Шутки о её невысоком росте, хотя откуда они только взялись на уме у Малфоя? (Одетт ниже него всего на одну голову), бесят теперь её также сильно, как если бы он неустанно повторял ей: грязнокровка.

Но следует отдать ему должное, о её магловском происхождении со дня их неудачного знакомства, он больше не заикался.

— Прекрати. Меня. Так. Называть, — на чистом парселтанге шипит девчонка, а парень напротив неё только больше забавляется.

Нет, и всё-таки он делает это специально.

Жаль лишь, что Одетт, обуянная чистым негодованием и явной досадой, этого не видит.

Только больше ведётся на умелую провокацию.

Вступает с молодым чёрным магом в очередную полемику, уже и позабыв, что только что собиралась уйти от него.

— У меня нормальный рост, — твёрдо чеканит она.

— Да, для гнома.

Том был бы готов дать руку на отсечение, если бы утверждал, что подруга сейчас взорвётся.

Глаза метали молнии, руки попеременно то сжимались, то разжимались, видимо, девушка уже думала над тем, как было бы удобнее обхватить ими шею неудачного собеседника и, наконец, придушить его, из носа почти повалил пар.

— Ты… Хватит… Достал… Сколько можно?!

Ого, да Малфой первый, кто сумел довести её до такого состояния, что она даже не может нормальных слов для полноценного предложения подобрать.

— А если… А если я начну оскорблять твой высоченный рост? Тоже мне, вымахала вторая Астрономическая Башня…

Это была довольно слабая попытка…

Но придётся засчитать хотя бы её.

Если бы Том знал раньше, что он может так беззаботно шутить над её ростом и при этом не получить кучу заумных слов и предложений, которые бы явно сделали его посмешищем…

И как только гриффиндорка растеряла рядом с дурмстрангцем весь свой прежний запал?

Серьёзно, как будто бы ей кто-то подпилил её остренький язычок.

— Пф… — фыркает в ответ сероглазый, идеально копируя её мимику. — Не находишь, что это выходит как-то слишком… низко для тебя?

Так, что там необходимо на дуэлях?

Палочки у них есть, секунданты найдутся, в крайнем случае возьмут кого-нибудь под Империо, осталось только большое свободное помещение найти, но для такого дела можно и у Выручай-комнаты попросить об услуге.

— Я тебя сейчас придушу! — едва не взвизгивает на блондина ведьма.

От клокочущей внутри злости волосы у неё стали сильнее пушиться, щёки ещё больше разрумянились нежным розовым цветом, и в глазах засверкали всполохи яркого огня.

Такое умиление, что на слова об убийстве из её уст даже не обращаешь внимания.

Естественно, именно это и делает Малфой:

— Тебе стульчик принести?

Он явно вошёл в раж.

***

— Ты выпустил монстра? — без каких-либо предисловий строго вопросил Дерек, как только сумел изловить друга и припереть того к стенке.

Он не спрашивал.

Утверждал.

На лице дурмстрангца явно читалась озабоченность и даже некая нервозность.

Он был напряжён всем телом — это чувствовалось в его ауре.

Ещё бы он не был — в школе происходят непонятные нападения, жертвами которых становятся маглорождённые волшебники: три ученика уже лежат в больничном крыле, пока не мёртвые, но полностью окаменевшие.

А кто стал зачинщиком всего этого дерьма — даже Мерлин не ведает.

— Конечно, я это сделал, — не стал ходить вокруг да около Томас и, предварительно осмотревшись нет ли кого поблизости, размеренно произнёс: — Не зря ведь мы открыли Тайную Комнату.

О да, на поиски завещанного самим Салазаром Слизерином святилища чистокровных у него ушло больше двух лет.

Он прождал своего часа слишком долго, чтобы сейчас не из-за чего начать тянуть драгоценное время.

— Нельзя было делать этого сейчас, — Малфой был искренне недоволен сложившейся ситуацией. — Ты ставишь под угрозу слишком большое количество людей.

Откровенный намёк на его сокурсников — всему Магическому миру доподлинно известно, что Дурмстранг — первая на очереди школа, изучающая тёмную магию и воспитывающая своих учеников заядлыми попрекателями законов.

