Рей чувствует, как краснеют её щёки и грудь. Ей не хочется говорить ни о чём другом. И даже об этом говорить ей не особо хочется. Она понимает, что бабушка даёт ей выход, открывая для неё дверь.

Рей на это не купится.

— Она правда сорвалась, и я не… Мне кажется, быть рядом с ней Бену на пользу не пойдёт. Знаю, он не захочет остаться здесь, если мне придётся вернуться, но я…

— Тебе нужна свобода от Бена? — бабушка спрашивает мягко, но её слова потрясают Рей. Она в ужасе делает шаг назад.

— Я не могу придумать ничего хуже этого. Разлука с ним меня уничтожит, но… бабушка, пожалуйста, я боюсь, что она причинит ему такой вред, который мне уже не исправить.

Сглотнув, Падме кивает и вытирает руки.

— Она начала посещать психотерапевта. Сейчас она не пьёт. Она… пытается заниматься самоанализом. Я сказала ей, что Бен не вернётся, пока она не согласится на это, и она согласилась от всего сердца. Она вкладывается в работу. Я не представляю, что это значит для Бена или может ли хоть что-то по-настоящему исправить… знаешь, годами наносимые психологические травмы, Рей, и я знаю, что ты думаешь, будто взрослые вокруг тебя прекрасно разбираются во всём, но ты ошибается. Мы всё время боимся за наших детей, за наших внуков.

Рей сглатывает, горло её сжимается. Странно вести этот разговор, когда на самом деле речь идет о чём-то другом.

— Ну, если это поможет, — начинает Рей, кусая губы. — Я никогда не думала, что кто-то из вас прекрасно разбирается хоть в чём-то.

Качая головой, бабушка смеётся.

— Ты говоришь прямо как твой отец, — говорит она Рей.

Это не то, что она слышит частенько — сравнения между ней и её отцом. Один чёртов разговор вызвал в ней невероятно много чувств.

— Послушай, — говорит бабушка. — У меня есть кое-что для тебя.

Она роется в ящике стола, достаёт конверт и протягивает его Рей. На нём написано «Американ Экспресс».

— Это кредитная карточка на твоё и моё имя. Здесь около двух тысяч долларов. Используй её лишь в экстренных случаях, ладно? Только если не будет иного выхода, — она пожимает плечами, подбирая слова. — Если ты посчитаешь, что самое лучшее — это уехать. Тебе и Бену.

В её словах столько смысла, что рука Рей дрожит, когда она берёт конверт.

— Спасибо, — отвечает она, и почти ломается, почти говорит: помоги нам, мы глупы и напуганы, и влюблены, пожалуйста, не позволяй им разлучить нас, мы этого не переживём.

Вместо этого она обнимает свою бабушку, и они обе тихо плачут, как когда-то во время всего полёта на самолёте, после того как похоронили сына Падме, отца Рей.

— А теперь, — говорит бабушка, отстраняясь и одаривая Рей слабой улыбкой. — Почему бы тебе не позвать Бена на ужин?

~

Последняя неделя у бабушки в равной степени напряжённая и безмятежная. Рей вспоминает, как много лет назад Бен говорил ей, что очень хотел бы остаться с ней там навсегда.

Рей думает, что бабушка разрешила бы им остаться теперь, если бы они попросили. Но бабушке наверняка известно, что происходит между ней и Беном, и Рей не готова разбираться с этим.

Эгоистично, но она понимает, что у них будет больше свободы, как только они вернутся домой. Лея никогда не обращала на них достаточно внимания. Хотя, может быть, и это теперь изменится… И это же хорошо… верно?

Рей потирает виски. Рядом с ней на диване Бен наклоняется ближе.

— Всё хорошо?

— Да, просто голова болит.

— Нервничаешь из-за возвращения домой?

— Ужасно.

— Я тоже.

— Дети, всё будет в порядке. Я думаю, что это важно — вернуться и посмотреть правде в глаза, поговорить. Быть откровенными.

Голова у Рей начинает болеть ещё сильнее.

Они улетают завтра рано утром, и она разрывается между желанием ещё немножко насладиться миром, который принесло это лето, и желанием подготовиться как к собственной незамедлительной реакции на Лею, так и с тем, с чем им с Беном придётся столкнуться, начав выпускной год в качестве тайной парочки.

