— То есть, дело даже не в Елене? — проявив уже больше интереса к загадочным фразам Гилберта, спросил Сальваторе, не убирая с голубых глаз пелену злости и недовольства.
— А ты, видимо, смерти не боишься… Даже бежать не пытался. — подметил Джон, и его как всегда округлившиеся и покрасневшие от злости глаза заиграли новым блеском.
— Не боюсь. — неохотно отозвался брюнет. — Если знать за что, можно и сдохнуть. Только я хочу быть уверенным, что Елена в порядке и в безопасности.
— За это можешь не волноваться. Без тебя-то ей точно лучше, щенок. — грубо пробасил Гилберт, отчего у Сальваторе снова появилось непреодолимое желание ударить его, но он сдержался, до побелевших костяшек сжимая кулаки и закусывая губу. — Но тебе точно будет херово, Сальватор. Обещаю. Скажи спасибо папочке, в большей степени он виновен, знаешь ли… А ты еще и так сильно на него похож! Удивительно просто. Я мог бы размазать Джузеппе, но зачем, если можно бить по самому больному? По сынишке. Такому жалкому и отвратительному. Был наслышен, что у твоего старого мудака должен был появиться еще один недоносок, но тут уже судьба сыграла мне наруку. Даже не пришлось мараться… — хмыкнув и задумавшись, Гилберт сделал небольшую паузу, чтобы подметить как разрасталась ярость на бледном, серьезном лице Деймона. — Но моя месть по старым поводам переросла в настоящую войну, знаешь ли. Прямо в тот момент, когда ты спутался с моей дочерью. Эх… Тебе даже не понять как сильно я тебе ненавижу, гаденыш…
— Представляю. Потому что я ненавижу тебя в десятки раз больше. — сипло прорычал Деймон, что вызвало нервную улыбку у Энзо, которого тоже доводила эта стычка. Впервые Сальваторе смог раскрыть какую-то искреннюю эмоцию Сент-Джонса, ранее такого загадочного и закрытого от всего мира. Но образ коварной и всемогущей стены рушился от каждого слова Гилберта.
— Мейсона помнишь? Он был хорошим шпионом… Но Паркер его даже привзошел. С таким-то умом… А ты очень тупой, Деймон. — с определенным презрением выделив его имя, продолжил говорить Джон. — Ты что-то начинал говорить про банк. Ах да… Банк, частью которого я владею. — пробубнил пожилой мужчина и разразился странным смехом, что напряг даже Сент-Джонса, но он не показал вида.
— План с банком мне уж очень понравился. Но увы… — подхватил слава Джона Энзо и наигранно показал на лице разочарование и досаду. — Ограбление было бы схваченным, ты ведь понимаешь. Тебя бы сто процентов поймали, Сальватор, как бы ты ни старался. А вместе с этим вскрылись бы все твои грешки… Лет на двадцать бы хватило, а потом ты бы вряд ли вышел. И ведь не отвертелся бы. А самое главное, что Джон помогал мне.
— Это было выгодно. — подтвердил тот, крепче сжав ружье. — Мне досталась бы страховка, я бы отомстил Джузеппе и навсегда изолировал тебя от Елены. Всё до нельзя идеально. Но к черту планы. Ты натворил необратимое, потрепав нервы моей дочери… Ты сдохнешь как самая последняя мразь, Сальватор. И ты это заслужил.
— Может и так. — глухо пробурчал Деймон и нервозно усмехнулся, едва ли свыкаясь с полученной от Джона информацией. Сердце бешенно колотилось, в голове ничего не укладывалось, но из последних сил брюнет пытался держаться за логическую цепочку. — Но что тебе мой отец-то сделал? Нахрена… Нафиг продумывать наполеоновские планы ради каких-то старых споров? Нахер надо?! Черт возьми…
— Хочешь знать, чем любимый папочка провинился? — теперь взгляд Джона стал намного строже и даже Энзо, до этого уверенно прожигавший ненавистью Деймона, отошел от Гилберта на пару шагов дальше и достал пистолет, словно тот от забирал у него часть тщательно скрытого страха. — Я скажу, Сальватор. Мне не сложно. Хотя… Ты и сам, наверное, помнишь. Твоя мать настоящая шлюха. Истинная шкура. И ты сейчас тоже не будешь возражать. Но и ты подонок, щенок… Всё сразу донес своему отцу. Спасибо. Серьезно. Спасибо, что благодаря тебе я лишился почти всего, что ранее у меня было. Спасибо, что из-за твоей чертовой честности я потерял всякий нормальный статус. И это дело рук Джузеппе. Я ненавижу его. Ненавижу тебя. И эту старую суку Лили, на которую повелся и потерял абсолютно всё. Она свалила и даже тебя, нахлебника малолетнего, бросила. А что остальные? Сам знаешь, что хреново стало. Твой папаша страдал и меня разорял, ты в подушечку плакал. Вот ирония судьбы же: опять ты начал возле моего дома крутится, дочь мою трахнул и к себе подселил. Но ты получишь должное, Сальватор. Получишь. И за себя, и за отца отбиваться будешь… А Лили и сейчас ко мне подлечь успела. Одно удивительно: тебя сдавать она наотрез отказалась. Я хотел ее грохнуть, признаюсь. Но вот рука не поднялась. Какое-то прям чувство не позволило. Знакомо же, Деймон, будь ты проклят… Ну? Вспомнил, наверное? — последнюю фразу Джон не просто прокричал, а проревел так, что показалось, будто стены ветхой и вонючей комнатушки заходили ходуном. Энзо поежился от громкости грозного голоса Гилберта, а Деймон непоколебимо стоял перед ним и нервно улыбался. До него дошло. Спустя долгое время всех свалившихся на него обстоятельств. Парень впервые соединил всё воедино и понял, какой же подставой была вся его жизнь. — Но я добрый. Дам тебе возможность сказать что-нибудь напоследок. — проговорил с прежней сталью Джон и, словно забыв про присутствие внимательно рассматривающего его Сент-Джонса, в ярких порывах своего гнева направил ружье прямиком в сердце Деймона, который, даже не покачнувшись, ухмыльнулся и уставился синим взглядом в ликующие темные зрачки Гилберта.
