Ещё утром Пенни уехала на переговоры в неприметной машине с тонированными стёклами; с ней отправился и дядя Скрудж, не намеренный выпускать судьбу планеты из-под контроля. А вчерашний разговор всё ещё довлел над Деллой, незаметно, но постоянно маяча в её мыслях; весь день она ощущала себя виноватой и какой-то неправильной, причём по самым разным поводам. Осуждающий косой взгляд миссис Клювдии, грубоватый ответ Луи, пара вспыльчивых реплик Дональда — всё задевало как-то особенно сильно; на всё новообретённая пустота внутри откликалась мрачным, напряжённым гулом.
Ближе к вечеру дети собрали друзей, чтобы устроить очередную вечеринку с ночёвкой, а на миссис Клювдию легла почётная обязанность — следить за сохранением целостности особняка и здоровья всех его обитателей. Делла честно хотела, как ответственная мать, составить компанию; но та, окинув её взглядом, железным тоном порекомендовала:
— Сходили бы вы развеяться, мисс Дак. Погуляйте по городу, повидайтесь с кем-нибудь из старых знакомых. В конце концов, вас не было десять лет! За детьми я пригляжу, не беспокойтесь. В этом деле у меня, — она сделала паузу, бросив ещё один короткий взгляд поверх очков, — богатый опыт.
Делла так и не поняла, с чего вдруг такая забота — смотрелась ли она настолько паршиво, или же миссис Клювдия видела в ней не поддержку, а ещё одну угрозу структурной целостности здания. Но сейчас, окунувшись в прохладную тишину ангара — чёрт возьми, а куда она ещё могла пойти развеяться? — ощутив, каким этот чёртов гул в груди был, оказывается, громким, Делла совсем не исключает первый вариант.
Тишиной она, впрочем, наслаждается недолго. Из подсобки доносится шум, затем слышатся шаги — и вскоре дверь открывается, вырисовав в проёме высокий широкоплечий силуэт.
Ох, точно. Там, куда отправились Пенни и дядя Скрудж, лишних гостей не любят, и водителей это тоже касается; они уехали на казённой машине, и стало быть, у кого-то сегодня выходной.
— Добрый день, мисс Ди, — бодро выпаливает Зигзаг.
— Добрый, — кивает она.
Он подходит ближе, приветливо улыбаясь; издалека доносится смутный бубнёж какой-то покинутой телепередачи. Делле отчего-то ярко вспоминается их первая встреча, и вместо былого раздражения она — да что за напасть такая — чувствует который уже за день укол совести. С чего она тогда взъелась, чего ждала? Неужели думала, что в знак траура по ней дядя Скрудж должен теперь всю жизнь передвигаться пешком — ну или сам сесть и за руль, и за штурвал?..
— Если вам нужен ваш самолёт, — да не выделил он голосом это «ваш», ну нет, ну ей же показалось, — то он в полной боевой готовности.
Это звучит почти торжественно, будто Зигзаг втайне гордится тем, что пока ничего не разбил.
— Ну или, если нужно… я могу вас отвезти? — полувопросительно, очень тихо добавляет он.
Делла качает головой:
— Нет, спасибо. Я сама.
Ей немного неловко, и она, резко двинувшись с места, направляется к самолёту, давая понять, что разговор окончен. И разворачивается через плечо, услышав за спиной:
— Мисс Ди?..
— Да?
— Можно мне с вами?
Честно говоря, полёт в компании в планы Деллы никак не входил. Но сейчас она чувствует, что если откажет Зигзагу — компанию ей составит собственная совесть. Причём вооружённая тупой пилой.
Поэтому она пожимает плечами и говорит:
— Ладно. Полетели.
***
Делла опасается, что Зигзаг рассчитывает на ещё один урок пилотирования; следовало бы, конечно, сказать напрямую, что никаких уроков сегодня не будет, да он в них и не нуждается — но вспоминать тот полёт слишком стыдно. И она молчит.
Он, впрочем, молчит тоже, за что она ему чертовски признательна. Только спрашивает, когда они садятся в кабину:
— Куда вы?..
— Не знаю, — Делла дёргает плечами. — Сделаю несколько кругов над Дакбургом, потом…
Чёрт, да какая разница. Она просто хочет почувствовать штурвал под руками. Тяжесть её Ласточки, рассекающей воздух. И ещё бы отсутствие чёртовой пустоты в груди — совсем было бы здорово.
