— Я люблю тебя, моя идиотка… — со слабой, но хитрой улыбкой прошептал Сальваторе, запыхавшись. Их сбивчивое дыхание заполнило тишину каюты обойдными громкими выдохами, и Елена выпустила поистине веселую усмешку.

— Поехали домой… — едва слышно проговорила она, и только сейчас, удивившись и изящно изогнув брови, Деймон вопреки эйфорийной слабости повернулся к ней и соединил взгляд. — Я хочу тебя еще…

Комментарий к Глава 21

Новая глава, увы, снова заставила себя ждать(( Но, надеюсь, оно того хоть немного стоило😊

Жду отзывов)))

========== Глава 22 ==========

— Только моя… — осторожно опустив Елену на огромный диван в гостиной и навалившись сверху, нависнув над ее аккуратным стройным телом и чуть прижав ее своим весом, хрипло прошептал Деймон, подобно маленькому и капризному ребенку радующийся, что бесконтрольно может касаться каждого миллиметра ее нежной кожи, осыпая мелкими и нежными поцелуями. Всю дорогу от яхтклуба до дома, которую они преодолели в самом сильном и жестоком напряжении, Сальваторе по максимум выдавливал газ и на всех парах мчался к дому, мечтая о том, с какой пылкой страстностью он вновь сможет подмять ее под себя, не отпуская из железных объятий. Они ехали к дому по просьбе шатенки с ужасной ноющей болью в разгоряченных телах, ощущая тот самый опасный огонь желаний, который они сдерживали в пути, сбавляя своё возбуждение лишь легкими касаниями их ладоней. Деймон неотрывно таращился на дорогу и крепко цеплялся за руль до побелевших костяшек, но изредка он опускал свою теплую ладонь на колено девушки, изо всех сил стараясь не поднимать ее выше и не отвлекать себя от скоростного ведения машины. Елена же смущенно вжималась в переднее пассажирское сидение, чувствуя как нестерпимая жажда почувствовать его, дикого и соблазнительно грубого, разливается по ее вскипевшим венам. И вот они снова вместе. Наконец-то они разрушили терзающую их двоих дистанцию и сцепились в жадном и глубоком поцелуе припухших губ, но внутри Елены вновь кольнуло что-то подсознательно особенное, заставившее ее ощутить резкий удар головной боли и чуть отстранить от себя лицо парня, по-прежнему обхватывая ногами его талию и руками его шею.

— Подожди… — мягко и слабо проговорила Гилберт, но Деймон, будто даже не вслушиваясь в смысл ее тихих и настороженных слов, не сводил затуманенных страстью и заботливой нежностью голубых глаз с ее соблазнительно вздрагивающих в попытках что-то сказать губ и, признав их манящее свойство, вновь впился в них чувственным поцелуем. Однако Елена снова чуть оттолкнула его от себя, на этот раз словив от его нахально ухмыльнувшегося лица любопытное удивление, что отражалось в изящно приподнятых бровях и искорках игривости в расширившихся синих зрачках. — Постой…

— Что такое? — нетерпеливо, но взволновано спросил Сальваторе, не сумев скрыть в своем осипшем голосе яркий тон недовольства. Брюнет неохотно и лениво слез с девушки, позволяя ей переместиться из лежачего положения на диване в сидячее. Подперев голову руками, она тяжело вздохнула и кое-как постаралась притупить подступившую тошноту, которая буйственно и беспощадно уничтожала ее и нарушала нормальное дыхание наровне с головкружением, из-за чего всё виделось словно в плотной пелене тумана, пытающегося обмануть своим светлым оттенком и полностью завладеть разумом. Деймон, всего лишь какой-то миг смотря на уставшее и печальное выражение ее лица, на которое падала потревоженная еще несколько мгновений назад его же рукой спутавшаяся прядь каштановых волос, ближе придвинулся к Гилберт и, не сводя с нее беспокойство своих глаз, взял ее за руку, крепко сжав ее ладонь. — Эй… Елена, ты в порядке?

— Если честно, не знаю… Мне сегодня весь день как-то не по-себе. — выдавив жалкое подобие грустное улыбки, негромко ответила шатенка и, с нежностью своего плавного движения переплела с Деймоном пальцы, положив свою будто мучавшуюся от тяжести голову на его крепкое плечо. — Прости, что я тебя так обломала… Мне действительно нехорошо.

