Нихон, а он – за Эрафию, но возникшее между ними чувство было сильнее их воли и разума.
- И он перешел на нашу сторону?
- Нет, он до конца выполнил свой долг перед отечеством. Вместе с эрафийскими войсками он пришел в Нихон и участвовал в захвате наших прибрежных городов. А потом, когда эрафийцы после победы возвращались домой, он остался здесь и разыскал вашу мать. Они встречались тайно – если б об их связи узнали подземные лорды, обоим пришлось бы несладко. Потом, когда Мутаре Первая стала королевой и драконом, она предлагала и ему выпить снадобья из драконьей крови и перевоплотиться, но он предпочел сохранить человеческий облик. Они продолжали встречаться. Дракон и человек… наверное, единственный случай подобной любви за всю историю. Но человеческая плоть слаба, и он каждый раз выходил от вашей матери весь в синяках, опаленный огнем и исцарапанный когтями. Так не могло долго продолжаться, и на очередном свидании он умер прямо в ее объятиях. А через несколько месяцев королева поняла, что беременна, и тогда она бросила меня в темницу – ничего не объяснив, ни в чем не обвиняя… Так что о дальнейших событиях мне известно только по рассказам сокамерников. Я знаю лишь, что после его смерти ваша мать была безутешна. Может быть, и роковую для себя войну с АвЛи и Эрафией она затеяла только для того, чтобы отвлечься от своего горя…
Слушая рассказ старика, Мутаре была вне себя от злости и ужаса. Еще бы – она, оказывается, наполовину эрафийка, да к тому же родственница правящей династии! В ее жилах течет кровь народа, испокон веков ненавидимого всеми нихонцами. Не хватало еще, чтобы об этом узнали приближенные! В момент скинут с престола и будут по-своему правы. Да, матери было что скрывать, и не зря она позаботилась о том, чтобы старик хранил молчание. Только, как выяснилось, недостаточно хорошо позаботилась. Есть лишь один по-настоящему надежный способ заткнуть ему глотку – он должен умереть. А вместе с ним и Аламар – он всё слышал и тоже может проболтаться. Мутаре было безумно жаль отправлять на тот свет своего учителя, заменившего ей и мать, и отца, но другого выхода она не видела. Хорошо зная нравы подземных лордов, королева понимала: даже самым верным соратникам никогда нельзя доверять полностью.
- Ну что же, Клив, я признательна тебе за твои сведения, - произнесла она. – И в знак благодарности назначаю тебя своим советником. Только, разумеется, никому не говори о том, за что я удостоила тебя этой должности – иначе язык отрежу. А завтра приходи на пир в честь твоего назначения – я представлю тебя придворным.
Простившись с Кливом и Аламаром, Мутаре уединилась в спальне, открыла потайной шкафчик и долго в задумчивости смотрела на стоящие там изящные скляночки с разнообразными ядами, выбирая тот, который действует быстрее и безболезненнее. Она всё-таки любила Аламара и не хотела причинять ему лишних мучений. Пожалуй, только теперь она в полной мере осознала: у нее не никогда не было, да, наверное, уже и не будет человека более близкого, чем этот занудливый старик. Королева вспоминала, какой теплотой и заботой окружил он ее после Судного дня, как терпеливо и настойчиво учил уму-разуму, как радовался ее успехам и огорчался при неудачах. Пожалуй, из всех ее приближенных Аламар был единственным, кто служил ей не из корысти, а по велению сердца. Имей она выбор – разве стала бы лишать жизни столь преданного друга и наставника? Но выбора не было: оставлять его в живых было слишком опасно.
