— Пожалуйста, не смейся над этим. Это невесело, поверь мне. И нет, ты не угадала.
— Извини, Меаллан. Я не хотела тебя обидеть. Но сам понимаешь — звучит это всё несколько странно.
— Да, я знаю. Поэтому прошу тебя, не откажи мне. Я всё тебе объясню… когда-нибудь.
— Хорошо, конечно. А какой у тебя патронус? Кажется, мне не доводилось ещё его видеть.
— Вот и увидишь как раз. В общем, благодарю вас, прекрасная леди, за оказанную честь. А сейчас побегу — меня ждёт остролист и прочие радости жизни. До вечера!
— До вечера, Меаллан.
И вечер наступил, и Гертруда, натянув свою парадную мантию цвета шелковицы, явилась в великолепно украшенный Главный зал, где вместе с госпожой Клэгг вынуждена была, путаясь в высокопарных выражениях, приветствовать прибывающих гостей — родителей учеников, членов Совета магов Британии, представителей Древнейших и Благородных домов, помощников в делах Конфигурации и прочих. Явилась и Кристина, ослепительная в серебряном платье и с жемчугом в волосах, а Зореслава, не стесняясь множества глаз, зашла под руку с Перенель. Только Седрика нигде не было видно.
Хор учеников исполнил гимн Хогвартса на латыни, которому нестройно подпевало большинство присутствующих. Начинался праздничный ужин, ради чего в зал втиснули ещё несколько столов, кроме обычных пяти, чтобы разместить всех гостей. Чудеса кулинарского мастерства от эльфов влетали на роскошных подносах: разнообразная дичь — запечённая с яблоками, фаршированная виноградом и сваренная в соусе «Русалочьи грёзы», гигантская щука с ашкелонским луком, груши в винном сиропе, горячие фланы с овечьим сыром, холодное миндальное молоко… Кто-то говорил речи, кто-то хлопал, хохотал и разливал на скатерть вино. Внезапно в мыслях возникла уверенность, что Седрик недалеко — Гертруда поняла, что он вернулся из Нормандии и находится сейчас, возможно, уже в замке — и тут же накатило облегчение. Впрочем, в Главном зале он пока не появился.
Затем господин Йодль деловито выбежал из зала и вернулся с целой толпой музыкантов — для них тут же приготовили место, а столы начали левитировать из зала, один за другим. Только два стола оставили у стен — со сладостями, элем и горячим вином. «Ты ведь не вздумал пропустить танцы?» не выдержав, спросила мысленно у Седрика Гертруда. «Я уже смирился с их неизбежностью. Скоро буду в зале», незамедлительно ответил он.
А к танцам уже всё было готово — музыканты разыгрывались, Йодль изящной трусцой носился между ними и старостами, которые по традиции должны были исполнять первый танец наряду с преподавателями. Меаллан, в парадной зелёной мантии, подошёл к Гертруде и, учтиво поклонившись, подал руку.
— Дамы и Господа, ученики и профессора Хогвартса, бал по случаю Рождества начался! По традиции, первый танец сегодня — «Flamma Vitae», который станцуют для вас преподаватели и старосты этой волшебнейшей из школ! Извольте занять позиции в кругу.
Господин Йодль подошёл к директрисе и пригласил её на танец с виртуозным изяществом. Меаллан повёл Гертруду в круг, где уже выстраивались Тормод с Фабианой, профессор Малдун с Орсиной Диггори и сэр Тристан с Зореславой. Краем глаза Гертруда увидала, что Филлиду пригласил Айдан и с облегчением вздохнула. Старосты уже тоже были готовы — они стояли в парах строго по своим Домам. Йодль подал сигнал музыкантам, и мелодия полилась, заставляя Гертруду забыть обо всём, кроме шагов и того, с кем ты танцуешь. В нужный момент все танцоры вызвали патронусов — её саламандра взвилась в воздух, где её тут же настиг и закружился вокруг серебристый тюлень.
— Так вот он какой, твой патронус. И танцует неплохо. Впрочем, как и ты.
— Ты удивлена?
— Скорее обрадована. Нет муки в танце хуже, чем неуклюжий партнёр.
— Бывает и хуже.
— Например?
— Неуклюжий и немытый партнёр.
— Вот тут ты прав.
— А как тебе мои пивоты?
— Отличные пивоты, хотя и чрезмерно лихие.
— Прекрасно, тогда добавим ещё лихости — знай ирландских танцоров!
