Перед ними Анька и Харговенд показывали номера художественной самодеятельности. Хозяйка повязала коту на голову красный платочек и надела куклину юбку с оборками. Харговенд стал походить на маленькую домохозяйку. Ему, видимо, было неловко от собственной красоты, и он очень хотел избавиться от нарядов, но Анька крепко держала кота за передние лапы и танцевала с ним по всей комнате. Мальчишки сползали с дивана от смеха, а Иришка прыгала от восторга и визжала.

Мама и бабушка накрывали на стол.

Братья Столбовы жили в соседних домах и часто наведывались друг к другу. Особенно в последнее время. Тема для разговора была одна и та же: выход из колхоза и создание своего фермерского хозяйства. Недавно им выделили земли за Ореховой горой и старый, едва шевелящийся трактор «Казахстан».

Юлька не все понимала, конечно, о чем говорили папа с дядей, но их вдохновение и мечты были заразительны.

– Шурка, ты понимаешь, что это – свобода! – воодушевленно говорил отец, – Мы не зависим больше ни от кого! Никто нам указывать не будет!

– Поля за Ореховой засеем, – строил планы Александр, – а те, которые ближе к Батиной кочёвке, под покосы пустим.

– Фазенду поставим на Средней гриве, у пруда, – отец начертил вилкой на столе примерное расположение построек.

– Двухэтажную только! – вставила Юлька, – Я, чур, наверху буду жить!

Перед ней ясно разворачивались чудные картины фермерской жизни: вот бескрайние поля колышутся тяжелыми колосьями пшеницы, вот над малиновыми головками клевера гудят шмели и пчелы, вот они с Анькой идут по лесной дороге на Среднюю гриву – длинную солнечную поляну, растянувшуюся на взгорье между двух заросших черемухами ручьев, а в конце этой поляны стоит «фазенда» на высоких столбах с решетчатой верандой на втором этаже, а там гамаки привязаны. А у Юльки с собой книжка – «Джейн Эйр», например – она залезает с ней в гамак, читает и смотрит, как вдалеке за лесом опускается солнце, слышит, как с лугов возвращаются на ферму их коровы, а за стадом идут по-былинному могучие отец и дядя. И, кстати, еще неплохо бы чего-нибудь вкусного с собой в гамак взять…

– Свиней выгоднее разводить, чем коров, – неожиданно мама поменяла Юлькину картину, – и суеты с ними меньше. Знай, корми. А то с молоком столько хлопот будет!

– Да, я тоже за свиней, – поддержала ее Светлана Столбова, – осенью можно будет всех поросят прирезать и сдать, а свиноматок к себе в конюшни забрать. И зимой вообще туда не ездить. А весной обратно – на выгул.

На том и остановились – быть на Средней гриве свиноферме.

– Как хозяйство-то назовёте? – спросила молчавшая до того Юлькина бабушка Катя.

– Столбовы и Ко, – выдвинул версию Александр.

– Свиньи и Ко, – решительно подкорректировала Анька.

Подходила к концу первая четверть. Начались контрольные.

Юлька уже добрых полчаса болталась по школе, ожидая Маринку. Подружка получила двойку за четвертную по математике и делала работу над ошибками.

Юлька постояла на лестничной клетке у окна, из которого был виден школьный стадион. Там Сергей Сергеич безжалостно гонял пятиклассников. Юлька вдруг поймала себя на том, что любуется его крепкой фигурой, отчего-то смутилась и поспешно спряталась за выступом стены.

Потом спустилась на первый этаж в блок начальных классов. Дверь в кабинет ее первой учительницы Натальи Петровны была приоткрыта. Юлька заглянула в щель. Учительница проверяла тетрадки, время от времени посмеиваясь и укоризненно покачивая головой, отчего ее волнистые каштановые волосы красиво перекатывались по плечам.

– Здравствуйте, Наталья Петровна! – Юлька шагнула в класс.

Учительница приветливо улыбнулась:

– Здравствуйте, Юлия Павловна! Чего домой не идете?

– Маринку жду, она контрольную переделывает.

– Ясно. А тебе заняться, значит, нечем? Садись-ка, помоги мне диктанты проверить. Смотри вон, что твоя сестра написала.

Юлька с трудом прочитала: «Второй вореант». Ну, Анька! Хотя в самом диктанте ошибок больше не было.

