— Елена! — инстинктивно выкрикнул он, и этот хриплый вопль был настолько громким, что эхом ударился об облезлые стены мелкой комнатушки. Деймон рванулся вовнутрь, рассмотрев стройный силуэт привязанной к стулу шатенки, что еле смогла поднять голову и взглянуть на своего спасителя. В ней будто бы вовсе не осталось сил. Понурая, обездвиженная, она сидела там, в полумраке, и из-под опушенных ресниц смотрела на Сальваторе, слишком злого и слишком шокированного, чтобы вновь пошевелиться. Он заметил, как Гилберт с истинной радостью и благодарностью смотрела на него, но не могла показать улыбку. Однако карие, прикрытые от слабости глаза сияли неподдельным счастьем. Не все было потеряно для нее, и где-то в глубине души Елена надеялась увидеть перед собой этого упрямого и целеустремленного брюнета.
— Деймон… Над… Надо уходить. — почти беззвучно пробормотала она и поняла, что вот-вот снова провалиться в странный сон, потеряв сознание. Наверняка они чем-то накачали ее, чтобы избежать истошных визгов и резких движений, пробуждавшихся вместе с инстинктом самосохранения. Гилберт была в этом уверена. — Они… Нельзя было верить м… — обессиленно прошептала девушка, и каждое слово давалось ей с огромным трудом. Тяжело вздознув, она сдалась. Шатенка закрыла глаза и расслабленно откинулась на спинку стула.
— Нет… нет, нет… Елена, посмотри на меня! Эй… — взволнованно пролепетал Деймон, моментально подбежав к стулу и встав на колени перед упавшей в обморок девушкой. Он лихорадочно нашел пульс на ее запястье, убедившись, что его безумные опасения были напрасны, и осторожными касаниями попробывал разбудить Гилберт. — Черт! Елена… Эй… Кому нельзя было верить? М… Кто же… Мейсону? Мэтту? Матери? Мистеру какому-нибудь… Черт побери! Елена, очнись… Майклсону? Что я несу, придурок. М… м… Стоп. Кай, Макалай… Или моей, моему… сука! Да я не знаю, Елена… Очнись! — безостановочно говорил парень, продолжая аккуратно тряэсти Гилберт за плечи и хвататься за края веревок, пытаясь их развязать и выпутать шатенку из плена. Непослушные, дрожащие пальцы не могли добраться до основания узла, и Сальваторе прибывал в дикой панике.
— Она не проснется в ближайшие два часа. Примерно. — твердо и будто даже ликующе прозвучали эти слова позади Деймона. Жесткий, уверенный и стальной голос, до невыносимости знакомый. Застыв от удивления, Деймон не сразу смог обернуться на вход в коморку и рассмотреть появившуюся на пороге персону. Нет, парень ошибался. Это было не удивление, а настоящий шок.
— Вселенная издевается надо мной. — монотонно высказался Сальваторе, поднявшись на ноги и повернувшись к пришедшему мужчине. Оставалось думать только об одном: либо глаза обманывали его сейчас, либо сердце раньше. Коварная довольная улыбка, восторгающая всем случившимся, растянулась на лице напротив Деймона. Эта крупная, такая раздражающая фигура вошла в комнатушку, и следом пришел какой-то темноволосый, бледный незнакомец.
— Забери девчонку. Уведи ее отсюда. — твердо распорядился Джон Гилберт, и его повелительный тон был для незнакомого парня совершенно привычным и обыденным. Проведя изучающий взгляд по комнатке и стулу с бессознательной дочерью, Джон усмехнулся и, не разжимая крепкую хватку, с которой держал в руке ружье, кивком поблагодарил незнакомца. Бледный, словно неживой парень вместе со стулом подхватил Елену и понес к выходу, когда же Сальваторе, пораженный увиденным, не имел возможности ни что-то сказать, ни сдвинуться с места.
— Эй! Куда ты ее понес! Вернись, сукин сын! Отдай мне Елену! Черт возьми! — наконец-то выйдя из оцепенения и вскипев от неистовой злости, выпалил брюнет, сразу же ринувшись в сторону удаляющейся Елены, но дверка перед ним резко захлопнулась и большая, сильная ладонь Джона толкнула Деймона, отшвырнув к стене напротив. Даже не ожидав подобного, Сальваторе сбился с ног и упал на пыльный, грязный пол, подняв переполненный ненавистью холодный взгляд на Гилберта, который в очередной раз восторженно и победоносно хмыкнул.
