Фред снял очки и схватился за голову. Он вновь опустил глаза на пергамент, который сжимал в пальцах так сильно, что уголки замялись. И начал перечитывать ее слова.
«Здравствуй, старый друг, вот мы и здесь.
Ты и я, на последней странице…»
Комментарий к Штормы называют в честь людей Ребят, глава получилась ну очень длинная. Не ругайте меня, ага?
Так должно.
Музыка –
The Sorry Kisses – Abandon Ship
Atj – Breezblocks
Keegan DeWitt – Nothing Shows
Фотографии –
Домашние сцены в поместье Ноттов
https://pp.userapi.com/c836621/v836621115/18f04/ri5Yt-b0QaM.jpg
https://pp.userapi.com/c836621/v836621115/18f4c/tpK6nCvoGIc.jpg
https://pp.userapi.com/c627830/v627830115/1937f/hYOUkfP7rCA.jpg
Колдографии, пророк
https://pp.userapi.com/c639517/v639517234/36611/lfqXb—iFpQ.jpg
https://pp.userapi.com/c836720/v836720115/2d0e7/X356pDu3js4.jpg
https://pp.userapi.com/c836720/v836720115/2d0cf/St7ernmli4w.jpg
====== Три дырявых котла ======
Фред всегда хотел кота, большого и толстого. Ленивого кота, который весь день будет спать, просыпаться только чтобы поесть. Еще Фред хотел магазин приколов.
И вот сидя в этом самом магазине до поздней ночи, разрабатывая придуманную с Джорджем очередную серию товаров, Фред вдруг осознал, почему на очередной вопрос, почему он не идет домой – там же ждет Анджелина… Фред понял, что поэтому и не идет.
Он покосился на сову, которая принесла от Джорджа письма и счета и скривился. Еще немного и им исполнится 30 лет… Намечалась очередная костюмированная вечеринка и в письме Джордж восторженно обсуждал новые парные костюмы. И, как бы скептически Фред не косился на беременную Алисию в роли белого кита и своего постаревшего брата-капитана, но со вздохом приходилось признать, что Фред хотел так же. Хотел так же, но не с Анджелиной. Он со вздохом смял в руке старую колдографию, где еще в Хогвартсе они втроем с Мари наряжались в соль, перец и тмин или леди, бродягу и тарелку со спегетти, и тихо выругался. 30 лет… И что с ним теперь? Сидит и смотрит на старые фотокарточки. Джордж свои 30 не терял даром, прямо сейчас он отдыхал где-то с беременной Алисией и двумя своими дочками и вообще черт знает чем занимался. А что Фред? Фред был в магазине. Иногда ему казалось, что теперь даже не имеет смысла спрашивать «А где Фред Уизли?», ответ всегда был всегда ограниченным – как на старых часах мамы, его стрелка навсегда застряла в одном и том же положении и не сдвигалась вот уже много лет. Конечно, что-то поменялось… Фред вот обзавелся щегольскими очками, рыжей бородой и дюжиной седых волос, а еще Фред днями и ночами торчал в магазине, разрабатывал новые вредилки и каждый месяц регулярно взрывал свой кабинет, после чего долго и кропотливо заново его отстраивал.
