Меж тем он сегодняшний закончил смотреть себя будущего.

— А можно ещё раз? — он поднял глаза и тут же опустил их. Видимо не хотел, чтобы я увидела в них слезы.

— Конечно! — я включила видео заново и попыталась сделать шаг назад, но он остановил меня и усадил на колени.

— Останься… пожалуйста…

Как я могла ему отказать? Я ощущала его дрожь. Я понимала, что мир для него сейчас не просто перевернулся, а закружился подобно волчку. Ему было необходимо ощущать меня физически, чтобы осознавать себя. Как это не смешно-в тот момент я была его буйком реальности. Он попросил меня ещё два раза заново включать видео. Потом положил телефон на стол, обнял меня ещё крепче и зашептал.

— Так вот значит как…

— Прости… я не могла тебе рассказать тогда.

— А сейчас? Что изменилось сейчас?

— Сейчас изменилось все. Время, люди, предлагаемые обстоятельства.

— Черт побери, как это возможно?

— Я не вдавалась в подробности. -Важно, что возможно. А как-это уже десятый вопрос.

— Но… я до сих пор не могу поверить, что только что видел себя из будущего…

— Да, согласна, это трудно осознать…

— Я вообще ничего не понимаю…

— Тсссс. Может быть пока хватит? Пошли в постель?

— Да, прекрасная идея. Самый действенный метод осознать себя здесь и сейчас — трахнуть любимую женщину.

Спустя час мы вернулись к тяжелому и неминуемому разговору. Мы сидели в горячей ванной.

— Значит ты из будущего?

— Да.

— Угу. И ты меня спасла…

— Можно и так сказать.

— А если бы не операция, то я бы склеил ласты во время прямого эфира в Кишиневе?

— Да.

— И в реальности так и произошло?

— В той реальности, которой больше нет.

— Ну да. И после операции я дожил бы до двухтысячных, у меня был бы свой театр, но все это было бы без тебя…

— Да.

— А сейчас? Зачем ты вернулась? Что я должен сделать? Нет, я услышал, что я должен прыгнуть, но я ни черта не понял — куда и зачем?!

— Я… я вернулась потому, что у меня задание… и потому, что я не могу без тебя…

— Я — твоё задание?

— В каком-то роде…

— В каком же?

— Ох… Мы хотим предложить тебе прыгнуть в будущее.

— Ты вроде говоришь на русском языке, но я ничего не понимаю.

— Хорошо, — и я снова, крайне подробно, рассказала цели, задачи, механику и алгоритмы. Он слушал меня очень внимательно. Под конец моего рассказа он начал нервно тереть виски.

— Что-то у меня разболелась голова.

— Это не удивительно.

— Ну да. Особенно когда за один час твои представления о мире летят в тартарары.

— Прости…

— Нет, что ты… ты же знаешь — я авантюрист. Тем более я из будущего рассказал мне о том, какие возможности будут у меня. И да, роль спасителя умов — она очень заманчива. Но я не понимаю только одного: почему я? И почему ты? Как? Как такое возможно, чтобы неведомые или ведомые силы разыграли партию так, чтобы столкнуть людей из разных веков? Они же точно знали, что произойдёт между нами. Почему мы?

— Думаю, это вопрос тебе лучше задать ВиктОру при личной встрече.

— У нас будет встреча?

— Конечно. В случае если ты примешь наше приглашение-ты встретишься с ним в будущем.

— А если нет? Если я откажусь прыгать? Ты останешься здесь со мной? — вот это поворот… и щелчок мне по носу — никогда не быть самоуверенной…

— Я… я не смогу…

— Опять? Но почему?

— Меня в будущем ждёт человек, которому я нужнее, чем тебе…

— Кто же это?! — глаза его начали наливаться кровью и он сжал кулаки.

— Наша дочь, — едва слышно прошептала я…

========== Глава 9. «Гибсон» ==========

Мы сидели на кухне. Вообще времени рассиживаться у нас не было — через два часа он должен был быть уже на площадке. Однако он никак не мог придти в себя после того, что услышал. Сначала он окаменел. Жадно глотал воздух и часто моргал. Потом резко встал и вышел из ванной. Я досчитала до 50 и направилась за ним. Он молча курил на кухне. Я подошла сзади и осторожно обняла его. Он накрыл мои руки своей ладонью.

