— Я просто хотела побыть одна. Вдали от всего этого… — в полголоса тихо отозвалась Елена, решая не сопротивляться его совсем родным прикасновениям, расстворяясь в пахнущей терпким одеколоном теплоте парня.

— Обычно, говоря это, люди наоборот хотят внимания. Заботы… Поддержки… Я знаю это. На личном опыте. — медленно проговоривая каждое соблазнительно осипшее слово, произнес Деймон, и уже сама Елена ближе притянула его к себе, ощущая приятную боль его сильно сжимающих объятий.

— Тогда в следующий раз, прежде чем кричать на меня и смотреть как на самого злейшего врага, сначала просто попробуй обнять. Или поцеловать. Или сделать что угодно, лишь бы это заставило нас быть ближе друг к другу. — всё ещё нестабильным тоном своего смягчившегося голоса выразив внутреннее возмущение, Гилберт развернулась к Деймону лицом, разглядывая в поисках чего-то милого и извиняющегося кристально-голубые глаза, но он поспешно отвел их в сторону, выдерживая на себе ее пристальное внимание до тех пор, пока с его чуть приоткрытых губ невольно сорвался хриплый и глухой стон, когда Елена несильно прикусила его за подбородок, опаляя своим горячим дыханием, что вызвало армию встревоженных мурашек по телу Сальваторе.

— В любом случае, черт возьми, я люблю тебя… — проурчал брюнет в самое ухо девушки и, всего лишь на миг отстранившись от нее, показал самодовольную игривую улыбку, сразу же после этого крепче прижимая к себе шатенку и с нежностью проводя ладонями по ее спине, которые медленно соскользнули с нее и опустились на бедра. — Я знаю здесь одну интересную каюту…

— Деймон… — едва не тая на месте от его сипло и шепотом рычашего голоса, чьи фраза бархатным звучанием расползались по ее воспаленной коже, произнесла имя парня Елена, и он приготовился к ее капризным возмущениям и нехотя расцепил свои объятия, но к удивлению Сальваторе девушка торопливо перехватила его руку и осторожно поднесла к своим губам, обдавая новой волной жара, снова заговорив. — Я хочу тебя.

Спустя всего лишь миг, который они не заметили в порыве самого дикого, влажного, безумного и страстного поцелуя, поглощая тепло друг друга в грубых и сильных объятиях, белая дверь в мелкую каюту на нижней палубе с дребезжащим грохотом захлопнулась благодаря мощному пинку Деймона, что, не выпуская из цепкой хватки поддатливое тело девушки, умудрялся одновременно сбросить с себя темно-синюю рубашку, ткань которой Елена с трепетом сжимала в своих ладонях, позволяя испускать еле слышный стон, только на секунду отрываясь от приторно сладких манящих губ парня. Сальваторе на миг оглянулся назад, окончательно убедившись, что дверь плотно заперта, и, не подавляя хрипотцы в своем тяжелом сбивчевом дыхании, которое часто чередовалось осипшем полустном-полурыком, который своим соблазнительным звуком пробуждал немыслимо обезоруживающий жар во всем теле Елены, он с осторожностью внезапно, но аккуратно благодаря нежности своих касаний, приподнял девушку в воздухе и усадил на край светлой деревянной тумбы, настойчиво изучая своими руками каждый изгиб вздрагивающего в его объятии тела Гилберт. Шатенка, ни на минуту не отстраняясь от брюнета, еще понимала головокружение в своем сознании, но когда Деймон, наконец-то избавившись от своей рубашки и с глухим звуком скинув ее на пол, губами проложил дорожку долгих и влажных поцелуев от ее ушка до шеи и ключицы, Елена навсегда расспрощалась с мыслями о своем состоянии, и теперь всё, что плыло и растворялось перед ее глазами было лишь итогом слишком пылких стараний Сальваторе, который крепко сжимал в руках ее ягодицы и покрывал поцелуями уже оголенные загорелые плечи, пока она с трепетом и непреодолимым желанием его большего приближения гладила изящно изогнутую спину. Притянув брюнета к себе, Гилберт медленно приподняла его голову на уровеь своего лица, отвлекая от мучительных и приятных вместе ласк ее тела и не вынося нестерпимого отсутствия его губ около ее, совсем припухших и пересохших.

