- Ага. Кофе будешь? – Потянувшись, спросила Мари.
- Давай.
Так они и сидели на кухне, встречая рассвет. Утро было очень тихим.
- Без вас в школе не интересно. – Почти шепотом, чтобы не нарушить спокойствие этого медлительного рождественского снегопада, ответила Мари.
- Хочешь сказать, теперь Хогвартс живет спокойно? – Улыбнувшись, спросил Джордж.
- Нет, просто без вас не то. Вас не хватает не только мне, но и школе в целом. Нескольких учеников забрали домой. Некоторых собирались забрать. Близняшек Патил, например. – Она водила кончиком пальца по кружке с уже остывшим чаем.
- Так не только в школе. Так в мире. – Отозвался Джордж.
- Так было и четырнадцать лет назад? – спросила Мари. – Судя по рассказам родителей, все так начиналось…
- Поиграй мне. – вдруг, перебив ее, попросил Джордж, прикрывая глаза.
- Ого! Я думала, ты равнодушен к музыке.
- Но только не сегодня. Поиграй мне, пожалуйста.
Мари уже обняла свою старую гитару, настраивая ее и приглаживая с той хитрой властностью как будто чужого кота. А потом девушка запела.
And it’s open
For distraction
You found all the words you need
Well I found nothing
I just grumble
‘cause I don’t know what I feel
The moral to the story goes
Never leave your heart
Never leave your heart… alone
Странным был день Рождества 1996 года… Когда 96 уже уходил, а новый 97 еще не собирался приходить.
Люциус пил коньяк в библиотеке Малфой-Мэнора. Он ненавидел, когда под Рождество всплывают воспоминания. Вот сейчас, например, он вспомнил свой последний год в Хогвартсе. Он ненавидел квиддич. Но отец заставил его пройти отборочные в команду. Уже после первого матча юный Люциус оказался в лазарете. Тогда Люциус поклялся, что не заставит сына стать таким, как он. С тем, что придется жениться на Нарциссе Блэк, он смирился. Его отца не волновало мнение сына. А Люциус был без памяти влюблен в другую девушку. Но вот была такая традиция в аристократических чистокровных семьях – выбирать будущих супругов своим отпрыскам. Люциус тогда пообещал, что не будет делать выбор за своего ребенка. Так думал семнадцатилетний Люциус Малфой, еще не зная, что пройдет два года, и у него и вправду появится сын и что вскоре Нарцисса станет любовью всей его жизни. Та влюбленность просто ушла, ее сменила другая уверенная, нежная, твердо стоящая на земле любовь.
Нарцисса незаметно наблюдала за мужем. В их жизни было очень много полутонов и она в очередной раз пыталась понять, любит ли она своего мужа? Верит ли она в идеи Темного Лорда? Нарциссе всегда казалось, что ее жизнь с самого рождения идет по прямой, по очевидной, удобной, протоптанной и широкой дороге. Но в один момент оказалось, что выбор был всегда. Маленькие нетоптаные тропинки всегда извивались в сторону, незамеченные ей, такой хорошей и правильной девочкой. Сейчас эти тропинки скрутились, завязались в бесконечные знаки вопроса. Любит ли она мужа? Верит ли она в идеи Темного Лорда? Существует ли вообще такая женщина как Нарцисса Блэк? Поддавшись непонятному порыву, Нарцисса встала, подошла к Люциусу и аккуратно провела ладонью по лицу мужа. Люциус на миг опешил, но потом, к удивлению жены, прижал ее руку своей и закрыл глаза. Сейчас были только они. И не важно, что где-то в их большом доме разрабатывал новый план самый темный волшебник столетия. Или в фехтовальной неуравновешенная Беллатис практиковалась в нападении.
The moral to the story goes
Never leave your heart
In a box
Locked up with cold cold ice
Never leave your heart
…Never leave your heart
… Never leave your heart alone.
Мари добила последний аккорд. Когда она закончила, никто долго ничего не говорил. Любое слово тут было лишним.
- Дааааа, – произнес вдруг Джордж – Если бы у меня была поющая жена, я запрещал бы ей разговаривать. Разрешал бы только петь.