— Что за глупости, черт возьми?! — возмущенно возразил Сальваторе, поражаясь даже тому, что мысль об этом зародилась в голове девушки. Она тихо усмехнулась, удобнее устроившись у него на плече, и прикрыла глаза, чтобы насладиться тем коротким мигом, когда всё, что до этого кружилось подобно безумной и неуемной карусели, сразу же исчезло, оставляя ее в умиротворенном спокойствии. Однако оставалось то, что побороть было невозможно, и борьба эта была безнадежна. Тошнота. Она чувствовала это отвратительно состояние, вызывющее и боль, и отвращение параллельно, поэтому, зная, что предвещает это ужасное ощущение, ей хватило полсекунды, чтобы резко подскачить с дивана, ошарашив своим рывком недоумевающего Деймона, и молниеносно устремиться в ванную, с омерзительным привкусом расставаясь с подкатившей тошнотой, опустошающей ее желудок.

Умывшись ледяной водой после пугающего ее отторжения еды организмом, Елена осторожно вытерла лицо белоснежным полотенцем, на некоторое время задерживая его и вдыхая свежий аромат порошка, который странным образом смог отвлечь ее от всех неприятных ощущениях и болях за первую половину прошедшего дня, что не принес ничего хорошего кроме милого черненького котенка, в этот момент спавшего на подоконнике кухни. Будто вдоволь напитав запах недавно постиранного полотенца, Елена отстранила его от себя, и ее взгляд, не ожидавший этого, внезапно наткнулся на темную фигуру Деймона, стоявшего в дверном проеме ванной и прислонившегося к косяку. Его плотно сжатые губы, насупившиеся из-за задумчивости, что вместе с некой тревогой проявлялась и в синеве его чуть прищуренных глазах, брови и полная сосредоточенность на растерянности стоящей посреди ванной комнаты с полотенцем Гилберт не предвещали ничего хорошего. Она и сама не видела ничего притягательного и прекрасного в собственном состоянии и уж тем более надоедливой тошноте, но Елене ни к чему было его волнение в тот период их совместной жизни, когда сплотившиеся и сговорившиеся проблемы комом свалились на его красивые широкие плечи, которые в настоящее время были немного ссутулившимися из-за напряженности.

— Боже, Елена… Что случилось? Может, ты съела что-то не то? — мягко спросил он, продолжая беглыми глазами изучать ее неловкость и едва заметную дрожь. Он медленно приблизился к ней, с милой аккуратностью проведя ладонью по ее щеке и забрав у нее из хрупких рук полотенце, бросив его на темную тумбочку рядом. Гилберт подняла свои карие и неотпускающие внутренний страх и подавленность глаза на парня, что с нежностью обнял ее, и уже терпкий аромат его невероятного одеколона заполнил ее мысли, уничтожающие всякие раздумья про вкусные нотки свежести порошка. Деймон, чего не было, увы, слишком давно, с самой настоящей нежностью заботливо заключил в объятие Елену, не требуя взаимной искры похоти и не разыскивая страсть, не пытаясь унять ссору или отвлечь от обиды. Это было самое обыкновенное беспричинное объятие, но самое теплое, нужное и родное, способное успокоить своими витающими в воздухе нотками искренних эмоций счастья.

— Я не знаю, что со мной… — не выпуская из своих ладоней его сильную, напряженную спину, прошептала Елена, изо всех оставшихся сил стараясь не выпускать предательски накатившие то ли от сентиментальности, то ли от невесть откуда взявшегося желания выплеснуть эмоции слезы. Она ближе прижалась своим дрожащим телом к нему, уверенному и высокому, и, будто все страхи и терзающие мучения девушки вмиг передались ему самому, Деймон совсем невинно поцеловал Елену в макушку, укрепив свое объятие. — Может это из-за давления?

— Без понятия… Но в любом случае надо что-то делать. Я не хочу, чтобы моя потенциальная жена умерла от гипертонии. — с язвительностью выпалил Деймон.

— Да ты оптимист… — колко ответила Елена, вновь тяжело вздохнув. Только задумавшись о том, что она могла бы провести вечность в кругу этих сильных рук Сальваторе, девушка была вынуждена отстранится на шаг, давая ему возможность достать из кармана темных джинсов надоедливым писком настойчиво звонивший телефон. Он с недовольством глянул на экран, мельком уловив разочаровавшуюся и потерявшую его тепло и тело Елену, и разглядел раздражающее имя «Энзо», выдавая свою злость и пренебрежение во льду собственных прозрачно-голубых глаз.