– Жена приехала, и…? – попытался Артем вернуть Андреева к рассказу.

– Да… Извините. Жена приехала. Знаете, одна изумительно циничная подробность: в первую же ночь она мне отдалась. Не выполнила супружескую обязанность, а именно отдалась. Вы в курсе, как это бывает?

Артем понимающе улыбнулся.

– Хотя сказала, что заболела. Да и по прилете не выглядела совсем здоровой, – продолжил приободренный улыбкой собеседника Андреев. – Непременно требовала ласки! Этого поступка я не пойму… В самом деле. Где логика? Ведь это новое и последнее сближение со мной неминуемо должно было удвоить мою будущую ревность после ее признания. Она, вероятно, думала, что после секса «её Миша» будет добрее? Действительно, на следующее утро, за завтраком, развязно так посмеиваясь, вдруг брякнула:

– А знаешь? Я выхожу замуж за генерала Майорова…

– В этом непостижимость женской души, Михаил, – предположил Артем. – Она так прощалась. На прощание сделала подарок.

Андреев хмыкнул.

– Ну, в ее понимании – подарок, – попытался разъяснить мысль Артем. – Женщины – романтики. Даже разрыв отношений должен быть обставлен красочно, ужин, свечи, секс и расставание… такое романтичное… Чтоб потом вспомнить, как было красиво.

– Очень красиво вышло, ага, – грустно сказал Андреев, качая головой. – Нереальная красота!

– Ну, перестаньте, Михаил, – адвокат снова попытался развернуть Андреева от эмоций к делу. – Если после этих слов вы схватились за нож, то присяжные могут не поверить в аффект. А мы решили, что это наша позиция. Вы действовали в состоянии аффекта.

Андреев как-то странно посмотрел на Каховского. Взгляд остекленел, зрачки сузились.

– Не после этих слов, конечно, – выдавил из себя. – Она сказала что-то про высокое положение в обществе, которое ей даст статус генеральши; про возможность, наконец, утереть нос своим подругам, какой-то еще бред… Последнее, что помню, это слова: «Если попытаешься помешать, я тебя уничтожу!»

– Ну, это почти угроза, Михаил, – адвокат черкнул что-то на листе бумаги.

Зрачки Андреева из булавочных головок превратились в колодцы, будто его внезапно обуял ужас. Он понизил голос и произнес:

– Артем Валерьевич… Это звучит странно, но готов поклясться, не я схватился за нож!

– Да!!? – адвокат радостно подался вперед. – Она? Она первая? Как это было, рассказывайте! Это ведь в корне меняет дело! Это может быть самозащита, в крайнем случае превышение пределов необходимой обороны…

Андреев продолжал смотреть на Артема широко раскрытыми, полными ужаса глазами.

– Нет, Артем… Валерьевич… Она не хватала. Клинок… понимаете… сам прыгнул в руку.

В ресторане Артем появился за десять минут до времени встречи. Как будет опознавать генерала не тревожился. Тот сам подойдет. И мобильный Артема наверняка Майорову известен.

Подошел к свободному столику, сопровождаемый услужливым официантом с лейблом «Гиви» на белой рубашке. Заказал кувшин тархуна. Сел, огляделся по сторонам. Улыбнулся интерьеру, ресторан был разделен на зоны с именами: «Дворик Мананы», «Веранда прокурора района», «Шашлычная у Бичо». Пахло соответственно, как в шашлычной, дымно и вкусно.

Генерал появился, как и положено генералу, в дорогом костюме и сопровождении порученца в костюме формата «приличный». Майоров, среднего роста спортивный пятидесятилетний мужчина, с чуть тронутой сединой копной каштановых волос, олицетворял новую волну руководителей «конторы».

В меру властный; не сказочно, но весьма состоятельный, непримиримый к врагам отечества генерал-майор ФСБ Кирилл Майоров картинно передал принесенную зачем-то с собой папку сопровождающему офицеру и протянул руку Артему для рукопожатия.

– Кирилл, – вежливо представился генерал.

– Артем, – в аналогичном тоне ответил адвокат.

Присели за стол. Порученец с папкой под мышкой удалился. Официант принес кувшин с зеленым напитком и разлил по бокалам.

– Будем что-то есть? – по-приятельски осведомился генерал.

Такая постановка фраз «не на Вы» и «не на Ты» выдавала неплохого психолога.

– Само собой. Не кофе же пить двум статным красавцам. Не поймут окружающие, – подыграл Артем.

Майоров улыбнулся. В силу должности он любил тонкие гомофобные шутки.

Заказали шашлык и овощи. От спиртного отказались, с пониманием подмигнув друг другу.

– Артем, я навел справки, вы считаетесь в наших кругах толковым и честным адвокатом, – все-таки решился «на Вы» генерал.

