— Не веришь в Бога, поверь дьяволу, который и не из такого ада выбирался, — он так уверенно это произнёс, что заставил Зимину задуматься на мгновение, — Ты сильная, ты справишься.

На этих словах она прикрыла глаза, даже уже не пытаясь подавить слёзы, которые крупными каплями скатывались по щекам, — Я устала, —произнесла она полушепотом, — Я так устала.

Он многое видел: и боль, и страдания. И порой сам был тому причиной. Казалось, что его уже ничем не удивить в этой жизни, не тронуть. Но от её обречённого «устала» даже у него по коже мороз пробежал, заполняя душу ледяным холодом. Впервые внутри так отчаянно что-то заколотилось, забилось, словно дурная птица вырвалась на свободу.

Бросив в ответ невнятное, что-то вроде «Поспи. Тебе нужно отдыхать», Карпов поспешно вышел из палаты. Уже в коридоре зажмурился и сжал переносицу, пытаясь сдержать подступающие слёзы.

========== 50 ==========

Зимина открыла глаза и огляделась вокруг, словно пытаясь удостовериться, что с ночи ничего не изменилось. В последний месяц она совсем потерялась во времени, уже сбилась со счета какую операцию подряд перенесла. Сколько реанимаций и палат сменила, засыпая в одной, просыпаясь в другой. Даже сейчас, когда её состояние стало стабильным, она не следит за календарём. Лишь по пейзажу за окном определила, что зима наступила. Помнит только, что постоянно приходили мать, Сашка и коллеги с работы. Что-то рассказывали ей, но из-за сильных препаратов плохо воспринимала информацию. А недавно врачи порадовали её результатами обследования, чувствительность в конечностях полностью восстановлена. Но о том, чтобы ходить, думать пока рано. Впереди длительная реабилитация, тренировки и возможно первые шаги. Наконец-то начала набирать вес после критической отметки, а на безжизненно-бледном лице заиграл лёгкий румянец.

Не заметила, как с того злополучного дня прошло уже два месяца. Удивил её и тот факт, что за это время с неё не потребовали денег за лечение, хотя не понаслышке знала, что это одна из самых лучших клиник столицы. Не смотря на морозный декабрьский день в палату украдкой пробирались солнечные лучи. Через два дня — новый год, и впервые она встретит его без Сашки. Лишь мандарины, оставленные матерью на тумбочке, создавали иллюзию наступающего праздника.

За дверью послышались знакомые голоса, на пороге показалась дружная компания, — Здравствуйте, Ирина Сергеевна! — наперебой зазвучали звонкие голоса подчинённых.

— Отлично выглядите, Ирина Сергеевна, — Ткачёв протянул букет, при этом неожиданно для себя растерялся и замер на месте.

— Паш, подвинься! — оттолкнула его Измайлова и присела рядом с подругой, сжимая её горячую и совсем невесомую руку, — Привет.

— Привет, — от постоянного молчания голос Зиминой казался ещё более хриплым. Но на душе у неё так сразу потеплело от искренних улыбок коллег, от понимания, что кому-то ещё нужна, а от смущённого взгляда Ткачёва стало и вовсе смешно. Казалось, что её бесцветные глаза безвозвратно утратили прежнюю магию, но сейчас вновь излучали жизненный блеск. И в сочетании с желто-оранжевыми герберами, которые так удачно гармонировали с рыжими локонами, её образ казался особенно трогательным.

— Так, поздоровались и хватит. Давайте, на выход, — скомандовала Измайлова, понимая, что Ире некомфортно от непривычного шума.

— Ребята, спасибо… мне приятно, — окликнула Зимина послушно удаляющихся подчинённых. Дружеский жест Антошина в виде рукопожатия, который часто бывал у неё, заставил её прослезиться.

Измайлова прикрыла дверь и снова вернулась на прежнее место, — Даже не верится, что всё самое страшное уже позади. Ты нас, конечно, здорово напугала. Как вспомню, до сих пор мороз по коже. Карпов тогда чуть врача не пристрелил, когда ты дышать перестала.

На последней фразе Зимина удивлённо вздёрнула бровь, — Как он, кстати? Я его с тех пор не видела.

Лена недовольно цокнула в ответ, — Нормально, что с ним станется! Зашивается на двух должностях. Злой как чёрт, достал уже! Боимся лишний раз на глаза ему показаться.

— Ну его тоже можно понять, — Ира потянулась к стакану с водой, чувствуя неприятное першение в горле, — Слушай, Лен, ты не знаешь, кто оплатил лечение?

