Со стороны могло показаться, что посредством глаз они продолжают немой диалог, понятный только им двоим, — Ну, всё так всё. Значит, судьба такая, — усмехнулся Карпов, пытаясь снять напряжение, — В случае чего, ты же не бросишь друга в беде, поможешь застрелиться?

— Дурак! — ещё больше вспыхнула от возмущения, их разговор напоминал ей эмоциональные качели, — Я лично тебе пулю в лоб пущу с превеликим удовольствием!

Карпов откинулся на спинку, внимательно изучая черты лица начальницы, подмечая малейшие изменения; и тщательно скрываемая безысходность во взгляде заставила его насторожиться. Он видел что-то подобное и не раз, у себя в ванной, в зеркале, — Проблемы?

— Нет, с чего ты взял? — встрепенулась она, выдавливая из себя подобие улыбки.

— Хреново выглядишь, — и, заметив, как её рука тянется к зеркалу, уточнил, — Да не в том смысле. Я тебя насквозь вижу.

— Тебе показалось, — ответила уверенно, несмотря на внутреннюю дрожь, и уже пожалела, заметив, как напряглись желваки на его скулах.

Сглотнув так, что кадык дёрнулся, он резко поднялся с места, отчего стул с грохотом упал на пол. С трудом сдерживая себя, чтобы не разбить этот несчастный стул о стену, двинулся к выходу, не понимая, что ещё нужно сделать, чтобы заслужить её доверие.

«Наверное, нужно сдохнуть и возродиться из пепла, и снова сдохнуть, чтобы в твоей голове хоть что-то поменялось по отношению ко мне!» — застыл он в коридоре, пытаясь глубоким и размеренным дыханием справиться с порывом злости.

========== 44 ==========

Карпов хладнокровно перешагнул через труп и прошёл дальше в глубь комнаты, наблюдая за работой криминалистов. Почему-то ничего не почувствовал, глядя на лужу крови под Русаковой. Может, потому что не был с ней особо знаком, и с самого начала она не вызывала в нём ничего, кроме раздражения. А может, просто привык, и нечем уже чувствовать.

— Ткачёв, — окликнул он подчинённого, пройдя в соседнюю комнату, который застыл в одном положении, сидя за столом, — Есть какие-нибудь предположения?

— Нет, — судорожно замотал тот головой, — Она не вела никаких дел, особо ни с кем не общалась, — говорил отрывисто, словно ещё не осознавая происходящее, затем поднял на начальника рассеянный взгляд, — Мы же найдем убийцу? Ты же всё про всех знаешь.

— Ты явно преувеличиваешь мои способности, — поморщился на этих словах Карпов — Работал грамотный специалист, пока ни одной зацепки, — спокойно сообщил он.

Их диалог прервал знакомый стук каблуков, в дверном проёме появилась Зимина. Она прошла мимо Карпова, стараясь не пересекаться с ним взглядами, лишь кивнув в знак приветствия.

— Паш, я только сейчас узнала и сразу приехала, — осторожно обратилась она к подчиненному, присев рядом.

— Ну вот Вы здесь, и что дальше? — равнодушно произнёс Ткачёв, даже не оборачиваясь к ней.

Карпов, не желая дальше наблюдать за назревающей истерикой опера, вернулся обратно к коллегам.

— Я всё понимаю, тебе сейчас тяжело, — выверяя каждое слово, пыталась подобрать необходимые слова поддержки, хотя внутри происходила напряжённая борьба с самой собой.

— Вы ни черта не понимаете! — ударил он по столу ладонью, — Для вас это всего лишь труп, очередное убийство!

— Паш, успокойся, — осторожно коснулась плеча, — Мы сделаем всё возможное.

— Я только одного не понимаю! Почему она? За что? Я не верю, что всё это правда. Скажите, что это просто сон, кошмар! Что в той комнате лежит другая девушка! — взревел он и опрокинул стол. Зимина вскочила, пытаясь удержать его от продолжения разгрома мебели, хватая за руки.

— Паша, посмотри на меня, Паша! — хлопая по щекам, она пыталась привести его в чувства и обратить на себя внимание, видя полную отрешенность, застывшую на его лице, — Её больше нет, тебе придётся с этим смириться.

Он впервые посмотрел на неё воспалёнными от напряжения глазами, которые горели лихорадочным блеском, — Ирина Сергеевна, пообещайте мне, что вы найдёте убийцу, — она лишь молча прижала его к себе, чувствуя спиной обжигающий взгляд Карпова, который пришёл на шум падающих предметов.