— Как? Как это возможно? И возможно ли?

— Как оказалось — возможно. Именно поэтому я так сумбурно сбегала из 1978.

— Из-за неё?

— Да. Чтобы спасти хотя бы ее.

— Что значит «хотя бы»?

— Их было двое. Я узнала об этом в Израиле. И если бы я сразу прыгнула — был бы шанс спасти обоих, но я обещала тебе быть рядом.

— Но я же не знал…

— И не должен был знать. Ты узнал об этом спустя почти пол века…

— Все равно в голове не укладывается… наша дочь… на кого она похожа?

— На меня.

— Прекрасно! Хорошо, что не на меня.

— Почему это?

— Ну, я не слишком симпатичный…

— Ты? Не слишком симпатичный? — я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос.

— Ну да. Девочка должна быть похожа на маму.

— Так и вышло.

— Моя дочь… я так мечтал… так хотел… и вдруг оказывается, что у нас есть дочь.

— Да, есть. И именно поэтому я не могу остаться здесь с тобой. Я ей нужна…

— Да, это весомый аргумент. А как же она сейчас без тебя?

— Сейчас с ней мой дубль. Но это только для того, чтобы не травмировать психику. Я, после прыжка, вернусь в тот самый день из которого прыгала.

— Ох… у меня снова разболелась голова… скажи, когда я должен принять решение?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Тогда я согласен. Только вот…

— Что?

— Родители…

— Думаю, ВиктОр позаботится о них. Но это он сам тебе скажет.

— Как? Он здесь?

— Нет, он в будущем.

— Тогда как?

— По скайпу!

— По чему?

— Я все покажу тебе завтра. Как раз завтра у нас сеанс связи.

— Хорошо. А то нам пора собираться. В пять нам нужно быть на Мосфильме.

— Нам?

— Конечно! Теперь то я тебя ни на секунду не отпущу.

— Эмм…

— Тебя это смущает?

— Наоборот. Даже нравится.

Мы вызвали такси. Мой мужчина предпочёл прижимать меня к себе на заднем сиденье желтой волги, а не продираться сквозь снежные заносы на своём новеньком Мерседесе. На самом деле Мерседес был стареньким, когда-то принадлежавшим дипломатическому корпусу или посольству какой-то страны. В цивилизованных странах, после списания, автомобиль направился бы в утиль. В других цивилизованных странах, а не в стране советов. Здесь избранные выстраивались в очередь за автомобильным секонд-хендом.

— Скажи, — и я встрепенулась, — А там, куда мы направляемся, — он понимал, что в машине кроме нас был таксист и старался говорить о путешествиях во времени буднично, — Можно будет купить иномарку?

— Конечно!

— Любую-любую?

— Любую-любую. На которую денег хватит.

— Прямо вот так пойти и купить?

— Да.

— Любопытно! — и он поцеловал меня в макушку.

Доехали мы быстро. Он расплатился с таксистом и мы направились к проходной. На улице было уже темно. Снег хрустел под ногами. Фонари освещали дорогу жёлтыми пятнами. Он придерживал меня за локоть, готовый броситься на помощь если вдруг я поскользнусь. Или нападут хулиганы. И ещё миллион всяких «или». Мне было безмерно приятно, что он так трепетно относился ко времени, которое мы можем провести вместе. Что ему на самом деле было интересно мое мнение о его работах. Что для него существовала только я. А я ощутила свободу. Гора неминуемого разговора упала с плеч. Более того — сам разговор прошёл более чем безболезненно. Для меня. Я понимала, что ночью, после съёмок, будет вторая часть марлезонского балета. Сейчас он переваривал информацию. Я видела, что вопросы рождаются в его голове тысячам. И на все мне придётся ответить. Но это будет уже потом. Когда мы окажемся наедине в нашей берлоге, в нашей постели. А пока — работа. И вновь новый для меня жанр. Жанр ныне канувший в лету. Безвременно забытый жанр телевизионного спектакля, коих было так много в СССР. Этакий симбиоз кино, театра и телевидения.