В ее голове произошел сбой, а потом выскочило сообщение: «Она знает его имя, она знает его имя… его имя… она… пришла за мной».

Она побледнела, схватилась за голову и до боли сжала волосы. А потом вдруг упала на колени и пробормотала:

– Прости за грубость, посланница. Но к-камень, он со мной. П-прошу, пощади.

Теперь удивилась и сама Констанция. Ее лицо вытянулось, она непонимающе взглянула на Фреда. Тот пожал плечами, а девушка продолжала сидеть на коленях, опустив голову. Вдруг появился запах. Едкий, пропитанный болью, при чем душевной. Он казался четким и сильным, но это было далеко не так. Страх намеренно усилил этот запах, чтобы Констанция попала в ловушку, о которой потом пожалеет.

Боль исходила от Мелинды, сидящей и всхлипывающей. Она окружала девушку двадцати двухградусным гало, круг мягкого фиолетового света вился прямо возле ее головы. Так она была похожа на святую.

Девочка подошла к девушке и села рядом с ней.

– Расскажи, что с тобой случилось.

Мелинда продолжала всхлипывать, придерживая лицо руками. Иногда припадок доходил до той степени, когда Мелинда готова была порвать кожу на своем лице. Фиолетовая дымка стала гореть еще ярче. У Констанции сводило все внутренности от этой игры с ее обонянием. Она попыталась задержать дыхание, но чуть не вскрикнула от боли. Дышать ртом тоже не получалось; тело все равно сводило от голода.

Фред, крайне удивленный, сел с другой стороны от плачущей девушки и, положив руку ей на плечо, тихо проговорил:

– Пожалуйста, расскажи нам, что случилось.

Мелинда подняла голову и, еще раз всхлипнув, прерывисто заговорила. Пока боль не ушла, Констанция вдохнула ее в себя, перед этим сказав, что если что-то изменится, она не волновалась.

А что-то действительно изменилось. Сердце, ноющее до этого момента, вдруг перестало болеть и обрело покой, застучав ровно. Страх начал оседать и Мелинда, осмотрев Фреда и Констанцию, начала свой рассказ.

Она начала свой рассказ с самого начала, когда была еще совсем крохой, маленьким несмышленым ребенком. Тогда у нее пропал брат. Стивен был очень хорошим человеком, только слишком любопытным. Сложно присвоить любопытство к плохим чертам характера или хорошим. Кого-то это самое любопытство чуть не загнало в могилу, а кому-то даже спасло жизнь.

Любопытство Стивена можно было причислить к плохим чертам, потому что оно его и погубило.

Бесконечные гуляния, отсутствие дома уже стало привычкой. Вся его жизнь была беззаботной ответственностью, которую он то принимал, то отказывался от нее. Его мучили кошмары тех мест, где он побывал. Что самое странное – он любил эти кошмары. Они загорали в нем сильный огонь, подстрекающий на подвиги.

Но беззаботность кончилась, как только Стивен прибежал домой, весь взмокший и испуганный.

– Мелинда, – проговорил он, мечась взглядом от одного родственника к другому. – Мне нужна Мелинда.

Тогда она была еще маленьким ребенком, который только-только научился ходить. Она остановилась в дверях и вопросительно оглядела столпотворение. Сложно было сказать, что она чувствовала в тот момент, и помнила ли его вообще.

Стивен, со слезами на глазах, подбежал к ней, но не обнял и не поцеловал, как обычно, а просто присел, чтобы быть ее роста.

– Если бы ты знала, что сейчас произошло.

Мать вопросительно уставилась на сына, но тот не видел ее взгляда.

– Я нашел самое прекрасное, что есть в мире, – с воодушевлением произнес он, залезая в карман.

Мелинда с интересом наблюдала за его лицом, понимая, что он испуган, несмотря на счастливые нотки в голосе и улыбку.

– Смотри, – он показал ей камень. Самый обыкновенный камень, каких на свете было миллион.

Отец, до сего момента молчавший, заговорил с осторожностью:

– Ты конечно молодец, Стив, но грязный камень явно будет Мелинде не по вкусу.

