— Хватит, Кай. — недовольно выпалила Гилберт, и эти два слова у нее получились настолько твердыми и громкими, что Паркер сразу же осекся и замолчал. — Вы его совсем не понимаете… Да, я знаю, насколько глупо всё это выглядит, но… Он не такой. Он становиться полным гадом, потому что на самом деле внутри у него творится просто ужас. Ему сложно и у него есть серьезные проблемы. Кто бы что ни говорил, но для меня этот кусок хамского и жестокого кретина всегда будет героем. Однажды он стал лучшем для меня и был на протяжении долгого времени единственным, кому я и вправду могла довериться. Он по сути спас мою жизнь… Деймон именно благодаря всем самым плохим своим чертам обладает такой решительностью, смелостью и уверенностью. Я не представляю себя без него… Он другой, Кай.
— Тогда где он сейчас? Почему он не побежал за тобой с извинениями? Почему он сейчас не забрал тебя у меня? Елена… — резко вскачив со стула, с полными эмоций искренними глазами Паркер приблизился к Гилберт, но она лишь устало и грустно улыбнулась, в меру своего головокружения зная, что не выдержит еще одного спора или ссоры, поэтому лишь медленно кивнула. Однако все ее погружения в собственные мысли, терзающие и больные, прекратились только от того, что Кай осторожно взял ее ладонь в свою, вынуждая шатенку с удивлением и предусмотрительностью уставиться на него. Кай крепче сжал ее руку и с какой-то натянутой, фальшиво показывающей свою смиренность улыбкой посмотрел на девушку, испуганную, словно загнанную в жестокую клетку, и аккуратно каснулся тонкой упавшей на лицо пряди каштановых волос другой рукой.
— Кай, не надо… — слабым голосом прошептала Елена, но парень лишь перевел свои глаза с ее взволнованного лица на их нежно переплетенные пальцы сжатых ладоней.
— Я хочу, чтобы ты наконец-то была счастлива, Елена. — тихо ответил он, и Гилберт почувствовала, как его теплая рука медленно, неохотно, но всё-таки начала ослаблять свою хватку, пока и вовсе не соскользнула с ее дрожащей ладони. Он отступил на пару шагов назад, но девушка до сих пор ощущала на себе его пристальный, добрый взгляд, в котором было больше заботы, чем вздохов в ее собственном нервном дыхании. — Я не Деймон. Я не буду держать тебя тут силой. Я этого не хочу. Просто знай, что в любом случае я буду рядом. Я всегда помогу тебе.
— Прости, мне надо… Надо найти Кэролайн. — первое, что пришло ей на ум для причины своего удаления, самым неуверенным и лживым тоном выпалила Елена и пулей вылетела из каюты, на всех парах пытаясь уйти куда-нибудь подальше от того места и от того парня, чьи честные добрые глаза так обманчиво своей невинностью пленили к себе и своему мягкому голосу. Девушку всё еще шатало из стороны в сторону из-за надоедливого головокружения, которое ни на минуту не покидало ее затуманенное какой-то потаенной внутренней истерикой сознание, вследствие чего совсем не хватало воздуха, а быстрое сердцебиение словно своим диким напором скачков вперед талкало ее усталое тело. Елена, попутно хватаясь рядом за всё, на что можно было опереться, стремительно прошагала за угол, стараясь едва ли не мокрыми от пододвигающихся к ее грустным глазам слез не наткнуться на издающие гомон своих веселых голосов друзей, что в крепкой своей компании делились между собой и эмоциями, и выпивкой. Гилберт смотрела лишь на беспокойную и вздымающуюся рябью воду, которая синими волнами набегала на берег, раскачивая белоснежную яхту, и, отвлеченная морским прибоем, не заметила идущую ей навстречу темную фигуру, мгновенно врезавшись в столкнувшегося с ней Деймона и быстро испуганно отскачив назад.
— Опять ты! — визгляво и вспыльчиво вскрикнула Елена, вновь собираясь пронестись мимо брюнета, но Сальваторе стальной хваткой взял ее за локоть, до боли сжимая его в своей сильной руке.
— А ты думала, что после нашей очередной тупой ссоры я за борт прыгну? — язвительно ответил он, не зная, от чего так внезапно охрип его голос, и изучающим голубым взглядом прошелся по стройной и будто дрожащей фигурке шатенки, всё-таки возвращая внимание ее гордо поднятой голове с выражением абсолютного достоинства и обиды.
