– Спасибо, – бормочет Мари куда-то ему в шею, и его голос вместо вымученной улыбки сочится облегчением.

Только теперь до Тео доходит, как сильно им обоим нужно было это.

Выпустить хотя бы часть того, злого, отчаянного, колючего, что сидело внутри со дня, когда она очнулась..

Его руки обхватывают ее поперек спины в неуклюжей попытке ответить на объятия.

У них не все хорошо.

Но однажды будет.

- Тео, я хотела попросить… Ты не мог бы… Устроить меня в министерство, в отдел магического правопорядка и юриспруденции. Я хочу добиться амнистии для отца.

Тео отстраняет ее немного от себя и серьезно смотрит ей в глаза.

- Ты будешь там работать и поможешь отцу, Мари, обещаю. Я тебе это обещаю.

Она вдруг подумала, что все еще можно исправить. Она зарылась в книги и читала, читала, читала… Игнорировала пустоту внутри себя, сглатывала и пыталась не замечать, что от нее осталась одна лишь оболочка, а внутри — ничего.

Глупая, наивная Мари, которая когда-то верила, что Сириус Блэк превращается в розовый куст, а Хагриду первого сентября скармливают одного из первокурсников. Теперь она вдруг поверила, что можно выкроить время, можно вступить в другой род, можно… Что угодно, только бы снова стать собой. Но приходит Рождество. И с ним не приходит ничего больше…

В сочельник она натягивает свою куртку и шапку, балансируя в коридоре.

- Ты куда?

Бросает из-за спины Тео, заваривая кофе. В магазин наверное, это так, чтобы не волноваться… Но Мари вдруг как будто выливает на него бочку ледяной воды, заставляя резко вдохнуть.

- В Косой Переулок, хочу пробежаться по магазинам, потом может пропустить немного огневиски в Дырявом Котле и поучаствовать в праздничном шествии, да мало ли… Ты видел, какой красивый Косой Переулок в это время, да? Омела и остролист, летающие за тобой, конфеты , а эти магические фейерверки, домовики, поющие гимны в забавных костюмчиках… и волшебные игры! Как я могла про них забыть! Вроде «Носок Санты или носок тролля?» или Гадания по пене сливочного пива. А магические хлопушки и шутихи, из которых всегда вылетают эти красивые маленькие белые мыши, волшебные шахматные фигурки и ооооо…. настоящие золотые короны!

Мари воодушевленно улыбалась, разводя руки и тараторя, но он обрубил это.

- Ты не готова пока!

Улыбка сползает с ее лица и она оскорбленно шепчет.

- Я сама все знаю, Тео, не надо меня опекать, я не маленькая!

- Мы… мы могли бы вместе пойти куда-нибудь, на прием, на зимний бал, куда угодно... Ты не готова выйти одна, без меня, на улицу, а тем более в министерство! Я привезу тебе красивое платье, буду рядом, если ты вдруг испугаешься или какое-нибудь заклинание сработает не так…

Но Мари его не слушает, она опять взрывается как та самая шутиха, из которой вылетают как змеи такие обидные и злые слова.

- Я не приставка к тебе, Теодор Нотт! Я хочу хотя бы на пару часов почувствовать себя той Мари Сарвон, которая сражалась против Воландеморта, которая защищала детей, кидаясь под Круцио, которая тайно зелезала в Отдел Тайн! Я хочу снова быть частью магического мира, хотя бы в Рождество, а не этой душной магловской квартиры и тебя!

И он щурится, в голубых глазах грозным штормом на секунду играет спокойное море. И не успев вовремя сдержать порыв, он бросает в нее слова, которые висят в воздухе. Висят и висят и наконец озвучиваются.

- Ты там лишняя, Мари, лишняя! Ты что, не понимаешь????

- Нет, Тео, я лишняя только в твоей жизни! Кто я тебе? Жена?? Сестра??? Чтобы обо мне заботиться!

Она срывается с места и выбегает, выбегает и в голове стучит и пенится бешенство. Что он себе позволяет, этот Нотт? Как он ее назвал? Людей лишними делает не отсутствие магии. Людей лишними делают другие люди. Мари лишней сделал подлый Теодор Нотт!

Настроение было хуже некуда. Мари он не видел… давно. Сразу валялся в больничном крыле, залечивая по своей же глупости полученные травмы и со дня на день ожидая ее с шоколадными лягушками, объятиями и светящимися счастьем огромными серыми глазами. Но она так и не пришла. Он уже было заволновался, что что-то случилось, но А потом, потом появился этот нахальный Теодор Нотт, аристократичный и до зубной боли раздражающий Фреда. Он появился даже не как друг, даже не как Малфой в свое время, он появился как гадкое дополнение к Мари, с которым она будто слиплась. И снова Фред не мог застать ее наедине, не мог спросить, не мог привлечь к себе и встряхнуть, с кем ты связалась, принцесса? С кем? С этим мерзким Ноттом с графскими манерами и таким же самомнением? Хотелось кричать, что он ей не пара. Но кричать скорее для самого себя, Фред крепко сжал кулаки в карманах, пытаясь сдержать злость, которая сквозила в каждом движении, когда он думал о Мари, которая на Рождество была неясно где, пока именно ему приходилось выслушивать от Миссис Уизли вопросы, где он потерял свою сову. А он отшучивался. И сам не знал, где… Все, что он знал, так это то, что он теряет ее и теряет навсегда. Но и где это слыхано, чтобы принцесса в конечном счете оставалась с придворным шутом?

