– Когда любишь, не предъявляешь требований, – сказал он. – Тогда, если ты понимаешь, что человек тебя не любит, то помогаешь другим любить, пусть даже сам остаешься в стороне.

Я очень ясно увидела себя – горечь, черствость… Я посмотрела ему в глаза:

– Слишком страшно на это смотреть. Что я с собой сделала?

– Порицая себя, проблему не решить. Через вас не протекает некий внутренний поток изобилия, иначе вам не нужна бы была любовь или расположение других людей. Почему в вас нет этого изобилия? Просто такая уж вы есть. Вы ведь не клянете человека за то, что он болен. Таков ваш недуг. Смотрите на него спокойно и просто, с состраданием. Оправдывать или проклинать глупо. Проклятие – одно из движений прошлого, при помощи которого это прошлое укрепляет себя. Посмотрите, что происходит в вашем сознательном уме. Почему вы агрессивны? Почему хотите быть центром любой группы?

Когда вглядываешься в сознательный ум, бессознательное понемногу начинает посылать намеки – через сны и даже через бодрствующее мышление.

Мы говорили больше часа, но единицы измерения времени тут не имеют никакого значения. В его присутствии ощущение времени теряется – оно утрачивает свою протяженность. Я говорила с ним о тех переменах, которые происходили в моей жизни. Я уже не была уверена ни в себе самой, ни в своей работе. Да, желания и порывы все еще возникали, но в них не осталось жизненности.

Я сказала ему, что поняла, что значительная часть выполняемой мною работы питается моим желанием возвеличиться. Я больше не считала возможным войти в политику. Моя светская жизнь тоже радикальным образом изменилась, даже в покер я уже не могла играть. Время от времени я садилась за стол, но вскоре обнаруживала, что мне категорически недостает желания перехитрить других игроков. Посреди партии у меня вдруг непроизвольно включались моменты осознания, отчего я совсем не могла блефовать. Кришнаджи запрокинул голову и безудержно расхохотался.

Я поведала ему, что временами ко мне приходило поразительное ощущение внутреннего равновесия – я была словно птица, играющая с ветром. Все желания растворялись в интенсивности момента – просто выгорали. А в другие моменты я вязла в болоте становления. Я утратила ориентиры и потеряла якорь. Я не знала, что ждет меня впереди. Никогда прежде я не чувствовала себя так неуверенно.

Кришнаджи сказал:

– Семя упало в почву, позвольте ему прорасти. Пускай просто какое-то время полежит спокойно. Все это ново для вас. Когда приходишь к этому без предвзятых мнений, без каких-либо представлений, без верований, следуя прямому и непосредственному порыву, на каком-то этапе уму требуется отдых. Не торопите события.

Мы погрузились в молчание. Затем Кришнамурти сказал:

– Берегите себя. У вас есть задор, какой редко бывает у женщин. В этой стране и мужчины, и женщины сдуваются слишком рано и слишком легко. Дело в климате, в образе жизни… застой. Постарайтесь, чтобы этот задор не иссяк. Освобождаясь от агрессии, не сделайтесь вялой и слабой. Быть свободным от агрессии – не значит стать слабым или робким.

И он снова сказал мне:

– Наблюдайте за своим умом, пусть ни одна мысль от вас не ускользнет, сколь бы уродливой, сколь бы жестокой она ни была. Наблюдайте, не делая выбор, не взвешивая, не осуждая, не направляя мысли и не позволяя им пускать корни в вашем уме. Наблюдайте неустанно.

Когда я уходила, он поднялся, чтобы провести меня до двери. Лицо его было безмятежно, тело изящно и крепко, словно гималайский кедр. В этот миг я с особой остротой осознала его красоту, и я спросила:

– Кто вы?

– Не важно, кто я, – был ответ. – Имеет значение лишь то, что вы думаете и что делаете. Можете ли вы себя преобразить – вот, что важно.

По пути домой я вдруг осознала, что в наших многочисленных беседах с Кришнамурти он никогда ни слова не сказал о себе, ни разу не упоминал о личных переживаниях, его «я» не проявило себя ни единым движением. Именно это делало его незнакомцем, сколь бы хорошо вы ни знали этого человека. На фоне дружественных жестов, в разгар непринужденной беседы мы вдруг чувствовали это – внезапную отстраненность, лучащуюся из него тишину, сознание без центра внимания. Вместе с тем в его присутствии мы ощущали благодать бесконечного сопереживания.