— Мне кажется, мы оба слишком этого хотим, чтобы тратить столько времени… — ее голос, мягкий и игривый, с трудом произнес это сквозь частые вздохи и постоянную преграду — чересчур близко находившиеся и обдающие своей сводящей с ума горячительностью губы парня. Стоило Елене выговорить это, как Деймон ощутил новый прилив бурлящей внутри крови, которая будто отбирала у него любую возможность пробраться к воздуху и заставляла пылать так сильно, что парень уже терял контроль над собственными движениям, которые с привлекательной улыбкой на его идеальном лице и заводящей грубостью резко сорвали с девушки ярко-розовое платье, бросив его в никому неизвестную сторону, оставляя в голове только заботу о том, как им было бы возможно заключить друг друга в еще более крепкое объятие и притянуть ближе, чтобы ощущать обоюдную на воспаленной и разгорячившейся коже дрожь. Пока Сальваторе с нахальной ухмылкой и озабоченным, сияющим искренней страстью голубизной его глаз боролся с непоколебимой застежкой ее белого бюстгальтера, Елена так же требовательно и смело сражалась с царапающей ее пальцы пряжкой дорогого кожаного ремня. Она, продолжая сидеть на той же тумбе, к которой прижал ее брюнет, обвила его талию своими ногами, и Деймон выпустил нервозный смешок, осознавая, как сильно от этого обычного, но невероятно действующего движения, ему с бешенной скоростью сносит крышу, заставляя со всей яркостью своего нетерпения и приятной боли ощущать пульсацию в тесных черных джинсах, с ремнем которого так и не удалось справится уже совсем обнаженной Гилберт, из-за чего Сальваторе сам выполнил ее задачу, и оба они наконец-то почувствовали ту самую нерушимую близость и заставляющую их тела пылать слишком жарким огнем связь. Он резко и бесцеременно вошел в нее, получая ее ответную реакцию в слабом, но пронзительным вскрике, которого он не заметил из-за собственного сумасшествия в голове, где не было ничего кроме взрывающихся фейрверков счастья и полного удовольствия. Оказавшись внутри нее, сильнее прижавшись к ней и сделав всего пару толчков, Деймон шумно выдохнул ей в щеку, сам не до конца осознавая того, насколько же желанным может стать для него ее стройное тело, которое в этот миг расслабленно плавилось под его крепко сжимающими ее спину ладонями. От неугомонного возбуждения у него пересохло в горле и каждый брутально прохрипевший стон, что содрогал всё его крепкое тело, которое неумолимо быстро и жестко пытало девушку, звучал слишком осипшим. Елена, чувствуя каждое то нежное, то настойчивое прикасновение парня, что было подобно электрическому разряду, обжигающему своей силой кожу, не скрывала громкость своего стона, что оказывал жуткое влияние на Деймона, вынуждая его с новой силой совершать грубые и резкие движения, не зная куда деться от той сумасшедшей страсти, что захватила их двоих и душила в собственной жадности касательно близости и тепла. Еще долгое время, за которое его ритмичный темп нарушался то повышением скорости, то неожиданным налетом заботливой нежности, Деймон наслаждался тем, как покорно и послушно поддается его властности хрупкое тело шатенки, которая обхватывала руками его шею и прерывисто дышала ему в шею, от чего вновь его обдало убивающим жаром, и пульсация теперь ударила не только по венам, но и в голову. Еще несколько раз что-то вскрикнув, Гилберт приняла тот факт, что дошла до головокружительного и лишающего здравого рассудка предела и пальцами до боли впилась в плечи парня, ощущая как моментально сгорают все силы в ее насытевшемся и извивающемся в конвульсиях наслаждения теле. Деймон же, только подумав о том, как наконец-то до края вскипело терпение Елены, моментально ощутил накатившую волну мурашек, что с предательской дрожью прошлись по нему, и словно сумасшедший он глубже вошел в шатенку, двигаясь грубо и рвано, одновременно сцепляя свои губы с ее в долгом поцелуе. Он на миг отстранился от ее лица, взглянув затуманенными лишь похотью и счастьем серо-голубыми глазами, и, издав подобие хриплого рычания, с довольной улыбкой уронил свою голову на плечо сидящей на тумбе и шумно дышащий Елены, которая с любовью в карих и таких же радостных глазах обняла прижавшегося к ней парня, ощущая как обмякло и остыло его немного вспотевшее тело от приятной усталости, что разливалось по их кровотоку.