— Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в обратное, — тихий голос Карпова звенел в голове Иры, и мысли так стремительно проносились у неё в мозгу, что она не могла сосредоточиться ни на одной из них.

Зимина отстранилась от него и стала поспешно складывать в аптечку расставленные на столе флаконы. Она не верит в его спокойствие и безразличие. Она отлично помнит тот день, когда он вспыхнул, как спичка от её прикосновений. Но почему сейчас он сдерживает себя, почему сомневается, неужели Карпов утратил способность читать её мысли? Что изменилось за эти три месяца, почему его взгляд стал таким холодным и пустым по отношению к ней?

Карпов смотрел на то, как она остервенело запихивает в аптечку лекарства, звон ударяющихся друг о друга баночек стал действовать ему на нервы. Последней каплей стало неосторожное действие Зиминой, когда она стеклом разбитой ампулы порезала палец и, не издав ни звука, прижала его к губам. Он вскочил и схватил её за плечи. Он сжал их с такой силой, что у неё выступили слёзы на глазах, — Что ты хочешь от меня?! Нахрена тебе это всё?!

— Я…Ты… — она испуганно смотрела на него, онемев от неожиданности, — Ты мне нужен… — наконец-то удалось ей произнести хоть что-то внятное.

— На-хре-на?! — он принялся трясти её так, что рыжие волосы, уложенные в прическу рассыпались по плечам, словно пытаясь выплеснуть злость на нее… на себя…на собственную слабость перед ней.

Волосы падали ей на глаза, она стояла как оглушенная. С трудом вырвалась из его цепких рук и, задыхаясь, уставилась на Карпова, — Признайся в конце концов! Ведь я нужна тебе не меньше, чем ты мне!

Зимина с замирающим сердцем подумала, что вот сейчас он приблизится и обнимет, но вместо этого он отшатнулся от неё как от прокаженной и попятился назад.

— Ведьма… — Карпов, сопротивляясь из последних сил, всё-таки поплыл. Сделав шаг назад, он наткнулся на стол и схватился рукой за край. Никогда Зимина не видела его таким беспомощным и не владеющим собой. Она потянулась к нему, но он остановил ее на расстоянии. Его руки удерживающие её за плечи расслабились и она почувствовала, как они дрожат.

В ушах у Иры зашумело, сквозь этот гул она слышала быстрые удары своего сердца. Карпов замер, пытаясь вернуть себе остатки самообладания, но в следующую секунду Зимина почувствовала, как его руки обвились вокруг нее, уверенно и крепко. Да, она уже знает, как он пахнет, и вкус его губ, и силу его рук, но тогда это не имело для неё никакого значения. Тогда она и подумать не могла, что будет так дрожать от одних его прикосновений, от которых почва уходит из-под ног и что-то теплое обволакивает душу. Карпов больше не может себя сдерживать. Он помнит эти ощущения, и как бы не пытался с ними бороться, и сколько бы себя не убеждал, что это неправильно, он не смог их забыть, — Ненормальная…чокнутая, — Он обхватил ее голову руками и, притянув, поцеловал в губы — сначала неуверенно, осторожно, словно пытаясь отыскать в своей звериной душе нежность, а потом с отчаянной нарастающей страстью, тем самым заставив её ещё крепче прижаться к себе, как к единственной опоре в этом враждебном и качающемся мире.

В каждом его действии, в каждом её прикосновении чувствовалась отчаянная борьба с собой, с друг другом, с обстоятельствами, в которых они оказались. Словно этот поцелуй — последнее что у них осталось, последняя возможность доказать и рассказать что-то важное друг другу, заставить поверить в невозможное.

========== 64 ==========

Тело Зиминой тает в руках Карпова с каждой последующей секундой, в его крепких мускулах чувствуется безграничная сила. Сила, которой она готова подчиняться. Ведь даже находясь в таком униженном положении, потеряв абсолютно всё, в том числе и свободу, он продолжает доминировать над ней, последнее слово в итоге останется за ним.