Наталья Петровна выдвинула ящичек стола, достала конфету «Кара-кум» и дала ее Юльке, потом осторожно спросила:

– Как там у тебя с географией? Что не поделила с Игорем Степанычем?

– Ничего я с ним не делила. Надоел просто, – Юлька как можно беспечнее махнула рукой.

– Ну, мало ли кому кто надоел, учиться все равно надо. Мне тоже некоторые ученики очень надоели. А куда их девать? Воюю да учу!

Вот бы все учителя были такими надежными! Наталья Петровна своих не сдавала – сама всегда разбиралась. Как-то на перемене Юлькины одноклассники вывесили Мишку Кудрина за ноги из окна в кабинете биологии. Ему хотелось посмотреть, что там на первом этаже в классе у Натальи Петровны делается. Она очень испугалась, увидев в окне довольную Мишкину физиономию. Парни его, конечно, не удержали, и он бухнулся в большой сугроб снега. Наталья Петровна чуть в обморок не упала. Но ни директор, ни завуч не узнали об этом происшествии. Парни получили от первой учительницы все, что им причиталось…

Юлька помогла проверить тетради четвероклашек и, боясь пропустить Маринкино освобождение, поднялась на второй этаж. Но мучения подруги еще не закончились.

«Да что ж их там так долго держат!?» Юлька устало села на скамейку. В фойе сидели ребята из седьмого класса, тоже чего-то ждали. Парни играли в «сифу» – бегали и кидали друг в друга туго скрученную тряпку от доски. Попадая, она оставляла на одежде меловые пятна. С ними же носился Андрюшка Ракитин.

Юлька поставила на колени сумку с учебниками и опустила на нее голову. Больше всего на свете она не любила процесс ожидания. Родители обычно старались до последнего момента не сообщать ей о предстоящих событиях, чтобы она сама не изнывала в остающиеся дни и не изматывала других членов семьи. Юлька просто ненавидела очереди, в которых ей частенько приходилось стоять в сельском магазине. Она чувствовала себя в такие минуты мухой, приклеившейся одной ногой к длинной липучке. Сколько ни бейся, все равно не вырвешься. Не уйдешь же домой без хлеба.

Ракитин на бешеной скорости пробежал мимо Юльки. У нее от ветра даже челка взметнулась. За ним пронесся рыжий семиклассник Славка Богатырев. Андрюшка описал широкий круг по фойе и снова приблизился к Юльке. Пролетая мимо, он вдруг дернул ручку ее красивой красной сумки. Сумка вырвалась из юлькиных рук и, сделав пару оборотов в воздухе, развалилась на части. По полу широко разлетелись учебники, тетрадки, клубки ниток, зеркальце, недоеденная столовская булка, завернутая в тетрадный листок, «Барбариски»… В руках Ракитина осталась длинная лямка. «Ни себе чего», – растерянно пробормотал он, густо залившись краской, бросил лямку на подоконник и умчался вниз по лестнице.

Фойе взорвалось диким хохотом.

Юлька ползала по полу, трясясь от смеха, который постепенно начинал походить на рыдания, собирала свои пожитки и чувствовала, как ненависть к Ракитину подступает к ее сердцу.

Наконец из класса вышла худенькая Маринка.

– Ты ревешь или смеешься? – спросила она, вглядываясь в лицо подруги доверчивыми голубыми глазами.

– Черт его знает, – давясь смехом и слезами, с трудом проговорила Юлька, – вот придурок-то!

– Кто?

– Ракитин! Убью гада завтра. У тебя есть место в сумке?

На улице было холодно и грязно. Осень не хотела уступать зиме Раздолье: из низкого серого неба на поселок попеременно сыпал то дождь, то снег.

– Блин, с чем я теперь буду в школу ходить? Такая красивая сумка была, – Юлька нешуточно злилась на Ракитина.

– Может, ты ему нравишься? – предположила Маринка.

– Да нет, я думаю, что он просто дурак, – резко ответила Юлька.

– Ой, мне же хлеба надо купить, – спохватилась Маринка, когда они уже почти прошли мимо магазина.

–Иди, покупай, я тут подожду, – хмуро сказала Юлька и свернула с дороги к клумбе с доцветающими астрами, кое-где уже побуревшими от холода.