Когда на следующий день во время пира Аламар почувствовал себя плохо и через несколько часов, несмотря на все усилия лекарей, скончался, Мутаре обвинила Клива в отравлении главного мага с намерением занять его место. Старик был брошен в темницу, а наутро торжественно четвертован на дворцовой площади. Королева наблюдала за казнью с тяжелым сердцем: безусловно, Клив, чей рассказ вынудил ее отравить Аламара, заслужил подобную участь, но расправа над ним не принесла ей ожидаемого облегчения. Мутаре не знала, кого еще винить в случившемся: намешавших ей крови эрафийцев, неразборчивую в связях мать или самоё себя – за то, что вообще подняла этот злополучный вопрос об отце?
Пытаясь заглушить душевную боль от потери Аламара, королева с головой ушла в подготовку к войне. Не слишком искушенная в военном деле, она поручила разработку стратегии предстоящей операции Деемеру. Спустя некоторое время тот представил ей свой план действий.
- Значит, так, - сказал он, подведя Мутаре к висящей на стене его кабинета карте Антагариха. – Поскольку Эрафия наверняка обратится за помощью к энротским союзникам, а те приплывут с юга, нам желательно идти по северным землям – тогда мы сможем достичь Стихийного Острова раньше, чем энротцы успеют вмешаться в войну. Правда, вот здесь – Деемер ткнул пальцем в северо-восточный угол карты – у эрафийцев есть довольно большой город Нильструм, и если мы его не возьмем, враги могут ударить нам в тыл. Ну да ладно, я думаю, серьезных проблем с этим городом у нас не будет, хотя, конечно, на него придется потратить время и силы. А чтобы эрафийцы не мешали нашему продвижению на запад, поступаем следующим образом. Перед нашим вторжением кригане выступают из Эофола и осаждают Мирхем, отвлекая врагов на его оборону. Ну, и эльфов тоже следует отвлечь, чтобы не помогали ни Эрафии, ни элементалям. Поручим это некромантам и демонам – для осады Мирхема хватит и половины эофольской армии, а остальные кригане пусть ударят вот сюда, севернее Хармондейла, с угрозой Пирпонту. Одновременно с этим некроманты нападут со своей стороны, связывая силы на западе АвЛи и не давая им помочь столице. А мы тем временем беспрепятственно дойдем до западного побережья – неприятелям будет уже не до нас.
- А дальше? – спросила Мутаре. – Как наши войска попадут на Остров? Там же пустыня, лесов нет, корабли строить не из чего. Что, придется везти на верфь бревна через весь континент?
- А магия на что? Там неширокий пролив, и умелым колдунам будет вполне по силам перенести через него войска заклинанием телепортации. А драконы и так смогут перелететь. Ну, а дальше с элементалями особых трудностей быть не должно – их армия невелика, а все их союзники будут заняты защитой собственных владений. Так что к приходу энротцев всё будет кончено, и если даже они рискнут напасть в одиночку – мы легко отобьемся. А потом при желании сможем и эльфов додавить – кригане и некроманты сами вряд ли с ними справятся.
План Деемера показался королеве вполне разумным. Некроманты тоже не имели против него возражений, однако приехавший из Эофола ифрит Зидар, которому предстояло командовать армией криган, внес свои коррективы.
- Вашим воинам будет очень тяжело сражаться на Стихийном Острове, - сказал он Мутаре и Деемеру, когда они собрались для обсуждения деталей предстоящей кампании. – После Судного дня там всё выгорело, вулканы кругом, дым, лава из-под земли вырывается. А мы, демоны, к огню привычны – у нас в Эофоле природа примерно такая же. Так что будет лучше, если на Стихийный Остров пойдем мы, а вы в это время будете осаждать эрафийскую столицу.
- Точно-точно, – с энтузиазмом откликнулся Деемер. – Владычица, поверьте мне как участнику войны с Криганской империей: условия на этом острове просто невыносимые. Наши воины мучились там по-страшному – и ноги обжигали, и в дыму задыхались, и ядовитыми газами травились. В этом аду много не навоюешь, тем более что элементали чувствуют там себя совершенно нормально – им, по-моему, вообще всё равно, где жить. Так что если кригане согласны туда отправиться – пусть отправляются, а мы лучше займемся Мирхемом.