Зато он теперь мог встретить Рождество с кем угодно, с кем его душе вздумается, хоть полететь в Румынию к Чарли и пить бурбон, приготовленный на драконьем огне, весело травя байки и разухабисто распевая гимны. Мог встретить в магазине, куда на Праздник Умников Уизли придет, наверняка, целая толпа пятикурсниц и волшебниц слегка за 30, подмигивающих ему и кокетливо спрашивающих, как работают эти любовные зелья. А еще он мог пригласить Анджелину.

Фред не сказал «да» в первый раз. И во второй. И в третий. И в пятнадцатый.

И не потому, что она ему не нравилась. Анджелина не могла не нравиться. За нею следовала теплота, она всегда несла яркую и взрывную красоту, страсть и движение, куда бы ни направлялась. Как будто у неё был особый тип ауры, о котором постоянно твердила Трелони (хоть он и не верил ни одному ее слову). Анджелина была как квоффл, стабильная, энергичная и податливая. И совсем не была похожа на бладжер-Мари, взрывную, суетливую и вечно бьющую чувства Фреда сгоряча и наотмашь…

Фреду нравилась Анджелина. Он даже был немного влюблён в неё. Это ее он пригласил на Святочный Бал. Именно её он звал теперь, когда хотел немного полетать и размяться после тяжелой недели. Иногда она заходила в магазин с бутербродом или печеньками, зная, что он часто забывал пообедать. Но Фред знал, что он всегда был и будет загонщиком.

И все же всякий раз, когда она приглашала его на ужин, или выпить сливочного пива, или на матч по квиддичу, он говорил «нет».

Если бы он пошел с ней, это означало бы начало нового этапа в его жизни. Этапа, который начнется и закончится без Мари. Он начнет свою жизнь с Анжелиной, и это будет конец той жизни, которую он придумывал, старательно выкладывая из моментов с Мари как витражи из цветных стеклышек.

День выдался ясным. Возможно, кому-то уточнение покажется лишним, но оно заслуживает внимания, когда понимаешь, что это первый ясный день за последние три недели. Над головой светило солнце, под ногами чавкал свежий снег, воздух точно набух от летящего снега и, казалось, вытяни руки, стань вот так и превратишься в огромного хмурого снеговика с бровями в ярко-синем инее. Но Фред только шел, засунув заледеневшие и переставшие слушаться хозяина руки в узкие карманы. С одной стороны, день вот такой – ничего плохого, с другой – ничего хорошего.

Именно так думал близнец, быстро шагающий по Косому переулку. Вдруг среди толпы он увидел силуэт, показавшийся ему смутно знакомым. И тут же погнал эти мысли – глупо было думать о Мари Сарвон и в ту же секунду встретить ее тут, одну посреди Косого переулка в Рождество, на которое она сама отказалась втроем традиционно шататься по магическому Лондону. Но все же эта тонкая фигура в самообман высшего уровня, браво Фред Уизли... Близнец специально прищурился, хоть и зрение у него было хорошее. Нет, это не могла быть Мари – уж очень опущены были плечи, а походка была не задорной и неуклюжей, а какой-то вымученной и даже слегка косолапой. Сам того не замечая, он начал следить за девушкой. Наверное, у нее были причины оказаться здесь, но уж очень она была не похож на других снующих по улице людей. И дело было не во внешнем виде. Чтобы удивить Косой переулок, недостаточно необычной старой меховой магловской куртки, накинутого на лицо капюшона, взъерошенных волос, а вот полное отсутствие интереса к товарам, представленным разнообразными магазинчиками, лавками и тележками, торгующими вразнос, – это уже кое-что. Действительно, непривычно встречать в торговом центре магического Лондона, тем более в Рождество, человека, который не просто не обращает внимания на окружающее его изобилие, а будто бы боится кое-чего из выставленного на продажу. Например, мимо магазина Олливандера дамочка буквально пробежала, ссутулившись и стараясь не смотреть на витрину с одной-единственной палочкой на выцветшей фиолетовой подушке. А когда ей разгоряченные огневиски и празднованием гуляющие школьники протянули магическую шутиху, она отшатнулась и поспешно спряталась в закоулке, даже не поблагодарив ребят, которые пожали плечами, но впрочем не расстроились и уже дарили ту же шутиху Фреду. А тот поспешно отказался и свернул в закоулок за незнакомкой, он недоумевал… Зачем же бродить по торговой улице, если не собираешься ничего покупать или веселиться с остальными? А, может, просто уже найдено то, что искал, и больше ничего не нужно?