Обожженные солнцем, живописные, как изваяния, камни – одно из древнейших образований подобного рода на Земле – берегли покой деревни Маданапалле в округе Читтур (штат Андхра-Прадеш на юге Индии). От святилища Тирупати через всю долину Риши к Анантпуру протянулись холмы, увенчанные скалистыми выступами и перемежаемые маленькими лощинами. Дожди тут выпадают редко, население скудное. Источником тени и яркого цвета служат тамаринды и деревья галмохар [8].

Это священная земля, пуньястхал, где век за веком жили мистики и святые, и их прах, погребенный здесь, освящает эти места. Здесь 12 мая 1895 года, через тридцать минут после полуночи, Сандживамма родила сына. Она была замужем за Джидду Нарьяньяхом, мелким государственным служащим.

Предки Джидду Кришнамурти – брахманы, принадлежавшие к подкасте Веланаду – изначально пришли сюда из Гидду, или Джидду, деревни, расположенной на плодородных землях прибрежных равнин штата Андхра-Прадеш. Дед Кришнамурти по отцу, Гурумурти, тоже был мелким государственным служащим; однако дед деда, Рамакришна, был знаменит своей ученостью, выдающимся знанием санскрита и Вед. Он занимал весьма ответственную должность в юридическом департаменте Британской Ост-Индийской компании.

Дом Нарьяньяхи в Маданапалле – одном из самых засушливых уголков Южной Индии – был совсем крошечным. Этот душный двухэтажный домишко выходил своим узким фасадом в переулок, по которому протекала сточная канава. Воду брали из расположенного неподалеку колодца: ее таскали в дом водовозы и запасали в больших блестящих медных сосудах и в глиняных горшках.

Сандживамма родила Кришнамурти в комнате для проведения пудж[9]. Биографы Кришнамурти не обратили должного внимания на это обстоятельство. Между тем для придерживающегося традиций индуиста – живет ли он среди заснеженных гималайских вершин или в округе Каньякумари на крайнем юге, в городской квартире или в деревенской хижине – комната для проведения пудж является святилищем, сердцем дома, где обитают домашние боги, гриха дэваты. Для поддержания благой атмосферы эту комнату украшают цветами, возжигают в ней благовония и читают священные мантры. В комнату для богов можно входить только после ритуального омовения и только в чистых одеждах. Роды, смерть, менструальные выделения – все это источники ритуальной нечистоты. Считается, что в период рождения или смерти кого-то из домашних хозяин дома и домочадцы тоже разделяют нечистоту и воздерживаются от выполнения ежедневной пуджи. Вместо этого для выполнения ежедневных ритуалов приглашают брахмана из местного храма. Рожать в этой комнате – просто немыслимо!

Сандживамма – жена и кузина Нарьяньяхи – была очень набожной и щедрой женщиной. Ее считали обладающей сверхобычными способностями: у нее бывали видения, и она видела ауру человека. Подобно тому как ухо музыканта остро чувствует безупречно настроенный инструмент, так и ее материнское ухо было настроено на биение сердца малыша, который ждал своего часа в тигле ее лона, готовясь пройти через врата жизни. Должно быть, женщина получила какие-то пророческие знаки о том, что этот ребенок уникален, иначе ей не достало бы отваги бросить вызов богам таким вот образом.

Ранним вечером 11 мая Сандживамма ощутила верные признаки приближения родов. Это был ее восьмой ребенок, и женщина отлично знала, как нужно готовиться к такому событию. Поэтому она подготовила комнату, спела своим прекрасным голосом мужу песни на телугу[10] и расположилась на циновке на верхнем этаже дома. Ближе к полуночи начались схватки. Она разбудила Нарьяньяха, отправилась в заблаговременно подготовленную комнату и улеглась на циновку – рожать. Ей помогала соседка, родственница, которая была искусной повитухой, а муж ожидал за дверью. Роды прошли почти безболезненно. Единственные слова, которые произнесла за все это время роженица: «Рама, Рама, Анджанея[11]». В 12:30 ночи 12 мая повитуха открыла дверь и сказала Нарьяньяху: «Сирсодаям, появилась головка». Согласно традиции, это и есть драгоценный момент рождения.