— Хотя бы. — со всей горечью в голосе только и кинула Елена, недовольно вырвавшись от Деймона и кинув на него косой, обжигающий своим презрением взгляд.
Девушка, сопротивляясь своему внутреннему желанию обернуться назад, посмотрев в эти осажденные болью и грустью глаза уникального лазурного оттенка, уверенно и быстро шагала к краю яхты, к самому парапету бортика, на ходу осознавая с каким трудом ей удается каждое движение, совершённое словно в крутящемся водовороте окружающего мира, что плыл и растекался своими красками перед ее глазами. Елена понимала, что ей было необходимо уйти, спрятаться куда-то и от шумных веселых силуэтов друзей, и от уничтожающей своей сумасшедшей монотонностью музыки, и от смотрящего ей в след со всей печалью и обидой Деймона, и даже от самой себя, потерянной и разбитой, что вовсе было невозможно. Гилберт, оставшись наедине с собой и своим отвратительным самочувствием, какое ее охватило, как только ее стройные ножки ступили на белоснежную яхту Элайджи. Она полноценно ощутила новый укол прямо возле сердце, которое безудержно билось в нервных конвульсиях. Ее необузданная любовь к Сальваторе настойчиво впивалась своими острыми когтями в ее душу. И она знала, что у нее нет сил это остановить. Она не могла не думать о нем, даже оставшись одна. Стоя около парапета, который отделял ее от буйно колышущихся внизу волн, Елена чувствовала, как прохладный морской бриз играется с ее темными волосами и омывает каждую клеточку тела подобно освежающей воде, льющейся из глиняного кувшина. Музыку в той части судна почти не было слышно, ее отголоски по воздуху улетали прочь, и тишину нарушали лишь ее собственное дыхание, сливавшееся с ветром, и плеск волн. Ударяясь о борт большой яхты, они пенились и взмывали вверх, пытаясь дотянуться до самого судна и накрыть его полностью, однако их сил хватало исключительно на приятный убаюкивающий шум. И во всём этом безмолвии внутренний голос стоявшей на краю борта шатенки твердил о глупости всех ее чересчур милых и терпеливых поступков, и, хотя он был не единственным и не самым громким, исходил он из глубокого, потаенного источника — сердечной любви и привязанности к тому самонадеянному и нахальному психопату, который душил в ней чувство самоуважения. Люди, носящие в душе непоборимую нужду к особенному и, пускай, неправильному человеку, знают этот голос, эти слова, и его упрекающий тон. И, несмотря на все старания Елены в этот миг слиться с окружающим миром, с яркостью находящихся всюду пейзажей, она оставалась один на один со своими грызущими мыслями и чувствовала себя нелепым человеком. Человеком, который, не слушая чужих предупреждений и мнений, так слепо мог любить. Море внизу плескалось и билось о берег. И в голове Гилберт по странности обстоятельства мелькнул всего один прыжок. Она на какой-то безумный краткий миг, таращась вниз с бортика, представила себе, как можно кубарем падать в воду, телом ударяясь о камни и ускользая в холодную глубину. Так просто. Так легко. Избавляясь от всех проблем, поддаваясь манящей и бесконечной синеве.
Чья-то рука легла ей на плечо. Мысли, насколько сумасшедшими они бы ни были, резко улетучились и опустошили продолжающую кружиться голову. Теплая чужая ладонь удерживала девушку мягко, но достаточно сильно, пригвоздив к месту. Елена обернулся, вздрогнув от неожиданности. Позади нее стоял невыдающий ни единой эмоции на своем красивом и бездушном лице Деймон, чей прозрачный взгляд подобно холодному льду смотрел своей пустынностью лишь перед собой. Он не убирал руку, будто прочитав ее мысли, узнав ее страхи, почувствовав ее боль.
— По-моему, это я должен был прыгать туда, а не ты. — заметив то, как Гилберт завораженно смотрит вниз, хрипло произнес Сальваторе, и шатенка, будто вся бархатистость его голоса внезапно вынудила ее вернуться к устойчивой реальности, со здоровым блеском в карих глазах посмотрела на вплотную подошедшего к ней сзади Сальваторе, который с нежностью опущенных на ее талию своих сильных рук прижался всем своим крепким телом к ее хрупкому.