— Милый, не надо… — саркастично произнес Сальваторе, точно и четко повторив сказанную много лет назад матерью фразу, когда сам брюнет находился под дулом пистолетом. Легкое дежавю. Невероятный гнев Гилберта, безысходность Деймона и прицел. Последние слова брюнета пронеслись по коморке, и следом застыла тишина. Но быстрый, гулкий звук выстрела прорезал ее, пронесясь по всему зданию к самому сознанию тихо плачущей в другой комнате Елены, для которой вместе с этим звуком выстрела рухнул весь мир. Она осознала это.
Комментарий к Глава 44
Глава маленькая, но раскрывающая все карты. Никакой загадки больше нет. Вскрылся главный инициатор, понятны мотивы Энзо, известен тайный любовник Лили. Прозвучали главные в этом фанфике слова, что и являлись названием. Если читали пролог (он был обязателен), то всё стало понятно. Элементарность сюжета была в самом начале😹🤷♀️ Но, предупреждаю, это не последняя глава😏
Очень жду ваши комментарии, хочу знать, что кто-то еще читает мой фанфик)🙈
========== Глава 45 ==========
Свистящий, громкий звук выстрела сотряс воздух. Все полуразрушенное здание ощутило случившееся, перекидывая дребезжание эхом со стены на стену. Елена, чье сознание медленно начинало проясняться, отчетливо расслышала это и, почувствовав ужасную боль в груди, еле слышно взвизгнула. Всхлипывая, она слышала собственное ускоренное сердцебиение, в боку начинало колоть. Вся ее тревога, нервозность выдавала себе через лихорадочную дрожь и мокрые полосы на щеках. Горькие, прожигающие глаза слезы вмещали в себя невероятно много соли и отчаяния.
— Нет… Деймон… — едва различимо в тишине прошептала она, часто моргая и кусая губу, принимая жгучий ком внутри себя. Ей хотелось кричать, но голос предательски исчез, и шатенка могла лишь открывать рот подобно немой рыбе и безостановочно плакать, за пеленой слез не различая расплывающиеся очертания обрушенной стены в другом, более светлом помещении. Вокруг было пусто. Ни единой души. Ей казалось, будто ее бросили здесь, оставив навсегда задыхаться от рыданий и погибать от одиночества. Тошнота вновь напомнила о себе, и Елене следовало бы вспомнить о своем положении и отбросить волнения, но ей было все равно. Теперь не хотелось жить. Ее мысли безумной вереницей закрутились в голове, то яркой вспышкой возвращая воспоминания из прошлого, то нахально подбрасывая нереальные видения. Легкие сдавливало, воздуха не хватало, мир окончательно разрушался. Теперь, в этот ужасный день в заброшенной местности обшарпанного здания, свершилось то, чего Гилберт боялась с самого начала, с самой первой встречи с Деймоном. Приговор, который подобно тлевшим уголькам с каждым днем разжигался ярче, был исполнен. Выстрел ясно это подтвердил. Пустота вокруг, пустота внутри. Девушка не помнила, как оказалась в этом новом, но анологично уродливом и плохо пахнувшем месте. Последним она видела лишь голубые, любящие и взволнованные глаза Деймона, пришедшего к ней, вбежавшего в ту крохотную вонючую коморку и готового убить за нее любого. Но смерть, жестокая и мстительная, предназначалась ему самому. Гилберт никак не могла ужиться с осознанием, что ее похищение спланировал отец, вынуждая в отвратительных условиях сидеть привязанной к стулу и дожидаться прихода брюнета. Эти голубые глаза… Елена видела его бледное испуганное лицо, его ярость в напряженном теле, его любовь и подсознательную преданность в глазах. Нет, когда она видела его знакомый, самый прекрасный прищур в последний раз, он не был особенным. Ведь этот взгляд, исполненный чувствами к ней, хорошими или тревожными, всегда смотрели на нее с восторгом и заботой. И теперь всё это пало в бездну. Холодную, мучительную пропасть, наполнявшуюся безостановочными слезами. Но, как бы сильно шатенка ни хотела отключиться от суровой реальности, она не могла не заметить, что на ее теле не было ни единой веревки, и сидела она одна на пыльном, дощетчатом полу. На полу одна из неровных досок начала двигаться и равномерно трястись, предвещая чьи-то шаги. Кто-то приближался к ней, быстро и стремительно, но Елену уже ничего не пугало и не интересовало. Кто бы ни был, теперь ей плевать. Среди этого темного строения наедине со своим страхом, Гилберт сидела, вжавшись в стену и игнорировала окружающий ее мир. Кто-то, шагавший к ней, был совсем близко и что-то бормотал, но слышать его голос девушка не могла и не хотела, словно кто-то оглушил ее и резким движением руки вырвал сердце, лишая всякой возможности существовать дальше.