— Грязнокровки не будут ждать момента, когда все будут в безопасности, чтобы внезапно захватить власть над Волшебным миром, — несогласно покачал головой брюнет. — Мы должны избавить наш Мир от этой уродливой, гниющей гангрены гораздо раньше, чем они восстанут против древних магических родов и начнут диктовать свои условия.

— Вряд ли только твой Василиск успеет перегрызть им всем глотки — всё же количества не равны, — ядовито усмехнулся сероглазый. — Зато создать ненужный переполох он сможет.

— Хогвартс — это только начало, Дерек, — многообещающе изрёк Реддл, растягивая губы в самодовольной улыбке.

Кто сказал, что у него не всё под контролем?

— Василиск создаст нужный нам переполох, хорошенько испугает всех этих мерзких тараканов, а в скором будущем мы сами сможем ударить с новой силой, да так, что все они попередохнут от страха.

Сложно не согласиться, это действительно разумно.

И крайне отчаянно.

— Ваш директор уже ищет злоумышленника… Он сможет выйти на тебя и монстра? — уже с большей долей интереса полюбопытствовал блондин.

В конце концов они хотят сделать огромное одолжение обоим мирам.

— Нет, — ни капли не сомневаясь в собственной правоте, подытожил слизеринец. — Никто из профессоров или даже учеников не верит в то, что Тайная Комната на самом деле существует — знать им о Василиске просто неоткуда. А уж подумать о том, что во всём этом виноват я… — лёгкая самодовольная улыбка украсила его губы.

Все эти годы он не просто так пахал на эту школу: создал идеальный образ пай-мальчика, отличника, талантливого студента, зарекомендовал себя перед всеми преподавателями: они от него в глубоком восторге.

Такую репутацию мало что может испортить.

Малфой внимательно его выслушал и молча кивнул, видимо, соглашаясь (скорее решив просто довериться), с приведёнными доводами.

Но что-то явно мучило его.

Не давало покоя.

И даже решительность и настойчивость Реддла не вселили в него уверенность.

Это было видно по бегающему неуверенному взгляду, который он то и дело переводил с места на место, по замедленному дыханию через раз…

И молодые люди ещё долго могли бы простоять так, чему Том был явно не рад, потому, когда он уже открыл было рот для вопроса о состоянии напарника, был неожиданно перебит:

— Эта тварь не навредит Одетт?

Этот, казалось бы, невинный вопрос стал первым гвоздём в крышку их общего гроба на троих.

Потому что, какая ему, блядь, разница?

Неужели недостаточно того, что он итак уже безвозвратно влез в их с Одетт мир и покой на двоих?

Затесался между лучшими друзьями, как какая-то ненужная простуда, паскудная болячка, гниющая гангрена, отравляющая всё пространство вокруг них и не дающая нормально видеться и общаться.

Так, как было прежде.

До него.

Томас был не на шутку взволнован подобным проявлением чувств со стороны Малфоя.

А в том, что это были именно они:

Эти самые гнусные, жалкие, ничтожные чувства, — он был уверен.

Но, будучи привыкшим всегда прятать своё истинное лицо за сотнями масок, он хорошо разыграл хладнокровное спокойствие.

Ни капли удивления или злобы.

Тогда как в собственных мыслях уже натравил своего Василиска на этого ублюдка.

О да, он бы с превеликим удовольствием посмотрел, как гигантская змеюка, сытно причмокивая, будет пережёвывать малфоевский хребет.

Напару с его дотошным младшим братишкой, которому, видимо, всегда недоставало мозгов и вместо Дурмстранга его отправили в Хогвартс, где он постоянно травил кого угодно, кого считал ниже себя.

Под раздачу когда-то попадал и сам Том, но он вовремя сумел показать, кто здесь чёртов Царь и Бог.

К сожалению, с Одетт так не прокатило, когда его не было рядом, сухостойный дрыщ всё время тявкал в её сторону.

Безмозглый слюнтяй, который только и может, что ябедничать учителям и прикрываться своими родителями да старшим братцем.