Кивнув, удостоверилась, что Никита заметил этот жест, после чего отвернулась к окну, понимая, что последовавшую за согласием улыбку ненормальной Доронин вряд ли оценит.

Я мечтала о том, чтобы провести этот день идеально, строила в голове планы, засыпая на протяжении всей прошедшей недели, но ни одна из моих фантазий не включала в себя аллергию и испытание нервов на прочность, которые приведут к такому волшебному финалу.

Никита всегда был для меня сказочным героем, эталоном, общение с которым ограничивалось лишь скромными приветствиями. Я была влюблена в образ, который по большей части придумала себя сама, а сейчас же, именно в эти мгновения, все менялось.

Реальный Доронин оказался в разы лучше вымышленного, и от осознания этого факта удерживать собственную крышу на месте становилось все сложней.

Сбивчиво поблагодарив и попрощавшись, едва мы остановились перед домом, я постаралась как можно скорей выбраться на улицу, отчаянно нуждаясь в свежем воздухе. И сейчас дело было отнюдь не в аллергии. Просто слишком много переживаний для одного дня.

Вдохнуть полной грудью удалось далеко не сразу. Лишь проследив, как машина Никиты выехала со двора, я позволила себе немного расслабиться, потому что мозг отчаянно сопротивлялся тому, чтобы принять события этого сумасшедшего понедельника за чистую монету.

Еще немного постояв перед подъездом, прокрутив в голове все, что успело приключиться, я решилась ущипнуть себя и, лишь ощутив болезненное покалывание, позволила поверить в происходящее, искренне надеясь, что сегодняшний день действительно станет началом чего-то светлого и волшебного.

Социофобия — боязнь общества, контактов, неловкого поведения в обществе, оценки окружающими.

Домой я не вошла, я вплыла. Сейчас меня умиляло решительно все, начиная от древнего громоздкого шкафа в коридоре, заканчивая немытой кружкой, которую Луша по традиции оставила на тумбочке.

Скинув обувь и верхнюю одежду, я подхватила кружку и подумала о самой подруге. Пожалуй, было бы неплохо ей позвонить и объяснить, почему я не вернулась в офис.

Свято следуя инструкции, выпила назначенную Яном таблетку и лишь после этого взяла мобильник. Ждать ответа Луши пришлось недолго, она, словно дежуря у телефона, подняла трубку уже после первого гудка.

— Мне дали отпуск! — радостно прогорланила девушка, заставив зажмуриться.

— Круто, но это реально не повод лишать меня слуха, — сказала, поморщившись от звона в ушах.

— Я, блин, смогу поехать домой и успею на годовщину свадьбы родителей, Стеша-а-а! — Луша даже не подумала сбавлять обороты.

— Поздравляю! — в этот раз я улыбнулась искренне, помня о том, как подруге хотелось вырваться к родителям хотя бы на пару дней.

Я бы тоже с радостью последовала ее примеру, но вот только свой заслуженный отпуск отгуляла еще в новый год. Из этого вытекало как минимум два вывода: во-первых, мой следующий отдых будет тогда, когда на улице начнется вселенский потоп или апокалипсис, и ни одно здравомыслящее существо не согласится взять даже отгул в это время; а во-вторых, наступит он не раньше осени.

Отдел кадров, к которому относилась «Эвита», находился в головном офисе, и никого из работающих там сотрудники нашего агентства не знали, ровным счетом как и кадровики не знали нас. Разница состояла лишь в том, что они могли вмешиваться в наши судьбы, а мы в их — нет, поэтому считали своим долгом делать судьбу обитателей нашего агентства еще более тоскливой.

Каким образом мне в прошлый раз удалось вымолить отпуск в желаемое время, по-прежнему оставалось загадкой, так же как и нынешний внеплановый отдых Луши. Не иначе как полнолуние или солнечное затмение, или что там еще на этих кадровых оборотней может благоприятно влиять?

— Ладно, а почему ты мне хоть звонишь? Принц оказался зверем в работе и посадил тебя на цепь? — усмехнулась подруга.

— Вообще-то, он отвез меня домой и сказал, что сегодня могу быть свободна, — опустив все возможные подробности, проговорила реплику в защиту Никиты.