— Вот и пришло время во всем разобраться, мелкий гаденыш. — с устрашающей злобной улыбкой прошипел Джон и, с призрением наблюдая, как Сальваторе встает с пола и отряхивается, брезгливо сморщился. Деймон, ощущая огненный ком назревшей ярости, с поразительным бесстрашием и уверенностью кинулся на Джона, собираясь со всей силы вмазать ему по наглому, омерзительному лицу, но тот выставил перед собой ружье, которое уперлось в грудь брюнета. — Что ты сейчас можешь, мелкий Сальватор? У тебя нет ни оружия, ни Елены, ни вытаскивающего тебя из дерьма дорогого папочки. Что ты можешь, если у тебя нет ничего и никого?
— Тогда стреляй! — хрипло рявкнул парень, и если бы взглядом можно было бы испепелить, от Гилберта осталась бы лишь горстка пепла. Столько злости, шока и истинного бешенства за считанные секунды собралось внутри Деймона, который неподвижно стоял перед ненавистным отцом Елены и чувствовал, как в него упирается готовое в любой момент выстрелить ружье. — Стреляй, сволочь!
— Нет. — Протяжно отозвался Гилберт и, убрав ранее поставленный прицел, с пылавшим в зрачках пренебрежением оглядел напрягшегося, похожего на подготовившуюся к смертоносоному прыжку пантеру Деймона. Его черные, взлохмаченные волосы словно предупреждали о стадии дикости и бешенства, в которой находился разгневанный парень. Кожаная куртка еще была немного пыльной после падения по вине Гилберта, что стоял и радостно, как ребенок, ухмылялся. — Убить тебя сразу слишком просто. Нужно хотя бы недолго посмотреть на твои муки.
— Я вообще охреневаю от того, что тут происходит, черт возьми! Какого хера вообще? Что за цирк?! Нахер тебе все это надо? — запыхавшись от собственной распиравшей его злости прорычал Сальваторе.
— Ууу… Тебе объяснить? — снова мерзко заулыбавшись, сказал Джон.
— Уж попробуй. Ибо я охуеваю от того, что ты выкрал свою же дочь, а теперь собираешься грохнуть меня! Все эти слежки, испытания, гребанный «O’hara bank», долбанутый Энзо… Ради чего все это? Что за бред… — чувствуя, как по-сумасшедшему грызутся в его голове несостыковывающиеся мысли, выговорился Деймон и, прислонившись к стене, зажмурил глаза, понимая, что теряет всякий контроль и связь с адекватной действительностью.
— Да, тебя можно понять. — спокойно промолвил Джон Гилберт, тихо кашлянув, и Сальваторе непонимающе изогнул брови, ввергая себя в больший шок от происходящего. — Пожалуй, можно начать с простого. — добавил он. Мужчина пинком толкнул дверь коморки и что-то еле различимо пробубнил, при этом крепко держа ружье наготове. После этого в комнатушку, мелкую, противную, с запахом сырости и гнили, ленивой походкой вошел Энзо с такой же лидирующей и ехидной улыбкой, что и у Джона. Сент-Джонс в отличие от Гилберта держал в руке пистолет.
— Ты сообразительный, но наивный. — сквозь бесячую улыбку бросил Энзо и, будто наслаждаясь безвыходным положением и жалким видом загнанного в угол в прямом и переносном смысле Деймона, спрятал оружие в карман куртки, скрестив руки на груди. — Неужели за все эти годы я бы не нашел похотливую мразь, которая под наркотой разделалась с моей девчонкой? — с особой, пропитанной болью и гневом интонацией произнес Сент-Джонс и прищурил глаза, когда же Джон приблизился к тяжело вздохнувшему Деймону и пнул его под коленку, от чего тот, пытаясь скрыть стон и зажмурившись, согнулся возле стены, но даже не попытался что-либо сделать против двух мужчин, зная бесполезность этого.
— Значит, отряд мстителей собрался… — язвительно откликнулся Сальваторе, хмыкнув и уже оправившись от на мгновение накатившей на него вспышки боли в ноге. — Но какого хрена ты тут делаешь, чертов Гилберт?!
— Понимаешь, узнал печальную историю этого парня и осознал, что он станет отличным напарником. Но инициатор, собственно, я. Не вечно же мне терпеть твои выходки, придурок. — Джон Гилберт плюнул себе под ноги и глянул на Энзо, который в упор смотрел на Деймона. И по одному этому взгляду было видно, насколько сильны были свои счеты Сент-Джонса. — Я бы мог тебя простить, но… Ты спутался с моей дочерью и все окончательно испортил. Для себя.