– Спасибо, – Артем улыбнулся. – Для адвоката, тем более в «ваших кругах», такие эпитеты весьма лестны.

Генерал в ответ тоже воссиял циркониевыми зубами.

– Вы защищаете Михаила Андреева. Об отношениях погибшей со мной в курсе? Эту женщину я любил. Поэтому хочу, чтоб мы поняли друг друга. Убийца должен получить по максимуму. Дело принципа, – Майоров проговорил текст, будто готовил заранее.

После короткого спича лицо генерала олицетворяло эталон решимости и искренней любви к женщине в его личном понимании.

Артем отхлебнул тархуна, покрутил бокал, разглядывая на просвет. Зеленое внутри было мутным, как болотная жижа.

– Слишком приторно, – сказал Артем.

– Что, простите? – нахмурился генерал.

– Говорю, сахара в тархуне много.

– А…, – генерал почувствовал в словах собеседника издевку. – Артем, вы меня понимаете?

– Понимаю, – кивнул Артем. – Только не возьму в толк, в чем проблема? Получит ваш «злодей» срок, максимум или не максимум – суд решит, как говорится. Вам бы не ко мне, а к вашему «смотрящему» за судом. Я-то что? Всего лишь защитник. Вы с судом не можете решить, что ли?

Генерал посмотрел на Артема с праведной неприязнью.

– У нас нет «смотрящих» за судами. Кураторы есть, но это иное.

Артем пожал плечами, мол, «какая разница».

– Мы можем «решить» с судьей, Артем, – продолжил генерал. – Но суд присяжных… А вы в этом деле, знаю, специалист. Могут ведь и оправдать… Случайно. Такое же бывало в вашей практике?

Каховскому надоела эта игра. Вечер можно было испортить и по-другому, например, посмотреть футбол в исполнении российской сборной.

– Товарищ генерал… Кирилл… извините, – Артем заметил, как дернулись брови Майорова при упоминании звания. – Давайте лучше начнем разговор с другого конца. Я понимаю ваши принципы. Вы любили эту женщину. А она вас? Достойна ли она того, чтобы вы шли на принцип?

– О мертвых либо хорошо, либо…, – генерал опять посуровел.

– Да я не собираюсь говорить о ней плохо. Я хочу объективности. Вы ведь не коррумпировать меня собрались, верно? Объективности же хотите? Чтоб справедливо все…

Майоров кивнул, соглашаясь.

– Ну, так убедите меня? Я ведь знаю о ней только со слов ее мужа. Ну и пары-тройки свидетелей… Да материалов дела чуть-чуть…

– Она была честной, правдивой, умной и скромной женщиной. И я ее любил за это. Кажется, этого достаточно. Можете поверить на слово, – сказал, как отрезал, генерал.

«И любовь у них какая-то уставная… Как к Отчизне», – подумал Артем и разозлился. Портить вечер, так уж портить по-настоящему.

– Кирилл… Давайте тогда я расскажу, что думаю. Чтоб нам было легче вести диалог.

Генерал молча кивнул.

– Тяжело говорить о мертвых, – начал Артем. – Гнусно было бы лгать, потому что возразить не могут. Но, как сказал князь Святослав тысячу лет назад, «мертвые срама не имут», а значит, высказывать о них правду не только возможно, но даже необходимо. Для справедливости. Как урок живым.

Подошел официант, поставил перед мужчинами блюдо с шашлыком. Оба даже не взглянули на призывно дымящееся мясо.

Артем продолжал:

– Андреев был счастливо женат десять лет, как вам известно, когда в его жизни появилась Зина.

Генерал чуть заметно опустил уголки губ.

– Связавшись с Андреевым, прижив от него ребенка и переманив его к себе на правах мужа, Зинаида Николаевна сообразила, что приобрела семейное положение, но нисколько не утратила свободы. Она все так обставила, что, как ей думалось, ничем не рисковала. Почти весь день был в ее распоряжении, так как муж работал в городе с утра дотемна. Кроме того, ей удавалось ездить одной, куда хотела, включая клубы и театры, куда муж не заглядывал. Наконец, она усвоила привычку жить летом в Монако, куда муж приезжал только два раза в месяц на выходные. Везде, где она появлялась, производила эффектной наружностью впечатление на мужчин. Это ей нравилось. Легкость обращения с ними у нее с юности. В деле есть свидетельские показания, что добиться внимания Андреевой было нетрудно. Возможно, поэтому она не раз обманывала мужа. Но присяжных будет интересовать только один ее роман, весьма длинный – с вами, Кирилл. Хотя, впрочем, вынужден добавить, что лично я подразумеваю здесь роман только с вашей стороны, вы, вероятно действительно были влюблены.