***

Ранее

Два часа ночи. Улицы пусты, тихий спальный район. Люди словно вымерли в этом дворе, ни одной живой души. Всё спланировано до мелочей. Никаких улик, доказывающих её присутствие, быть не может. Тёмное пальто, тёмные очки, черный платок — словно пытается слиться с ночью. Газовый пистолет, переделанный под боевой. Заранее продуманные действия, отработанные до автомата. Но снова сомнения, снова жалость, неподдающаяся контролю, лезет наружу, не позволяя ей выйти из машины. Уже час она сидит и пытается убедить себя в безвыходности положения.

“Она слишком много накопала. Она всё это время собирала материалы на каждого из нас. С таким компроматом нам всем прямая дорога за решетку. Я втянула их в эту авантюру, я отдавала приказы, и значит мне решать эту проблему. Я устала, устала думать. Уже вторую неделю живу с мыслью, что скоро стану убийцей. Порой возникает желание пустить себе пулю в лоб, чтобы больше никогда не принимать никаких решений. Думала, всё плохое закончилось вместе с палачами, но оказалось, всё страшное ещё впереди. Впереди расплата за наши порой радикальные действия. Я не хочу в тюрьму, у меня сын, я не смогу там и дня пробыть. А Ленка, а Паша с Ромой? Ткачёв! Ну какого чёрта ты связался с ней! Какие-то нелепые отношения! А теперь на кону наши судьбы, Щукину вышка светит. Нет, я не могу их подвести.”

Всё!

Вдох-выдох.

Пора!

========== 45 ==========

Универсальный ключ от домофона, плохо освещенный подъезд и отсутствие камер — всё по плану. Пара лестничных пролётов позволяет собраться с мыслями, если к убийству вообще возможно подготовиться морально. Искомая дверь прямо перед ней, ещё есть время передумать и уйти, но сняв очки, она мужественно тянется к звонку дрожащей рукой.

И чуть не умирает от разрыва сердца, услышав тихий голос из темноты,

— Не надо, Зиминух.

Приглядевшись, узнала знакомый силуэт на ступеньках выше, — Господи! — прикрыв рот рукой, отшатнулась от двери.

— Да нет, это всего лишь я, — усмехнулся Стас, медленно спускаясь по ступенькам.

— Зачем?.. я уже…она, — язык совсем перестал подчиняться мозгу.

— Тише, не ори, — схватил за руку и потащил за собой вниз по лестнице, не обращая внимания на сопротивление.

Только на улице ей удалось вырваться из его цепких рук, — Она нас…у неё доказательства, — всё ещё пребывая в состоянии аффекта, заикаясь, пыталась хоть что-то связное вымолвить, — Зачем…ты… — стала колотить его по груди кулаками, словно внутри неё до предела была натянута струна, но не выдержав напряжения всё-таки лопнула.

— Я знаю, — наконец-то перехватив её руки, прижал к себе, — Я всё знаю, — прижал ещё крепче, несмотря на её попытки вырваться. Смирившись, уткнулась в каменное плечо, и через некоторое время, периодически вздрагивая и издавая сдавленные стоны, наконец-то выпустила на волю скопившиеся слезы. Он это понял в полной мере, когда рубашка в области груди стала горячей и влажной, мысленно проговаривая «Наконец-то»…

— Пойдем отсюда, — скомандовал Стас спустя некоторое время.

Уже в машине, утираясь носовым платком, любезно предоставленным Карповым, уставилась в окно, словно не желая вникать в происходящее.

— Ты когда-нибудь убивала? — нарушил он неловкое молчание.

— Знаешь же, зачем спрашиваешь, — резко ответила ему, всё также глядя в окно, ненавидя себя за несдержанность.

— Ну тогда ты понятия не имеешь, каково это, постоянно видеть во сне искаженные лица своих жертв, — она обернулась и уставилась на него, внимательно изучая, словно для неё открылось что-то новое.

— И что мне теперь делать? — обречённо выдохнула, откинув голову на сидение.

— Хватит прикрывать задницы взрослым мужикам. Не женское это дело, — процедил он сквозь зубы, стараясь не накалять обстановку.

— Я сама заварила эту кашу, мне и расхлёбывать, — находясь в том же положении, ответила она.