— Нет! — вскочив, как ужаленная, со ступенек, выкрикнула богиня, вставая прямо перед своим оппонентом. — Я никогда не наврежу Мерлин!

— Правда? И каков же срок у твоей клятвы? — со своей привычной усмешкой спросил Мелиодас. — Разве ты не подчиняешься приказам Верховного Божества?

— Мы все делаем то, что должны, — набожно ответила Элизабет, задетая его упоминанием собственной матери. — Каждый день, каждый час, каждую минуту, наплевав на собственные принципы, наступая себе на горло, идя против всего, во что верим; мы все делаем то, чего от нас ждут.

Откуда ему вообще знать, что это такое, быть зависимым от своего Господина?

Откуда простому человеку знать, какого это, быть кому-то должной, только лишь потому, что ты коронованная особа? Лишь потому, что на тебя возложили эту ответственность.

Вот именно, не откуда.

Если только…

— Не все, — злобно возразил демон.

Он был другим.

В отличие от всех них: низших демонов, богов, фей и великанов — он имел свободу.

Отец не держал его подле себя и не привязывал, как делал это нередко с другими.

Он, командир Десяти Заповедей, и сам является кукловодом.

Он не одна из глупых овец этого дрянного стада.

И, наконец, что-то в его голосе, в его тоне, в его взгляде, в его выражении лица показалось Элизабет жутко знакомым.

Она всмотрелась в молодого человека напротив себя внимательнее.

И впервые за долгое время увидела во всём его облике то, чего пыталась наивно не замечать всё это время.

Теперь казалось, что многострадальная головоломка начала складываться в её голове.

Поэтому она решила бить его словами наотмашь также, как он делал это с ней.

Демоны ведь не могут сдержать себя, когда они в гневе?

— Нет, — покачивая головой, твёрдо опровергла она. — Все. — В глазах её засверкала магия, и они сменили свой чистый небесно-голубой цвет на янтарный. — Это лишь кажется, что ты волен идти, куда хочешь. Обязательства, долг, клятвы — это невидимые путы, которые держат крепче слов, крепче любой магии, крепче любых тюремных решёток. Та свобода, которой, как нам кажется, мы обладаем — мнимая… А оковы куются в сердце. Вот, что на самом деле объединяет нас, Мелиодас. Вот, почему мы одинаковые.

Богиня с презрением посмотрела на демона, мысленно проклиная себя за то, что не распознала обман раньше.

Столько месяцев общаться с старшим сыном Короля Демонов и не знать… не понимать… даже не догадываться, что перед ней стоит самое тёмное и пустое существо на Земле.

Какая же она идиотка.

Видя её разочарование, Мелиодас лишь больше бесился.

— Стало легче? Легче от того, что перед тобой стоит мерзкий демон? — продолжая агриться, с злобной насмешкой спросил он, уже не скрываясь.

Его демоническая, чёрная, гнетущая аура выдала его.

Серебряноволосая была права: демоны не могут удерживать себя в гневе.

А она сказала правду.

Они всего лишь куклы в руках умелых кукловодов; игрушки собственных родителей.

И за эту правду он был готов её убить.

Принять же её сторону, её правоту — значило признать поражение.

А он никогда не проигрывал бои дважды.

— Может, ты и служишь своей матери, как собачонка, исполняя ей приказы, но я другой. Я не чья-нибудь марионетка. Я никому не подчиняюсь.

— Разве? — издав слабый смешок, снова противоречила ему девушка. — Посмотри на себя — ты опустошён. Нет в тебе никаких чувств: ни боли и утраты, — он никогда их не чувствовал. — Ни счастья и радости, — всю жизнь был одинок. — Ни ненависти и любви, — и даже не знает, что это такое. — Ты похож на оболочку… куклу, которая существует, ходит, пытается быть похожей на остальных… и слепо подчиняется собственному отцу.

О, нет.

Сейчас, высказывая ему все эти подлые, злые слова, она была в корне неправа.

Он действительно не знал, что такое чувствовать.

До неё.

Рядом с ней он узнал, что это, на самом деле, та ещё херь.

Боль и утрата?

