* * * Такой вокруг покой, что боязно вздохнуть, Что боязно шагнуть и скрипнуть половицей. Зачем сквозь этот рай мой пролегает путь, Коль не умею я всем этим насладиться. Коль я несу в себе сумятицу, разлад, Коль нет во мне конца и смуте и сомненью, Сбегаю ли к реке, вхожу ли в тихий сад, Где каждый стебелек послушен дуновенью. Вокруг меня покой, и детская рука Привычно поутру мне обвивает шею. Желаю лишь того, чтоб длилось так века. Так почему я жить, не мучась, не умею? И давит и гнетет весь прежний путь людской И горький опыт тех, кто жил до нас на свете, И верить не дает в раздолье и покой И в то, что мы с тобой избегнем муки эти; И верить не дает, что наша благодать Надежна и прочна и может длиться доле, Что не решит судьба все лучшее отнять И не заставит вдруг оцепенеть от боли. 1973 * * * Расклевала горстку дней. Бог послал другую. Души, коих нет родней, Чутко стерегу я. Только я никчемный страж. Нет в дозоре проку. Не подвластна жизни блажь Бдительному оку. Над ребенком, как всегда, Тихо напеваю. На счастливые года Втайне уповаю. И витает мой напев Над младенцем сонным, Растворяясь меж дерев В мареве бездонном. 1974 * * * Пишу – ни строчки на листе. Рисую – пусто на холсте. И плачу, не пролив слезы Под небом цвета бирюзы. Мой белый день – дыра, пробел. Мой добрый гений оробел И отступился от меня, И жутко мне средь бела дня. Пробел… А может, брешь, пролом, Просвет, явивший окоем, Счастливый лаз в глухой стене, И добрый гений внемлет мне? 1976 «Дополнение» (1977) – стихи, не разрешенные к публикации в сборнике «Безымянный день» и распространявшиеся в Самиздате * * * Было всё, что быть могло, И во что нельзя поверить. И какой же мерой мерить Истину, добро и зло. Кто бесстрашен – взаперти, Кто на воле – страхом болен, Хоть, казалось бы, и волен Выбирать свои пути. Свод бездонен голубой, Но черны земли провалы, Кратковременны привалы Меж бездонностью любой. Чёрных дыр не залатать. Всяко было. Всё возможно. Может, завтра в путь острожный Пыль дорожную глотать. Мой сынок, родная плоть, Черенок, пустивший корни Рядом с этой бездной чёрной, Да хранит тебя Господь От загула палачей, От пинков и душегубки, От кровавой мясорубки Жути газовых печей. Ты прости меня, прости, Что тебя на свет явила. И какая может сила В смутный час тебя спасти. Эти мысли душу жгут, Точно одурь, сон мой тяжкий. А в твоём – цветут ромашки. Пусть же век они цветут. 1974 * * * Какие были виды В садах Семирамиды! Какие пирамиды Умел воздвигнуть раб! Какой владеем речью! Но племя человечье Всегда венчало сечей Любой земной этап. И то, что возвышалось, Со страстью разрушалось, С землёю кровь мешалась. Была бы благодать, Когда б с таким усердьем Учили милосердью, С каким на этой тверди Учили убивать, Под кличи боевые Вставать живым на выю, Кромсать тела живые. Зачем ранима плоть? — Нелепая уступка Вселенской мясорубке, Которой и не хрупких Под силу размолоть. 1975 * * * Обобщаем, обобщаем. Все, что было, упрощаем. Хладнокровно освещаем Века прошлого грехи. И события тасуя, Имена тревожим всуе. Нам история рисует Только общие штрихи. — – Суть, причина, вывод, веха. А подробности – помеха. Из глубин доносит эхо Только самый звучный слог. Лишь любитель близорукий Том старинный взявши в руки, Отголоски давней муки Обнаружит между строк. А детали, оговорки, Подоплека и задворки, Потайная жизнь подкорки — Роскошь нынешних времен, Принадлежность дней текущих, Привилегия живущих, Принадлежность крест несущих Ныне страждущих племен. Это нам, покуда живы, Смаковать пути извивы И оттенки нашей нивы. А потомки, взявши труд Оценить эпоху в целом, Век, где мы душой и телом, Черной ямой иль пробелом Может статься, назовут. 1975 * * * Тлело. Вспыхивало. Гасло. Подливали снова масло. Полыхало пламя вновь. Полыхают в душах властно Гнев и вера, и любовь. На просторах ветры дуют, Тут погасят, там раздуют, Дуют, пламя теребя. И живут сердца, враждуя, Негодуя и любя. Боже правый, сколько пыла Израсходовано было И во благо и во зло. И давно зола остыла, Ветром пепел унесло, Время скрыло в домовину, И о том уж нет помину. Но не дремлют Бог и бес. Снова свет сошелся клином. Снова пламя до небес. |
