Седрик оглядел стол — что ему взять с собой? Лютня первой полетела в сумку-вместилище, а за ней отправилось пламя огнешара. Вслед за ними — портоключ в Хогвартс «на всякий случай» и портрет Гертруды. Седрик скептически оглядел ворох свитков — их он не разбирал после второго посещения библиотеки Ноттов. Его слегка передёрнуло от воспоминания о неуёмной любезности госпожи Аполлины Нотт, когда он явился наверстать упущенное и таки засесть за изучение трудов по драконоведению. Трудов оказалось немало, но вот толку от них — гуль наплакал: авторы описывали столкновения с драконами, вдаваясь в подробности своего героизма, а не анатомии самих животных. Порой даже сложно было понять, о каком виде идёт речь. Вот, например, дракон, описанный в латинском трактате про Восточную Европу. Обитал он в пещере возле некоего Вавеля (для Седрика так и осталось загадкой, город это или замок), и автор даже не счёл нужным упомянуть, железнобрюх это был или рогохвост. Зато подробно рассказывалось, как герои сгубили зверя, подсунув ему набитую серой корову. С горя Седрик даже в труды магглов заглянул — про Марко Поло писали, что он встречался на востоке с драконами и охотился на них. Он обрадовался поначалу, увидев французское название книги: «Livre des merveilles du monde»[1]. Да только какие же это драконы? В фолианте описывались скорее огромные змеи с двумя ногами. Может, последствия чьих-то экспериментов? И ни слова про пламя.
Только некто Торольд Блэквуд пытался объяснить в своём труде «Codex draconum», как возникает пламя драконов, и если Седрику правильно удалось разобрать его витиеватую латынь, то речь там шла о двух желудках, в которых образуются воспламеняющиеся газы. Однако упоминания о пламени разных цветов он и тут не нашёл. Два желудка, задумчиво произнёс Мудрец. А не говорили ли Макфасти на Гебридах про особые железы в пасти дракона и загадочный колчедан, помогающий воспламенять то, что эти железы выделяют? Допустим, два желудка — или же железы (как-то к сведениям Макфасти доверия больше, чем господину Блэквуду) - но как они меняют пламя? Быть может, уточняют, как маги — заклинания?
Седрик разделил свои свитки на две хрупкие башни — одна с конспектами, другая с балладами. А затем сгрёб опять всё вместе в одну кучу и запихнул как попало в сумку. Туда же отправилась его изрядно потрёпанная метла и тёплый плащ, пострадавший от множества шипов. Припасённый для джарви пирог с потрохами — всё равно это несъедобно — он положил рядом с сумкой. Не хватало ещё, чтобы его запах пропитал всё внутри. Затем Седрик быстро расчесал волосы и собрал их в хвост, а гребень также запихнул в сумку. Что ещё? Он огляделся — да больше и нечего. Осталось теперь только зайти за укрепляющим. Обойдя таверну, он обнаружил в зарослях дрока, на котором уже набухали бутоны, орущего джарви и кинул ему пирог. Тот разделался с ним и поблагодарил Седрика потоком брани без единого слова о любви. Так-то уже лучше, друг Блатеро.
По дороге в лавку Седрик с досадой подумал о том, что деньги у него заканчиваются, а отец намекнул в последний его визит, что пора бы ему осесть и обзавестись семьей. Такой намёк мог означать только одно: если в ближайшее время не сделает, как ему велено, снабжать серебром его перестанут. Надо искать свой собственный источник дохода, вздохнул он. Или просить руки Гертруды, сказал внутри Певец. Откажет ведь, буркнул про себя Седрик. Она же, вырвав у мироздания свою драгоценную свободу, теперь застывает, как ледяная статуя, стоит лишь только подойти к этой теме издалека. Гнев в который раз закипел внутри Седрика, когда он подумал о сэре Ричарде, и один из столбов-песчаников обрушился от внутреннего Экспульсо. Зачем она вообще вышла замуж за такого человека?