Мари удивленно на него уставилась. От кого угодно она готова была услышать такие слова, но от Джорджа? Ей всегда казалось, что он начисто лишен любви к музыке. А выяснилось, что Джордж чувствовал музыку в сотни раз лучше своего брата.
- Ну, раз уж пока жены у тебя нет, то придется довольствоваться мной.
Проворчала Мари и, криво усмехнувшись, перенастроилась и запела снова. Ее голос был разогрет пением и звучал особенно проникновенно.
Maybe i love you, maybe i just like the sound
but if you disappear you’ll still hear when my heart hits the ground
every touch, of every scene
is just beautifully broken as, a bird without wings
all we have holding us back
holding us back
all we have holding us back
Драко прислонился лбом к холодному стеклу окна. В его комнате, такой родной и с детства любимой, сейчас было темно и холодно. Юный Малфой напряженно всматривался в темноту за окном, хотя понимал, что это совершенно бессмысленно. В его голове билось слишком много мыслей. В основном о ней. Он знал, что сам все убил. Тогда, давно, воспитание и приученные с детства понятия убили самое главное, что было в его жизни. Он обещал, что все поменялось теперь, но оказалось, что не поменялось ничего. Между ними все еще была пропасть, которая оказалась глубже глупого школьного дерганья за косички, это была пропасть его и ее чести и через нее нельзя было играючи перешагнуть. От неожиданного стука в окно Драко вздрогнул. Маленький совенок, к лапке которого было привязано два маленьких клочка пергамента.
На одном значилось «Драко Малфой». Драко осторожно отвязал его. Совенок сразу же вылетел в окно. Мафлой не спешил читать послание, с начала он закрыл окно, потом разжег камин. И в свете пламени развернул записку.
«С Рождеством, Малфой»
Три слова, выведенных ее почерком, заставили холодную комнату потеплеть гораздо быстрее, чем разгорающиеся дрова.
for all we have
whats holding us back?
После третьей рюмки в каком-то баре Марк успокоился. Бар был магический, и в нем было совсем немноголюдно. Еще одна унылая копия «Дярывого котла» на отшибе, грязный и дешевый, где ушлые официанты огневиски разбавляли тихим «Агуаменти», пока несли кружку гостю, а хозяин ослеп уже много лет назад то ли от неудачного заклинания, то ли от проклятия, кинутого одним из тысячи недовольных посетителей.
- Что-нибудь еще?
- Нет, спасибо.
Приветливая официантка явно хотела с ним познакомиться, надеясь на чаевые, но он делал вид, что не замечает ее попыток. Настроение было паршивым. Он в который раз задался вопросом, возможно был и другой путь? Черная метка саднила и раздражала, напоминая, что теперь другой путь точно не найти.
Он покосился на Эйдана, который сидел сбоку и невидяще смотрел куда-то в свой стакан, то и дело что-то бормоча. Стакан явно с ним разговаривал, а Эйдан был слишком вежлив, чтобы его просто игнорировать. Марк усмехнулся, он пришел в бар на час позже и от такого состояния его отделяли часы и часы мучительных вопросов и размышлений. Вот например, о Мари. Она была непонятно где. «С Уизли» – сразу подумал Марк. И скривился.
Почему все вышло именно так? Еще несколько лет назад он был уверен, что они с шумом отметят этот новый год в Париже всей семьей, а теперь радость хоть в том, что он нашел наконец, в какой бар занесло шатающегося пьяного брата. И все от чего, от чего… Вот что они имели в виду, говоря, что это чувство отчаяния обхватывает сзади за плечи, в то время, как ты думаешь, что ты вечен. Темный вечер темным быть обречен. На Марка медленно начинает накатывать усталость, и глаза постепенно наливаются свинцом.
— Я мечтаю о доме и тишине, — делится Марк со стаканом самым сокровенным – как Эйдан, может и правда поможет...
Тот это замечает и поднимает на него затуманенный взгляд и медленно, как будто пытаясь вспомнить, кто он такой, расплывается в улыбке.
— Ты взрослый, — отрывисто говорит ему брат, — куда тебе мечтать.
Официантка все кружила рядом, жалуясь то на маленькие чаевые, то на похотливых посетителей. Марк поморщился и откинул голову назад.