— Может, тебя уже просто уволили? — не переставала потешаться Луша, и, наверное, если бы мои щеки и так не собрали на себе пятьдесят оттенков томата, я бы покраснела, вновь вспомнив события дня.

Однако вспомнив эпизод в машине, быстро улыбнулась и перестала смущаться, честно признавшись:

— Ладно, на самом деле у меня началась аллергия на какой-то из твоих лосьонов, поэтому теперь я напоминаю гибрид малины с клубникой, и речь сейчас не о вкусе.

Я едва успела договорить, как подруга рассмеялась. Ну да, а чего я, собственно, ждала?

— Ты сейчас серьезно? — успокоившись, переспросила Луша.

— Вполне, — сонливость, навалившаяся, едва я успела сесть на диван, не позволяла даже злиться.

Подруга продолжила развивать тему моей удачливости, однако теперь я слушала ее уже в пол-уха. Диван был слишком мягким, а день слишком насыщенным событиями, поэтому подколы Луши проходили мимо кассы. И в итоге, смирившись с тем, что бурной реакции от меня не добиться, девушка бросила попытки поглумиться и попрощалась, обещая вернуться домой ровно тогда, когда срок каторги в «Эвите» подойдет к концу.

Едва отложив телефон, я закрыла глаза, понимая, что пара часов дремы явно не повредит, и практически моментально провалилась в сон. В очень странный сон, где Никита представлялся прекрасным принцем, пытающимся освободить меня из плена ужасного Яна, но уже через несколько кадров все поменялись местами, а к концу я уже окончательно перестала понимать, кто же кого спасал, не исключая вариант, что Никита освобождал Яна от меня, однако утверждать не рискну.

Возвращение в реальность стало таким же стремительным, как и засыпание. Я настолько глубоко завязла в своих наркоманских сновидениях, что даже не услышала, как Луша вернулась домой, и теперь, жмурясь от яркого искусственного света люстры, смотрела на подругу, которая стояла надо мной и внимательно изучала.

— А это хоть не заразно? — скептически поинтересовалась она.

— Примерно так же заразно, как и твой нездоровый сарказм.

— Ммм… Тогда стоит держаться от тебя подальше, — улыбнулась подруга и, вопреки своим словам, села рядом. — Вид у тебя, прямо скажем, не очень.

— Спасибо, утешила, — усмехнулась я в ответ.

— Я тебя такую не оставлю, — уверенно заявила девушка.

— Рехнулась, что ли? — еле сдержалась, чтобы не покрутить у виска. — Это всего лишь аллергия!

— Да хрен тебя знает, — нахмурилась Луша. — Не каждый день возвращаешься домой, а тебя вместо подруги на диване рыбка Немо поджидает. Ты у врача хоть была?

Вспомнив, что пункт программы с Яном я как-то незаметно опустила, скромно кивнула.

— Мне укол сделали, сказали, что уже должно быть лучше.

— Если это лучше, то не хочу знать о том, как было хуже, — пробубнила Луша, а я все-таки не удержалась и запустила в нее подушкой.

— Еще одно слово по поводу моей внешности, и ты рискуешь нарваться на неприятности.

— Не злись, Немо, это же я, Дори!

Вторая подушка полетела следом, но я улыбнулась.

— Когда у тебя поезд?

— В десять вечера.

— И чего ты еще сидишь?

— Да не поеду я никуда, пока ты тут такая! — уперлась Луша.

— Да не склею я ласты, не надейся! — эта дурацкая позиция начинала бесить, и, кажется, до подруги, наконец, дошло мое настроение.

— Это действительно несерьезно? — однако озадаченность из ее голоса не торопилась уходить.

— Действительно, — для убедительности даже кивнула.

Девушка прикусила губу, как обычно это делала в минуты глубочайшей задумчивости, но через какое-то время все-таки улыбнулась. Слишком хитро улыбнулась.

— Луша! — я вспыхнула еще до того, как она успела что-то сказать.

— Что? — беззаботно поинтересовалась подруга, чем лишь сильней убедила меня в собственной правоте.