С первыми двумя пунктами получается весьма неплохо. В кабине царит восхитительная тишина, и вскоре Делла, сосредоточившись на полёте, вовсе забывает, что она здесь не одна. Руки вспоминают знакомую до нежности панель управления, будто сами собой ложась на прежние места; Делла сливается в единое целое с самолётом и с небом, и оттого ощущает себя могущественной и почти счастливой.
Дышать становится легче.
В какой-то момент она бросает взгляд на Зигзага — и видит, что тот внимательно наблюдает, как она управляет самолётом, не отводя глаз следя за движениями её рук. И это неожиданно приятно: да, быть может, у неё много чего не получается, но кое в чём Делла Дак действительно профи. Более того, даже спустя десять лет она помнит свою Ласточку до мельчайших деталей, разве что не считая некоторых неожиданных модификаций, ну вот например…
— Это что, следы от кофе? — невольно вырывается у неё. — Ты ставил стакан сюда? Но… как?
— О, там есть специальные крепления, посмотрите по бокам, — охотно отвечает Зигзаг. — И стакан нужен правильного размера. Сейчас покажу, где-то тут валялся один…
Он поворачивается было в сторону, но замирает — должно быть, увидев лицо Деллы, отчаянно вспоминающей в этот момент законы земной гравитации.
— Мисс Ди, если вам это не нравится, или мешает, я всё демонтирую, это же ваш самолёт…
— Делла, — тяжело выдыхает она, ощущая, как тягучее чувство вины снова разливается внутри.
— Что?
— Делла. Зови меня Деллой. Я устала от этих формальностей. И… нет, мне ничего не мешает. Не надо демонтировать.
— О, вот и отлично, — какое-то время Зигзаг осматривает кабину, видимо, в поисках завалявшегося стакана. — Потом попробуйте… попробуй сама, это очень удобно.
— Непременно, — она с нажимом проводит пару раз по тонкому кругу, будто проверяя, что он ей не привиделся. На пальце остаётся коричневый след.
— Кстати, в основном там не кофе, а горячий шоколад. В одной кафешке в Кейп-Сюзет его готовят шикарно.
— А, «Арахисовый рай»? — почти на автомате спрашивает она.
— «Арахисовый рай» закрыт уже четвёртый год, на его месте рыбный ресторан или что-то вроде. Постой, ты не была в Кейп-Сюзет с момента своего… возвращения?
— Нет, не была, — Делла качает головой.
— Хочешь, слетаем? Здесь пути не дольше часа.
— В смысле — сейчас?
— Ага.
Звучит довольно внезапно. С учётом того, что каких-то пять минут назад Зигзаг называл её «мисс Ди» и снова вспоминал о том, что это её самолёт, — чертовски внезапно.
Делле почему-то это нравится.
***
В Кейп-Сюзет по-прибрежному ветрено, и воздух то и дело разрезают зычные гудки прибывающих кораблей. Раньше Делла бывала здесь нередко — Дональд навещал своих друзей-моряков, а она любила составлять ему компанию; не обошлось и без приключений — в сети подземных ходов, с незапамятных времён расположенной под городом, обнаружилось несколько интересных сюрпризов.
Сейчас она жадно глазеет по сторонам, узнавая и не узнавая город. За десять лет он изменился не то чтобы разительно, но на удивление неоднородно: одни улицы остались прежними, другие Делла видит будто бы впервые. Порой она спрашивает у Зигзага, куда делась какая-нибудь кафешка или магазин; но в основном — в молчании осматривает, впитывает в себя полунезнакомый Кейп-Сюзет, ощущая характерную сладкую тоску, какая бывает при возвращении после долгой разлуки.
— О, они всё-таки её восстановили, — легко усмехается она, когда они выходят на главную площадь, где гордо высится статуя золотоволосой русалки — символа Кейп-Сюзет.
Примерно за год до её злосчастного полёта на Луну они с Дональдом и дядей Скруджем обнаружили, что один из скрытых подземных ходов ведёт ровнёхонько к статуе, а точнее даже — в статую; полая внутри, она содержала в себе тайник, где хранилась Жемчужина Белого Спрута, давно утерянная драгоценность. По ходу дела выяснилось, что Жемчужину охраняет парочка очень недружелюбно настроенных духов; словом, в результате приключения каменная русалка лишилась не только содержимого тайника, но и половины хвоста, на месте которого стала угрожающе зиять большая дыра с ломаными краями. Дядя Скрудж, как честный миллиардер, выделил городу средства на реконструкцию; однако в мэрии Кейп-Сюзет начались споры — приделать полой статуе новый хвост или же заменить её на цельную, — и дело затянулось, так что на момент последнего посещения Деллой города русалка всё ещё оставалась бесхвостой.