— Не знаю, по-моему бесплатно всё сделали, по квоте, — Измайлова лишь пожала плечами, — В любом случае, Ир, какая разница. Главное, что ты идёшь на поправку. И слава Богу, что тебя перевели из той больницы, и оказалось не все так страшно, как расписал тот ненормальный врач, который напророчил тебе судьбу инвалида. У тебя шикарные прогнозы на выздоровление. Всё наладится, Зямочка, — она снова схватила её за руку.

— Да…наверное. Иногда мне кажется, что я уже никогда не выберусь из этого ада, — задумчиво произнесла Зимина, — Просто, если этот кто-то — из наших, надо бы вернуть, хотя бы часть, — навязчивая мысль не давала ей покоя.

— Да откуда у нас такие деньги? С нашей-то зарплатой. Ир, тебе сейчас не об этом нужно думать, а о том, как поскорее встать на ноги, — Лена ловко очистила мандарин и вложила в руку подруги, — Вот! Ешь витамины и не думай о всяких глупостях.

— Ирина Сергеевна, можно на минуту? — из-за двери показалась голова Ткачёва.

— Паш, ей отдыхать надо! — резко ответила ему Измайлова.

— Я в порядке. Заходи, Паш, — подала голос Зимина.

Измайлова бросила испепеляющий взгляд на опера и нехотя покинула палату.

— Ткачев, на мне узоров нет, долго ещё будешь молчать? — решила помочь, видя как он, потирая шею, пытается хоть что-то из себя выдавить.

— Я просто…сказать хотел. Вы меня простите, что я тогда накричал…я не со зла, — и снова этот взгляд, убивающий своей честностью, искренностью, выворачивающий наружу навязчивое чувство вины.

— Ткачёв, прекрати. Я всё понимаю, — перебила его Зимина, опасаясь, как бы не потерять сознание от перенапряжения.

Да… извините, — он встал и случайно уронил стул, — Вы это…поправляйтесь скорее. Нам вас так не хватает, — медленно отступая к выходу, промямлил Паша.

— Что, Карпов совсем озверел? — улыбнулась в ответ.

— Да нет, просто…с вами как-то… по-другому, — застыл на пороге, сжимая дверную ручку.

«Милый мой мальчик. Знал бы ты, что за человек перед тобой лежит. И сколько боли он тебе причинил», — не выдержала и прикрыла глаза, изображая усталость.

— Ткачёв, ты иди. Я спать хочу…

***

Тридцать первое декабря. Полчаса до нового года. Карпов вошёл в кабинет, достал из шкафа бутылку водки, налил полный стакан. Хотел уже выпить, но задумался. Вытащил из кармана брюк телефон, нашел в контактах номер Зиминой, завис, сомневаясь, стоит ли беспокоить в столь поздний час. И всё-таки нажал на кнопку вызова. Первые гудки вызвали у него учащенное сердцебиение. «Спит наверное», — предположил Стас и скинул вызов. Влил в себя горячительную жидкость, закусив долькой мандарина. Сразу ощутил эффект, давно не пил, да ещё на голодный желудок. Сорокоградусная так приятно согревала изнутри, чувствовалось лёгкое онемение тела. Снова схватил телефон, набрал сообщение, удалил, снова набрал, отредактировал и всё-таки отправил.

С Новым годом, Рыжая!

Стук в дверь, в кабинет вошёл Антошин.

— Чего тебе? — рявкнул на него Карпов.

— Пить в одиночестве — признак алкоголизма, — не остался в долгу тот.

— Это значит не с кем, умник! — Карпов достал вторую стопку и плеснул в нее водки.

— За что выпьем? — поинтересовался Антошин, присаживаясь за стол.

— За старый год, — предложил Карпов.

Денис как-то сразу напрягся и поник, сжимая в руке стакан, — За старый не хочу, не самый лучший год в моей жизни.

— В моей тоже, — тяжело вздохнул полковник, — Давай тогда за новый.

— Новый год ещё не наступил, — взглядом указал тот на настенные часы.

— Всё-таки пить в одиночестве куда приятнее, чем с тобой, — усмехнулся Стас.

— Товарищ полковник, — в кабинет влетел дежурный, — Перестрелка в кафе, здесь недалеко.

— Да уж…как новый год встретишь, так его и проведёшь, — Карпов поставил стакан на стол, возмущённо поглядывая на Дениса, — Выпили, называется. Собирай парней.