Кто музыку такую сочинил,

Тот знает то, чего никто не знает:

Куда уходит день, когда он тает,

Кто этот зимний вечер засинил,

И почему горят через один

Все фонари. И почему на свете

Живут одни лишь маленькие дети —

Те – с чёлочкой, те – в облаке седин.

Есть тишина, и мне она внимает.

Есть воздух, и меня он обнимает.

Есть небеса. Они мне дарят свет.

О Господи, чего здесь только нет?!

Уменья нет. Дай, Господи, уменье

Ценить всё это каждое мгновенье.

Сегодня от сердечной полноты

Я с целым мирозданием на «ты».

Ну пусть не с ним, а лишь с его частичкой,

Помеченной заливистою птичкой.

Ну пусть всего лишь с областью одной,

Что стала мне за тыщу лет родной.

Ну пусть всего лишь с поредевшим садом,

С которым столько лет живу я рядом.

И, если даже с деревцем одним,

То небеса вселенские над ним.

Мы чем занимаемся в этих краях?

Мы что созидаем? Мы с кем на паях?

Мы светлое завтра усиленно строим

Иль яму себе да и ближнему роем?

Нам что помогает – надежда, любовь?

Да им же всю морду расквасили в кровь.

А, может быть, вера? Её растоптали.

Могу вам поведать убийства детали.

Так что же нас держит? Цветочки, лучи?

А, может, от дома родного ключи?

Боюсь, что бессильны любые резоны,

И просто мы жить не умеем вне зоны.

О Господи, зачем ты нас завёл?

Ну для какой такой высокой цели?

Ты видишь, сколько с нами канители?

Твой мир без нас куда бы краше цвёл.

Ну кто ещё Тебя так «достаёт»,

И теребит Тебя и окликает?

Кошачье племя, знай себе, лакает,

А птичье племя, знай себе, клюёт,

А тучи в небе, знай себе, плывут,

А дождик летний, знай себе, лепечет.

А люди мир Твой, знай себе, калечат,

Потом Тебя спасать его зовут.

Опять здесь что-то попирают,

Опять надежды умирают,

Опять спешат здесь наказать

Того, кто тщится доказать,

Что, как во всем подлунном мире,

Здесь тоже дважды два – четыре.

«Нет пять, – орут, – нет пять, нет пять,

Он враг, пора его унять.

Он оскорбляет наши чувства.

У нас свой счёт, своё искусство,

Своя морковка, свой укроп.

Прочь, ненавистный русофоб».

А лучшие из лучших полегли.

Причём не сами. Им здесь помогли.

Им в сих краях охотно помогают.

Здесь лучших ни за что не проморгают.

На лучших у России острый нюх,

Не переносит Родина на дух

Особо одарённых, окрылённых,

Неведомо за что в неё влюблённых,

И, не желая с ними вместе жить,

Торопится на месте уложить.

И опять перешагнём,

Как сто раз перешагнули

Через ад, где жгли огнём,

Насылали мор и пули.

Через всё перешагнём —

Через то и через это.

Даже неким чёрным днём

Переступим через света

Нам предсказанный конец

И продолжим куролесить,

И сподобится Творец

В небе солнышко повесить,

Чтобы свет, как прежде тёк,

Чтобы люди, свету внемля,

Не пустились на утёк,

А спасали эту землю.

Я ничего не упустила?

Всех добрым словом угостила?

Всех навестила по пути,

Сказав заветное «лети»?

Я всем сегодня угодила?

Летучей рифмой всех снабдила?

Я всем, как только рассвело,

Успела подарить крыло?

Сперва снега, а после – таянье,

А после – звонкий птичий гам…

Ты только не теряй отчаянья,

Оно необходимо нам,

Чтоб эту жизнь земную, грешную

Любить до боли, до тоски,

Чтоб птичья песенка нездешняя

Рвала нам душу на куски.

А я люблю одну планету,

Которой и на карте нету.

Её зовут «родная речь».

Где, если что и может течь,

То шесть проточных чистых гласных,

Счастливых и на всё согласных.

Нет, музыка вечна. Не вечны певцы.

Певцы отдают, к сожаленью, концы.

И тот, кем написана вечная фуга,

С земного сошёл, к сожалению, круга.

И тот, кто волшебно её исполнял,

Он тоже, – простите за грубость, – слинял.

Ушли тромбонисты, ударники – в нетях,

А музыка… Что ей до смертников этих?

И небо может быть чужим,

Чужим и чуждым,

Глухим к деяниям моим

И к разным нуждам.

И утро может сквозняком

Влететь недобрым,

И неприятным холодком

Пройтись по рёбрам.

Да и земля, что уйму дней

Нас тупо носит,

Меня, уютно ль мне на ней,

Увы, не спросит.

И веря, что в моём дому

Меня заждались,

Боюсь услышать: «Вы к кому?

Вы обознались».

И, если вышло всё не так,

Как опасалась,

И нынче небо мне не враг,

И прикасалась

Ко мне заря столь светозарной

Нежной дланью,

То я безумно благодарна

Мирозданью.