— Пошла вон, — огрызнулся он, пытаясь сфокусировать на ней взгляд, — Что уставилась?

— Эх, парень, видно совсем всё плохо, — покачала она головой, — Тебе бы в храм. Ты — пустой, я даже линии судьбы в тебе не вижу.

Карпова развезло так, что ему даже лень было что-то отвечать. Сейчас ему безумно хотелось спать. Он отвернулся, в надежде, что та отстанет от него.

— Видимо, та рыжая колдунья и душу твою забрала, — вдруг выдала женщина, с жалостью глядя на бывшего полковника.

Карпов обернулся, глаза его угрожающе сверкали, в которых было что-то больше, чем злость, больше, чем просто боль. Они, казалось, горели как два раскаленных угля, — Что ты несёшь, дура! — прошипел он сквозь зубы, но заметив, что та видит его насквозь, читает словно раскрытую книгу, искаженное злостью лицо его разгладилось и стало спокойным. Он отвернулся и тихо произнес, глядя в ночную пустоту, — Я ей сам отдал.

Он выгреб из кармана горсть монет и вложил в руку цыганки, замеревшей от неожиданности его признания. Тяжело ступая, Карпов спустился по ступенькам, но остановился от её взволнованного голоса, — А как же ты живёшь, родимый?

Стас замер, словно пытаясь найти ответ на её вопрос, словно никогда об этом не задумывался

— Я И НЕ ЖИВУ… — выдохнул он в звёздное небо, подставляя лицо падающему снегу — колючему, жалящему, подгоняемому ледяным ветром.

Он натянул шапку и поднял ворот пальто, и пошел прочь от заведения, постепенно сливаясь с темнотой. Навстречу ему шла компания молодых людей. Один из них толкнул Карпова плечом, и когда Стас поднял глаза, то заметил, что уже окружён со всех сторон.

— Дядя, сигаретой угости, — обратился к нему, один из них.

Карпов молча смотрел на парней, понимая, что его ожидает в ближайшие минуты. Он медленно потянулся в карман, но не успел сделать задуманное. Удар в спину был такой силы, что он по инерции налетел на стоящего напротив собеседника. Первые секунды Стас ещё пытался отвечать на посыпавшиеся следом удары, но затем потерял равновесие и упал. Единственное, что ему периодически удавалось, так это прикрывать руками голову. На мгновение ему показалось, что он потерял сознание, но тут же пришёл в себя от резкой боли. Кровь из рассеченной брови заливала глаз, и в какой-то момент Карпов всё-таки умудрился вытащить ствол и выстрелить в одного из отморозков. Спустя несколько секунд Стас понял, что его оставили в покое. Он перевернулся на спину, зачерпнул ладонью снег и растёр по лицу, — Суки, чтоб вы сдохли все!

Послышался вой полицейской сирены, яркий свет от фар подъехавшей машины больно ударил Карпову по глазам. А неподалеку лежал парень, корчась от боли в окружении своих товарищей.

Он не сошел с ума, ты ничего не знала…

========== 63 ==========

Как, разогнавшись до предела,

Узнать секунду по примете?

Ту самую, когда задела,

Ту самую одну на свете…

Зимина вошла в Пятницкий и по привычке сразу же подошла к дежурному. Задумавшись о своём, она стояла отрешенно в ожидании ключа, не обращая внимания на проходящих мимо подчинённых, пока её взгляд случайно не упал на мужчину, сидящего в обезьяннике. Зимина подошла ближе и с ужасом продолжала его разглядывать, поражаясь тому, как изменился этот человек за какие-то три месяца. Таким она его видела в последний раз после комы: худой, с опущенными плечами, небритый, весь разбитый и, кажется, не только снаружи. Она хотела окликнуть его, но словно почувствовав её присутствие, Карпов поднял голову и посмотрел на неё. Что-то в его взгляде остановило Зимину и слова замерли на губах. В глазах его не загорелись огоньки, а губы не скривились в привычной усмешке. Лицо Карпова было твёрдым, а все эмоции под жёстким контролем.

— В допросную его, я сейчас подойду, — обратилась она уже к дежурному и, схватив ключ, поспешным шагом направилась к себе в кабинет.

Через пятнадцать минут она шла по коридору с аптечкой в руках, уже владея информацией о ночном происшествии.