Она была первой, кто заставил его страдать, кричать, извиваться от боли, когда обрушила на них с братом свою чистую магию.

Счастье и радость?

Что-то тёплое разливалось по всем семи его сердцам в те моменты, когда она бегала босиком за Мерлин, потакая ей во всех её детских капризах, или, когда она учила ведьмочку колдовать.

Ненависть и любовь?

Он ненавидел её за то, что рядом с ней он узнал, что такое чувства.

Пусть слабые, пусть непонятные, пусть запутанные в какой-то престранный безобразный клубок, но он больше не был пустым.

— Но ведь с каждым днём тебе всё труднее, да?

Да, его это убивало.

Но он не признался ей в этом вслух.

А где-то вдали раздались звуки раскатного грома, обрушившего всю свою невероятную мощь на тихий и мирный Город Мудрецов — Белиаруин.

========== “Кара”. ==========

Истину можно узреть только глазами смерти.

— Тармиэль, Сариэль! Прекратите! Что вы делаете? Так нельзя! — самоотверженно, и очень глупо, загородив Архангелам путь, надрывая горло, пытаясь быть громче человеческих криков и воя монстров, молила Элизабет.

Внизу творилось какое-то безумие.

Демоны и боги напали на спокойный человеческий городок внезапно.

Зверски вторглись на его территорию и принялись уничтожать на своём пути всё, что казалось им лишним, не нужным: люди, животные, дома, рыночные лавки.

— С дороги, Элизабет, мы исполняем волю Верховного Божества, — спокойно паря над бездной горя и отчаяния, в которые впали беззащитные человечишки, только и ответил Сариэль.

Он был безразличен к происходящему и исправно выполнял свою работу.

Только и всего.

— Но зачем Ей уничтожать город? — непонимающе спросила девушка.

Что могло произойти? Что вызвало гнев Богов на ни в чём неповинных людей?

— Всё из-за той человеческой ведьмы, — объяснил Тармиэль, которого также, как и его лучшего друга, заботило лишь то, что они поскорее должны расправиться с заданием. — Она разгневала твою мать и, судя по всему, Короля Демонов. Боги отдали приказ: уничтожить её город.

Впервые в истории боги и демоны сошлись вместе, чтобы исполнить волю своих Властелинов.

— Мерлин виделась с Госпожой? — ещё более шокировано переспросила Элли.

Она оставила свою маленькую подружку без присмотра не больше, чем на час… И чем в итоге это обернулось.

— Ведьма обманула Её, Элизабет, — добавил Сариэль, снисходительно наблюдая за страдающей внутри богиней.

Он знал, что она очень сильно любила эту бойкую девчушку. И не раз прикрывал её, когда Элизабет сбегала с тренировок к ней на встречу.

Но что об этом теперь говорить.

— Это её кара за обман.

Что-то внутри богини безвозвратно ломалось.

— Она всего лишь ребёнок. — Прошептала одними губами.

— Перед Богами мы все равны, — заключил Архангел и вместе со своим извечным соратником взлетел ещё выше, чтобы через несколько секунд призвать в сторону города ужасающий по своим размерам торнадо.

Элизабет была разбита.

И впервые в жизни дезориентирована.

Она не знала, что ей делать.

Куда лететь? Против кого сражаться? За кого бороться?

Подчиниться долгу и исполнить волю Госпожи; быть, как и всегда, примерной дочерью своей великой матери?

Или пойти против правил, не подчиниться приказу, изменить сторону и попытаться спасти людей?

Что ей делать?

— Смотря на это безумие, ты выглядишь слишком потерянной для той, кто его начал. — Раздался откуда-то снизу неизвестный женский голос.

Элизабет оглянулась в поисках говорившей и, в паре метрах от себя, на земле, увидела светловолосую миловидную девушку, которую она вполне могла бы принять за человека, если бы не пара острых клыков, хитро выглядывающих из-под её ласковой улыбки, и, не требующие пространных объяснений, алые дорожки крови на подбородке.

Вампир.

Одни из самых бездушных и диких чудовищ Подземного Мира.

Которые, впрочем, никогда не показываются здесь, наверху.