Он спрашивал её об этом не раз. Не всегда она хотела отвечать, но порой делилась воспоминаниями — скомкано и неохотно. Что-то не сказанное всегда стояло за каждым произнесённым словом. Седрик узнал, что она сама тоже родом из Камберленда — Озёрного края, где расположено родовое гнездо Гринграссов. Древнейший и Благородный Дом Гринграссов был самым заметным волшебным родом в тех краях, о чём они не давали забывать семьям магов попроще. Так что Гертруда и её старшая сестра Грейс знали Ричарда с детства. Грейс и Ричард были ровесниками, а Гертруда — двумя годами младше, так что, если им и приходилось встречаться до школы, то старшие играли вместе, изредка снисходя до «малышки». Ричард был всегда и во всём тем, кто смотрит на тебя свысока. Однако в школе он стал обращать внимание и на Гертруду, что ей льстило, но дружбу она водила с Кристиной и Горгоной, а позже к ним примкнул и Айдан, который был помладше. Горгона, впрочем, затянула со временем и Ричарда в их круг.
Спустя несколько лет после выпуска все были уверены, что Ричард женится на Горгоне Блэк, соединив два Древнейших и Благородных Дома, но, к огромному удивлению Гертруды, он сделал предложение ей. Она отказала ему сначала, но его это не смутило — он лишь продолжил добиваться своего с удвоенной силой. А добиваться своего сэр Ричард Гринграсс умел. Гертруда и заметить не успела, как была очарована, влюблена и замужем за Ричардом, а её мечта преподавать в Хогвартсе и заниматься магическими экспериментами уступила место необходимости обеспечить наследников Дому Гринграссов. Седрик вздохнул — в чём-чём, а в вопросе наследников благородные дома волшебников и магглов мыслят совершенно одинаково. Впрочем, если вспомнить вовсе не аристократический клан Макфасти и то, как они насели на Айдана всё с тем же «женись да плодись», то поневоле приходишь к выводу, что продолжение рода — единственная твоя обязательная миссия на земле. Всё остальное, включая драконов и чары, — второстепенно.
Миссия наследников Гринграссов, тем не менее, не желала исполняться — после нескольких выкидышей Гертруда отказалась пробовать снова и принялась сочинять трактаты о природе магии, а Ричард постепенно начал проявлять властность и чрезмерную требовательность к ней во всём — от внешнего вида до круга её общения. Его любовь к ней порой принимала такие формы, что Гертруда приходила в ужас и ощущала себя пойманной в ловушку. Она не говорила, что это были за формы, а Седрик не спрашивал, но его бурная фантазия рисовала мрачные картины. Сэр Ричард тем временем и сам углубился в исследования магии, особенно тёмной. Он бросил силы на то, чтобы обрести полный контроль над своей ликантропией, что ему в конце концов удалось, но характер его испортился окончательно. Гертруду спасало лишь общение с Кристиной, которая тогда уже преподавала в Хогвартсе. Гертруда ждала, когда появится возможность и для неё — покинув замок Ричарда под предлогом преподавания, она уже не собиралась возвращаться.
Интересно, смогла бы Гертруда выносить нашего с ней ребёнка, думал Седрик и сразу вспомнил, что ему сказал отец: «Ты бы женился на обычной девушке, не на ведьме какой-нибудь — да на француженке притом. Может быть, тогда и ребёнок у вас родился… нормальный». Нормальный, а не как вы с Серафиной, слышалось в этой фразе. Ну, что угодно может быть на свете, но у нас с Гертрудой сквиб не родился бы, воскликнул Храбрец, а Мудрец отметил, что это досужие мысли, которые сейчас не ко времени. И не к месту — уже третий круг по Хогсмиду делаем, проходя мимо нужной лавки. А Гертруда тем временем ждёт — не самый удачный способ убедить её совершить попытку осчастливить наследником благородный дом Сен-Клеров в Нормандии!
Что ж, сегодня тот самый день — так что и, правда, незачем предаваться мрачным мыслям. Все три ипостаси объединили усилия, чтобы собрать расползающийся чёрный туман этих дум в один ком и закатить его в пещеру у подножья одного из столбов. Выходя из лавки и пряча в сумку купленное зелье, Седрик пересчитал оставшиеся монеты и решил, что гулять так гулять — и купил бутылку французского вина в лавке господина Тибо. Выходя оттуда, он поднял глаза к небу, впервые заметив его сегодняшнюю голубизну и вдохнув полной грудью запахи весны. Его наставница и возлюбленная ждёт его — ждёт с испытанием, которое придумала специально для него, и только об этом и стоит думать сейчас. «Куда мне направляться?», спросил он её мысленно, ощущая, что сама она где-то недалеко — возможно, даже в Хогсмиде или же на берегу озера. «Лети строго на юг», ответила она и немедленно добавила: «Наперегонки?»