— Наручники сними, — приказала она ппс-ку, который остался в допросной охранять Карпова. Видя решительный взгляд начальницы, он не стал перечить и послушно отстегнул браслеты с рук бывшего полковника и встал в стороне.

— Дверь с той стороны закрой, — Зимина поглядывала на мирно сидящего Стаса, и сердце у неё заколотилось от предстоящей беседы.

— Ирина Сергеевна, вы уверены? — попытался возразить тот.

— Вышел, я сказала! И следи за тем, чтобы никто сюда не входил, — она проводила взглядом подчинённого и присела за стол напротив Карпова.

— Значит, не было никакой другой должности? Почему ты… я бы…- нужные слова, как назло застревали в горле, она смотрела на него, не мигая, чувствуя нестерпимое жжение в глазах. Карпов продолжал сохранять молчание. Она видела перед собой лишь смуглое замкнутое лицо, которое так часто озадачивало ее. Она проработала с ним не один год, они прошли с ним через многие испытания — и всё же, Зимина не знала его. Человек, который сидел сейчас перед ней был ей незнаком. Потирая затёкшие запястья, Стас смотрел на неё своими зелеными непроницаемыми глазами.

— Тебе срок светит, — громко и надрывно заявила Ира.

— Когда-то ты мечтала об этом, — ровным тоном произнес Карпов, даже с неким безразличием к происходящему.

— С тобой невозможно разговаривать, — Ира невольно опустила глаза на его руки, лежащие на столе в сантиметре от своих, и уставилась на сбитые в кровь костяшки. Она раскрыла аптечку и подошла к нему, — Голову поверни.

Стас послушно выполнил её просьбу и уставился на грязную серую стену. Обильно поливая перекисью вату, Зимина стала осторожно обрабатывать уже подсохшие раны, в которых кровь смешалась с пылью.

Она смотрела на Карпова, и ей не были противны ни ссадины, ни его помятый и небрежный вид, ни поседевшая щетина. Непонятно, в какой момент каждый шрам, каждая морщинка стали откликаться болью и даже нежностью в холодной очерствевшей глубине её сердца. Ещё увидев его сквозь железные прутья клетки, внутри всё сжалось так, что не смогла и слова выговорить в тот момент. В её сознании стали всплывать картинки из прошлого, на которых неизменно был только один человек — Карпов. Всегда рядом, молча делал всё, чтобы ей было хорошо. Почему она никогда не задумывалась о причинах такого поведения, принимала всё, как должное. Почему, только сейчас, при таких чудовищных обстоятельствах к ней пришло осознание, что всё это время она была ему небезразлична. Только теперь она поняла, что, отпуская в её адрес язвительные шуточки и вызывая на горячие споры, он поступал так, чтобы привлечь к себе её внимание. Сейчас же она не знает, трогает ли его хоть что-то. Он молчалив и безразличен, и как ей не хватает его заинтересованности — пусть даже ехидной.

Зимина отлично понимает, что это тот самый момент, та секунда, когда нужно что-то решать. Другого такого шанса у них не будет. Через мгновение она займет своё место, они продолжат привычный немой диалог, его уведут, и всё останется на прежних местах. А нужно ли ей теперь, чтобы всё оставалось как прежде… Но почему он молчит? Если бы он только помог ей, пусть одним взглядом, пусть даже неосторожным касанием. Теперь она бы непременно поняла и приняла его, она бы ответила… Но он молчит, и смотрит отрешенно, словно сквозь неё. И этот взгляд леденит ей душу. Сейчас ей мучительно хочется прикоснуться к нему. Она неуверенно тянется к его щеке, словно ей позволили дотронуться до чего-то запрещённого. Стала водить пальцами по его лицу, стараясь не задевать ссадины, и Карпов невольно реагирует на её прикосновения, прикрыв глаза и шумно выдыхая. Но затем он очнулся и, перехватив её руку, отвёл в сторону.

— Не надо, Ир. В тебе сейчас говорит жалость.

Зимина вздрогнула от сказанных им слов.

— А если нет? — она едва узнаёт свой голос. Ей кажется, что он тоже дрогнул, она вся дрожит. На секунду взгляд Карпова вновь обратился на нее, и в широко раскрытых глазах, появилось некое сомнение. Но потом они снова стали отчужденными и пустыми.