– Деметрий! Здравствуй! Что же ты медлишь, или мое появление удивило тебя? – Аврора первая приветствовала его, позволив поцеловать свои тонкие пальчики.

– Твое появление всегда удивительно для меня, роза моя! И сколько б я ни восторгался, душа моя уносится к далеким небесам, ища твою прекрасную душу там. Так непокорна она мне, и оттого я вымолвить не в силах все, пока не вернется она в мою скромную обитель, поразившись тем чудесам, пока не расскажет, что же там увидала!

Они вышли из базилики и стали прогуливаться по дорожке, а рядом топорщились ряды частых каштанов. Деметрий одной рукой ловко обвил стан Авроры, понемножку приближая ее к себе, а другой пышно и с великолепием изображал, как его душа восхищается на небеса, а затем, изумленная увиденной красотой, вновь возвращается к нему. Так они гуляли некоторое время, беседуя на разные темы.

– Сколько времени миновало уже с той поры, когда я видел тебя в последний раз! Казалось бы, что дни летят, как птицы в небе, кружа возле нас, лишь слегка задевая своим легким крылом, словно поддразнивая, маня чем-то таинственным, влекущим, а затем пряча это перед самым носом. Стоит только прочувствовать движение времени, как оно коварным образом обманывает, меняясь так, что и не узнаешь. И вот с удивлением для себя замечаешь, что прошло столько-то времени, что прошел день, что пролетели те часы, минуты, которые с таким упорством день за днем отсчитывают часы, улыбающиеся другому миру, миру, который они видят, в котором они живут всем своим существом. И это знание они не донесут ни до кого. Если не интересоваться этим самому – а как же так получается? Жить, воплощаясь в каждой минуте, ловя мгновения жизни, держа их на расстоянии взгляда. Мир без тебя стал тусклым и бесцветным, будто смотришь на жемчужину через мутное стекло: знаешь, что она на самом деле красива, но глазом это не можешь узреть. Тогда меня объяло лихорадочное беспокойство, и я тщетно искал свое место в этом жестоком мире – без тебя ничто не имело смысла. Куда бы я ни бросал свой взор, всюду видел лишь твои небесные черты. И тогда я перестал бояться мечтать наяву, как это делают люди, когда все надежды и смутные грезы ткутся ночными снами, как покрывало, укрывающее на ночной отдых землю, что дышит благоухающими цветами под светом миллионов звезд. Тогда замерло щебетанье птиц, спускались сумерки, и природа отходила ко сну. Все затихло, и в том ночном очаровании я восхищался чудеснейшими вещами: я услышал прекрасные звуки прохладного танца. Эти звуки нарастали по мере того, как наплывала ночь. И хотя безграничные небеса в своей благости сохранили в себе частичку растаявшего закатного огня, красота дня отходила. Зато пришла иная красота – красота ночи. В этот час люди начинают мечтать и ждать чуда. Как и я ждал его прихода. И оно пришло: я слышал песни звезд, зовущие сердце к себе. Они окрыляли, заставляли мечтать и верить. И я охотно им верил. Они говорили мне, что однажды ты придешь, когда я тебя позову, и разделишь со мной мою любовь. Я жил этой надеждой все это время, и лишь на одно уповал: что ты явишься на мой зов. Даже когда ты не пришла в условленный час, я не переставал терять надежду, и мое сердце все так же трепетало от одного лишь предвкушения встречи с тобой. Мое внимание целиком заключено в тебе. Ты так же выделяешься своей красотой, как самая ярчайшая звезда на небе, неизменная в своей прелести и очаровании! И мой слабый рассудок напрасно пытается открыть тайну любви к тебе: ей срок отпущен вечный, не состарится никогда она, не износится от пыльных дорог и суровых зим. Она не ведает сомнений, ведь вся она заключена в тебе! Как ты живешь в моей груди, так и она – в твоей. И в царстве обмана и лжи живет одной справедливостью души, служит узорам небес, их волю предвосхитив, несет к тебе все видения, не гордясь и не бесчинствуя. Нет такой меры, чтоб измерить мою любовь к тебе, нет такого преступленья, которого б я не совершил ради любви к тебе, нет и быть не может даров, на которые я б ее променял; ядов и болезней, страданий и мук, которых я бы не принял ради любви. И каковы бы ни были мои терзанья, на гребне бед своих желал тебе я только счастья б!

Деметрий все сильней пылал к ней. Едва сдерживаясь, он готов был перейти в наступление, когда Аврора легко, но сурово, без всяких игр, оттолкнула его от себя. Деметрий был несколько сбит с толку таким поворотом событий, но сдаваться не собирался, и, изобразив на лице прежнюю улыбку, попытался преодолеть возникшее недоразумение:

– Прими же меня в свои священные объятия, о, божественная Аврора! Не дай моей страсти погубить меня, ведь, не найдя выхода, она источит все изнутри своим жалом!

Но Аврора была непоколебима и холодна, как камень, на котором они стояли. За эти минуты, на протяжении которых Деметрий опутывал и обволакивал ее своими сладостными речами, околдовывал, как очередную жертву, с ней стряслось нечто странное и пронзительное, в ней поселился испуг. В ее душе пробудилось то, что она беспощадно отбросила десять дней назад. Тот голос, что она пыталась заглушить, и таки заглушила на время, снова взывал к ней, восстав из своего заточения. Он не был услышан в свое время, и, отброшенный в неравной схватке во тьму, набирался сил и рос, пока на него не обращали внимания.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.