Рядом с ней человек, который сильнее ее, которого она не сможет ни запугать, ни сломать. Они стоят, прижавшись другу к другу, словно каждый нашел для себя единственное спасение в последний момент. Его губы ненасытно и жадно целуют её шею, её пальцы теребят его короткие жёсткие волосы, прижимают его голову. Они чувствуют себя опустошенными, но в тоже время возродившимися, и впервые за долгие годы живыми…

Когда поцелуи стали более настойчивыми, Стас с трудом отстранился и зарылся губами в её волосы, — Хватит, а не то я возьму тебя прямо здесь и сейчас, — выдохнул он от переполняющего его желания, — И даже не знаю, что может быть хуже этой грязной допросной.

Она улыбнулась в ответ, уткнувшись в каменное плечо Карпова, только сейчас подумав о том, что дверь не заперта, что в допросную могут войти в любой момент, что это навредит её репутации. Поцелуй по-прежнему горел на ее губах и ей не хотелось разрывать эти объятия. Голова её была крепко прижата к его груди — она слышала частые удары его сердца.

Внезапно он отстранился и, обхватив ладонями её лицо, серьезно спросил, — Это — правда, что я тебе нужен? Или это очередная блажь с твоей стороны? — губы их почти соприкасались, а его глаза были так близко и казались настолько огромными, что кроме них она ничего больше и не видела.

Зимина раскрыла рот, чтобы ответить, но послышался стук в дверь. Карпов тут же отпрянул от неё и вернулся на прежнее место. Ира поспешно пыталась привести себя в порядок и хоть немного уложить растрёпанные волосы.

— Ирина Сергеевна, — не дождавшись разрешения, в допросную вошёл ппс-к.

— В чем дело, сержант? — Зимина вновь вернулась в свой прежний образ полковника, несмотря на помятый вид.

— Тут из СК приехали, — ответил тот, смущённо поглядывая на начальницу.

— Зачем, мы никого не вызывали, — удивилась она.

— Дело передали нам. Мы забираем подследственного к себе, — в допросную вошёл следователь СК и двое сопровождающих.

— Мы бы и сами справились, — огрызнулась Зимина, наплевав уже на свой внешний вид.

— Не беспокойтесь, Ирина Сергеевна. Мы во всём разберемся. И откуда у Станислава Михайловича незарегистрированный ПМ мы тоже выясним. Так же один из потерпевших утверждает, что вы первый на них напали, — обратился он уже к Карпову, — И почему мы должны верить вашим словам, а не сыну уважаемого и влиятельного человека.

Когда наручники защелкнулись на руках Карпова, у Иры началась паника. И лишь спокойный взгляд Стаса действовал на неё успокаивающе.

Глядя на удаляющуюся спину Карпова, в её сознании лихорадочно мелькала одна мысль, что она не успела сделать, сказать что-то важное. И тут она вспомнила, вспомнила отчётливо его вопрос, и сердце у неё остановилось.

— Стас, — окликнула его Зимина, когда его подвели к выходу, — Это правда, — губы дрожали помимо её воли. Ей необходимо было, чтобы он поверил. Иначе, он снова закроется в своем непробиваемом панцире, и вытащить его оттуда снова уже не получится.

— Я знаю. Всё хорошо, — успел ответить Карпов, пока его не подтолкнули в спину и не вывели из допросной.

Уже на улице Зимина, сузив глаза, напряженно смотрела на то, как его заталкивают в машину. И сквозь открытое окно она поймал его взгляд, едва заметная улыбка Стаса добавила ей уверенности, и в голове эхом отдавались его слова «Всё хорошо». В самом деле, у неё есть связи, деньги. Она найдет способ его вытащить. Все должно быть хорошо.

— Ирина Сергеевна, да не переживайте вы так, — Ткачев встал рядом с начальницей, наблюдая вместе с ней за происходящим, — Ну, отсидит пару лет, больше-то всё равно не дадут. Кому он больно нужен.

Зимина устало посмотрела на него. Она была настолько эмоционально опустошена, что у неё не было сил с ним спорить, поэтому совершенно спокойно ответила, — Ткачёв, каждый человек на этом свете кому-то да нужен.

Провожая взглядом начальницу, Паша не выдержал и бросил ей в спину, — Жаль только, что мы не нужны людям, которые нужны нам.

Зимина обернулась и подошла к нему ближе. Она поняла, что за этой фразой скрывается отчаянный крик его души. Она и раньше замечала его особенное отношение к ней, но всё как-то не было времени задуматься об этом основательно.