Осуждать детей в этот период их жизни было очень опасно, ибо они могли легко выйти из-под контроля, совершить глупый поступок, который испортил бы им всю их дальнейшую жизнь. Отец Стивена прекрасно это понимал. Но мальчишка лишь отмахнулся, продолжая настаивать взять этот камень.

Вдруг глаза матери блеснули и она, присев рядом со Стивеном, отобрала у него этот злосчастный камень.

Мальчик, крайне удивленный, взглянул на мать. Та передала камень отцу и заявила, громко и грозно:

– Не смей приносить домой грязный хлам! Мелинда слишком мала, чтобы правильно обращаться с такими вещами.

Отец же, поглядев на камень с какой-то личной неприязнью, выбросил его в окно.

Тут со Стивеном что-то произошло. Он, как ненормальный, забился в припадке, выкрикивая несвязные между собой фразы:

– Камень… Мой камень, зачем?! Вы не понимаете, что де… Что вы делаете? Я искал… Год, три, искал… А вы взяли и выкинули… Посланник! Он придет за ней, если я не отдам камень, верните!

Потом с ним сделалось что-то и вовсе страшное. Он стал царапать свое лицо, грудь, кусать губы до посинения и, в конце концов, рвать волосы. Мать подхватила Мелинду и увела ее наверх, а отец пытался успокоить взбесившегося сына.

Он хватал мальчика за руки, пытался удержать лицо в своих ладонях, старался остановить извивающееся тело.

Но Стивен словно стал сильнее, буйство только усиливалось.

Отец кричал на него, пытаясь успокоить, но тот словно не слышал. Потом вдруг Стивен выдернул руки из хватки папы и убежал из дома.

Родители надеялись увидеть его к вечеру, или, может, к утру следующего дня, но он так и не появился. Его не было ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Поиски были тщетны, он бесследно исчез.

Мелинда росла, теперь ей было шесть лет, которые она проводила так же, как и ее брат. Она исследовала новые территории, подолгу проводила на улице и очень поздно возвращалась. Правда, дальше дворика она не уходила, но надолго пропадала там, ковыряясь в высокой траве и отдыхая в прохладных кустах.

Как-то раз, потерявшись в траве, она вышла в заднюю часть дома и заметила, как на земле что-то блестит. Ее пухлые пальцы разрыли землю, найдя тот самый камень, который брат так пытался ей дать. Она взяла его в руки. Тут ей подумалось, отчего исходил блеск, если камень полностью черный, да еще и матовый?

Она, немного поиграв с ним, оставила его там же, где и откопала, и совсем о нем забыла.

Прошло три года, которые, честно сказать, прошли трудно для всей семьи. Мама вдруг захворала, а папа перестал приносить деньги в дом. Мелинда боролась с болезнью мамы травами, о которых что-то давно читала, но перепутала все так, что чуть не приблизила смерть дорогого родителя. Денег на лекарства не было, но девочка уговаривала родителей не отчаиваться, ведь все плохое рано или поздно сменяется хорошим.

Тогда мама рассказала девочке про ее пропавшего брата. Сначала Мелинда подумала, что мама бредит от крапивного супа, но когда та заговорила о камне, который Мелинда нашла в земле, девочке стало не по себе.

Мама вскоре выкарабкалась из болезни, а Мелинда подросла на еще один год.

Ее голова вдруг заполнилась сложными, непонятными мыслями, которые она сама понимала не всегда. Каждый год девочка все больше преображалась, находила в себе ранее скрытые черты и удивлялась некоторым своим поступкам.

Спустя три года Мелинда вновь нашла забытый камень и решила оставить его у себя.

Тут отец стал подолгу где-то пропадать. Наверное, мать бы совсем сошла с ума, если бы Мелинда каждый раз не подбадривала ее, заставляла верить в чудо. И мать верила, пока это не вошло в привычку.

Когда отец пропал не на две недели, как обычно, а на месяц, Мелинда почувствовала, что мир начал рушиться. Ее природная позитивность завяла, иссохла и отвалилась. Все было бы плохо, если бы не мать. Теперь она пыталась вновь вырастить в дочери надежду, утешая ее. Так они помогали друг другу до определенного времени, желая, чтобы все это поскорее кончилось.