Фреду иногда казалось, что магазин успел стать его тюрьмой, ведь любое место, которое ты не покидаешь – по сути тюрьма. Смешно…
Джордж же медленно отходил от дел, он окончательно переехал с женой в коттедж рядом с «Ракушкой» Билла и даже придумал своему такое глупое название, попахивающее кризисом среднего возраста – «Берлога», но Фред не мог его винить – у Джорджа были замечательные дети, красавица-жена, пара кило лишнего веса и даже гараж, в который он ревностно перевез все жужжащие и трещащий магловский хлам отца. Фред не винил Джорджа, в конце концов тому было почти 30 лет и они давно перестали вести одну жизнь на двоих… От брата в последнее время приходили только счета и прочая бухгалтерия и он давно не заезжал, чтобы очередную ночь провести вместе с Фредом, чтобы высунув кончик языка создавать новые наборы вредилок, веселящих конфет, подставных зелий и хохмо-эликсиров. Временно компаньоном Фреда во всех этих делах стал неугомонный Ли Джордан, но и тот быстро пошел дальше. Ли манили другие страны и города, он раз за разом предлагал братьям ехать вместе – оставить все и лететь куда глаза глядят, за новыми идеями, за новыми впечатлениями, открывать новые филиалы, путешествовать. Фреда ничего не обременяло, даже маленьких детей как у Джорджа у него не было. Казалось бы, забросил пару футболок, подал документы на трансконтинентальную трансгрессию и вперед, далеко и надолго. Но Фред отнекивался – то у Энджи были соревнования, то надо было пересчитать налоги, то неожиданный суд о той неудачной партии исчезающих шляп. Всегда находились причины. Ведь в конце концов, когда ты хочешь, то причину найти – проще простого, как чашка чая! А Фред хотел. Вернее не хотел. Фред так не хотел, чтобы все это заканчивалось. Приколы, громкие посиделки, это ощущения – молодости. Но было уже не так, ну нет во взрослой жизни той же прелести. Да он и сам не знал, что именно ему так нравилось в те первые пару лет, когда они жили в квартирке над магазином вдвоем и когда из мебели было только старое красное кресло, которое Энджи, кстати, выкунула, потому что в нем оказалось целое гнездо толстеньких и довольных жизнью докси, просто… Те дни прошли и очень давно, но новое для Фреда почему-то так и не началось. Иногда Фреду казалось, что он, как и Анджелина, играет в Британской лиге. Что в международную ему рано, что он еще слишком молод и все успеет – и попутешествовать, и переехать куда-нибудь как Билл и Чарли. Как и детей, большой дом – все ведь успеется… Зачем ему другие страны и другие дела и проблемы, когда и в Лондоне столько неотложных, столько таких интересных дел – вон опять эти конкуренты «Приколы от Пола» выпустили карманную карту Хогвартса со всеми новыми тайными проходами, о которых Фред и подумать не мог!
А еще в Лондоне была Мари. То есть он, конечно, не знал, где она, но точно знал, что где-то в Лондоне. Почти физически ощущал ее присутствие. Когда-то Фред еще пытался ее искать, ссорился с Анджелиной, бродил по маггловским кварталам, давал объявления во все газеты. Но ничего… как будто она растворилась в том чертовом Лондонском тумане. Пробираясь сквозь него Фред в тот день бежал к ней домой, но увидел только огорождения, висящие над домом цветные объявления о продаже и суровые лица работников конфискации. Это было бесполезно, как и она писала. Мари исчезла, исчез и Теодор Нотт…
Фред грубо сжал кулаки – в свой 30-летний день рождения он опять думал о Мари Сарвон. Это… это было не глупо, а просто-напросто позорно. Дома его ждала Анджелина, она наверняка сама испекла какой-нибудь красивый торт с вишнями, а он думал о давно ушедшей школьной любви. Может поэтому его и не пускают в международную лигу? Как и Энджи с ее травмой, из-за которой, он знает – она тогда тихо плакала всю ночь на кухне – ей уже никогда не летать за сборную. Может быть и у Фреда такая же травма? Из-за которой ничего уже не поделать.
Если бы все истории заканчивались happy end-ом, о любви не было бы написано столько книг, столько стихов и песен. Хот наверное, он даже уже не любил Мари, по-крайней мере, как раньше. Эта любовь переросла во что-то иное, но не исчезла совсем. Просто немного притупилась. Стерлась местами. Покрылась слоем пыли. И все равно. Между ним и Мари не осталось нитей, их связывающих. А если и есть, то они не рвутся. Их невозможно сжечь или перерезать. Они просто есть и их не может не быть.
Их последние встречи запомнились Фреду какими-то смазанными. Они были уже слишком редкими. Они уже совсем не общались, но Мари по-прежнему спрашивала, как его дела… Фреду иногда стыдно, но он не отвечал тогда на ее сов, ограничивался сухими отписками, а сам с Ли и Энджи мотался где-то по соревнованиям по квиддичу, тогда был год кубка как раз. Фреду стыдно, но он почти не помнит, как даже Мари выглядит. Закрывает глаза и не может ее представить. Иногда Фред с ужасом понимает, что через смутные черты Мари в воспоминаниях проступает загорелая кожа и пухлые губы Анджелины.
Дверной колокольчик прозвенел в очередной раз, окончательно разгоняя эти наваждения. Фред поднял голову от записей, чтобы увидеть стопку коробок, а над ней пару рыжих вихров.
— Эй, вы там, джентльмен с коробками, прекратите загромождать магазин, — полушутя-полусерьезно произнес он. — Скоро нагрянут посетители. Боюсь, они начнут думать, что здесь продаются коробки, а не волшебные фокусы.