Когда все пивоты были сделаны, и танец закончился, Меаллан отвёл её к столу с вином и подал чашу. Пока они пили и болтали, Гертруда разглядела в толпе рыжие волосы Седрика — он стоял рядом с Перенель и веселил её каким-то рассказом. Она хотела подойти к нему, но её тут же пригласил на следующий танец Теодорик Макмиллан, отец Берны, и пришлось отставить вино и отправляться плясать.
Рождественские балы в Хогвартсе обычно состояли из двух отделений, в перерыве между которыми разыгрывалась ученическая постановка. В первое отделение ставили танцы более торжественные и медленные, за исключением последнего — он, как правило, был какой-то озорной танцевальной игрой. Зато уж во втором отделении (на протяжении которого преподаватели по негласному правилу постепенно исчезали, так чтобы к концу бала в зале оставались уже только ученики) звучали сплошь джиги и рилы, выстраивались в длинные шеренги ирландские «ринке фада», закручивались бретонские цепочки и гремели флинги шотландских горцев. Если мне доведётся потанцевать с Седриком, то лучше уж в первом отделении, дабы не уронить достоинство, думала Гертруда, скрещивая церемонно руки с господином Макмилланом. Сам Седрик мелькнул справа от неё в паре с Перенель, но потом их загородил широкоплечий Захария, танцующий с Хизер. Теодорик Макмиллан, явно не умевший улыбаться, угрюмо вёл с ней настолько постную беседу, что Гертруда мысленно позволила Руди поразмышлять о том, куда ему лучше залепить засахаренный имбирь.
С облегчением раскланявшись с Макмилланом после танца, Гертруда решительно направилась к своей чаше с недопитым вином. Вскоре к ней подошёл Этьен, чему она обрадовалась — поговорить с ним после трансформации Иды ей ещё не удалось.
— Этьен! С праздником тебя!
— И вас, Гертруда!
— Ну, рассказывай, — сказала она с нетерпением, но тут забили барабаны, и музыканты заиграли вступление к «Stella splendens». — Или ты хочешь станцевать Стеллу?
— Я её с радостью пропущу — я уж столько свеч зажёг в Солнцестояние, что надолго хватит.
Хор учеников тем временем запел латинские слова «Stella splendens», а танцоры начали левитировать перед собой зажжённые свечи. Гертруда и Этьен переглянулись и выскользнули из зала, где стало слишком громко для разговоров. Гертруда перед тем, как покинуть зал, успела заметить, как Седрик танцует в цепочке рядом с Зореславой, ловко обращаясь со свечой, да и с ногами тоже справляясь вполне сносно. Ну, хоть краснеть за ученика не приходится, сказала Молния, а Профессор отметил, что его танцевальное мастерство совершенно не входит в её компетенцию.
— Мерлин и молнии, сколько же тут омелы! Негде стать, чтобы просто поговорить, — рассмеялась Гертруда в коридоре.
— Вот тут вполне безомельное место, — улыбнулся в ответ Этьен. — Вы, конечно, про Иду и Саймона хотите слышать?
— Ещё бы!
— Я думаю, главное, с чем нам повезло, так это с Кристиной — она провела много времени с детьми и нашла к ним подход. Саймон — явно будущий маг огня и, возможно, талантливый ментал, и она смогла это почувствовать и использовать. Общая осознанность, о которой я говорил, — это то, что возникает от взаимодействия Чаши Небес и Нексус Ментиум. Хотите, я вам просто покажу, как это было?
— О, давай!
Этьен выставил Протего Тоталум и Репелло вокруг них и пустил Гертруду в свои воспоминания о Ритуале. Она завороженно следила за переливаниями витальности из сосуда в сосуд, приходя в восторг от того, что творил маленький Саймон. Когда она вынырнула из мыслей Этьена, Гертруда спросила:
— Как это ощущалось — вливание чужой магической силы в твой сосуд?
— Щекотно в случае со змеёй, — усмехнулся Этьен. — А если серьёзно, то это странное чувство. Вполне возможно, что между нами пятерыми теперь есть некая особая связь. Надо будет это исследовать. А общий уровень витальности у Саймона, после того, как он отдал половину Иде, всё равно довольно высок.
— Удивительный ребёнок.
— Да. И нам следует помнить о том, что такие дети — редкость. Поэтому в будущем нужно будет искать и другие пути для превращения магглов в волшебников. Полагаю, надо работать над тем, чтобы они уже рождались с магическими способностями.