Это одновременно вызывает у неё трепет и ужас.

Чтобы не показывать своё мрачное настроение, она остаётся внизу достаточно долго, и только потом крепко обнимает бабушку и уходит к себе.

Через несколько минут она слышит, как Бен поднимается по лестнице, но он не заходит к ней комнату: Рей думает, что бабушка, наверное, идёт следом за ним, поэтому она закрывает глаза и ждёт, но спустя несколько минут крепко засыпает.

~

Они уезжают из аэропорта на такси, прижавшись друг к другу на заднем сиденье. Рейс был коротким и очень ранним, ещё даже девяти утра нет. Бен обнимает Рей, и, обнимая Бена в ответ, она растворяется в нём, благодарная за час тишины на заднем сиденье этой машины.

Она играет с его волосами, а он нежно целует её.

— Бабушка дала мне… Нам… Кредитную карточку, — глаза Бена становятся немного шире. — Не уверена, потому ли это, что она беспокоится из-за Леи, или… Сам знаешь, — Бен кивает.

— Она в курсе, но не думаю, что она уверена на все сто, или, может, ей просто не хочется с этим разбираться. Не знаю.

— Она точно в курсе. Думаю, она просто хотела, чтобы я — или мы — признались ей. Она хотела, чтобы мы ей доверились. Но…

— Ага, ни за что. Похоже на ловушку.

Рей кивает, переплетая их пальцы. Бен смотрит на водителя, потом снова на Рей. Его голос становится тише.

— Так что, с новыми правилами всё ясно?

— Ничего такого ночью, или пока кто-то дома, или в общественных местах. И в бассейне тоже, — она бросает на него быстрый взгляд. — Школьные правила?

— Не садиться рядом друг с другом в столовке, хотя бы раз в неделю обязательно говорить о ком-то во всеуслышание. Не таращиться на занятиях, и вообще в принципе. — Бен краснеет, потому что знает: это у него получается хуже всего. — Я работаю над этим.

— Запишемся на разные факультативы, чем меньше у нас занятий, тем лучше, — говорит Рей. Бен кивает. — Было бы здорово качаться вместе, — грустно говорит она.

— Всё равно тебе следует заниматься фотографией, получается у тебя потрясающе.

— Ты что, серьёзно? Наличие подписчиков в Инстаграм не делает меня фотографом, знаешь ли.

— Ещё как делает. У тебя лайков в три раза больше, чем у меня. — Рей пожимает плечами, но комплиментом наслаждается, и Бен видит это; он наклоняется и шепчет ей на ухо. — Ты такая талантливая, полна перспектив, следующая Энни Лейбовиц.

Рей замахивается на Бена, но тот хватает её за запястье и притягивает к себе для поцелуя.

Она прижимается к нему, чувствуя, как его губы целеустремлённо двигаются по её губам, демонстрируя ей свою любовь в каждом поцелуе.

В нескольких километрах от дома они прекращают целоваться, хотя простая близость не может быть опасной в данном конкретном случае. Но напряжение и страх становятся реальными, и поэтому оставшуюся дорогу до дома они просто держатся за руки.

~

Лея… ведёт себя мило.

Слишком мило.

Она очень долго обнимает Бена, так долго, что Хан строит Рей рожицу, как бы говоря: «видишь, теперь всё лучше».

Рей в этом совсем не убеждена, но она видит, как материнская любовь растапливает что-то внутри Бена, его глаза горят и светятся, когда Лея его отпускает.

И это бесит Рей едва ли не больше.

Лея обнимает и Рей тоже, и шепчет ей на ухо:

— Прости меня.

Рей просто обнимает её чуть крепче. Она не уверена, что прощает Лею, во всяком случае, пока.

Она готовилась к худшему, и теперь, когда всё стало только лучше, она не представляет, как себя вести.

— Я так рада, что вы дома, дети! Хотела бы я остаться, но у меня встреча в городе. Вам же нужно закупиться к школе. Если я дам вам кредитную карточку, вы справитесь?

— Конечно, — небрежно отвечает Бен.

Рей так привыкла к бабушке, которая, словно ястреб, наблюдает за ними, что сама мысль о том, что им позволено выходить на улицу самостоятельно, настолько, насколько им захочется…

Необходимость вернуться домой теперь радует Рей чуточку больше.