— В фиале противоядие, — произносит он странным голосом, не отводя глаз от шара. Затем сгребает со стола вещи в сумку и надевает плащ. — Передайте его… ей.
— Что это ты задумал? — говорит ему Зореслава. — Куда собрался? Постой-ка… Ступефай!
Зореслава посылает заклинание в Седрика, но тот мгновенно выставляет щит.
— Сними, — кричит Зореслава Перенель, но та мешкает — я вижу, что она, как и я, слишком потрясена.
— Фините Инкантатем! Вестигорем! — кричит Зореслава, но Седрик исчезает из кабинета. Зореслава бросает Перенель какой-то предмет и исчезает вслед за Седриком.
Шар медленно гаснет и опускается на пол, где его прижимает к себе вернувшаяся в сознание госпожа Роул. Захария запускает в неё Сомниум, а мы с Перенель смотрим друг на друга, не находя слов. Серебристый единорог появляется передо мной и говорит: «Айдан, нужна твоя помощь. Найди Зореславу — у неё есть портоключ в наш лагерь».
— Ты чувствуешь, где сейчас Зореслава, Перенель?
— Уже нет, — подавленно отвечает та. — Она за пределами Британии.
— А что она тебе бросила? — спрашивает Захария. — Может, это и есть тот портоключ?
Перенель смотрит, наконец, на небольшой завернутый в платок предмет, который держит в руках.
— Специалис Ревелио! — произносит она. А затем добавляет. — Так и есть, это он.
— Вы справитесь тут сами? — спрашиваю я. — Нужно будет передать Роулов Совету. И эльфа. А вот дети…
В кабинет заглядывает Апполина Нотт.
— Я не подслушиваю, но случайно услыхала про детей. Они мои троюродные племянники, как-никак. Я заберу их к себе.
Перенель и Захария уверяют меня, что справятся, и мы смотрим на мерцающую чашу, стоящую на полу. Апполина заходит и оглядывается по сторонам. Перенель бросает ей несколько фраз, объясняя, что произошло. Про видения в шаре она не говорит ни слова.
— С ней что делать? — спрашивает Захария, указывая на чашу.
— Тоже в Совет, — отвечаю я. — Что ж, мне пора.
И я отправляюсь помогать Кристине, стараясь не думать о том, что увидел в хрустальном шаре, и прогоняя все до одной мысли о будущем. Земля во мне забирает себе боль, а Огонь передаёт свой гнев Воину. Тот молча принимает его, готовясь к бою.
Гертруда Госхок, рассвет
Свет едва брезжил, пробиваясь в щель между тяжёлой портьерой и оконной рамой. Несколько раз Гертруда открывала глаза и закрывала их снова, пока не убедилась, что уже не спит и не бредит. Ей знакомы и цвет этих портьер, и их удушающая пыльная тяжесть. Неужели она по-прежнему в Гринграсском замке, в своей старой спальне? Провела тут ночь? Гертруда попыталась вспомнить, что с ней произошло, но мысли распадались на груды перепутанных фрагментов мозаики. Пещеру Морганы она помнила чётко, а дальше, после того, как она проглотила каплю с часом времени, воспоминания начинали дробиться и наслаиваться друг на друга, а порой и вовсе расплываться, как только она пыталась за них ухватиться — словно сон, который стараешься вспомнить и от прилагаемых усилий только быстрее его забываешь.
Седрик! Что с ним, где он? Она прислушалась к своим ощущениям — и не уловила ничего. Полная тишина внутри — там, где обычно бился потрёпанный флаг отголосков ментальной связи. Внутри всё похолодело, но потом Профессор скомандовал не паниковать: просто он слишком далеко, только и всего. За пределами Британии. Вот и не слышно его совсем — так ведь бывало, когда он отправлялся во Францию. Сейчас он наверняка там. Но ведь… разве он не был тут с ней — этой ночью? Разве они не помирились и не… Или это был сон?
Гертруда услыхала чьё-то дыхание и с трудом приподнялась на кровати, чтобы осмотреться. Да, рядом кто-то был — сидел на полу у кровати, уронив голову на постель, и, кажется, спал. Лица Гертруда не могла разглядеть, но, судя по тёмным спутанным волосам, это был Меаллан. На столе неподалёку стояли кувшин с водой и две склянки — одна полная и одна пустая. Лицо Августы Лестранж выплыло из омута памяти. Августа наложила на неё Конфундус! Что же всё-таки произошло? Она ощущала огромную слабость — вряд ли сможет сейчас и палочку удержать в руке. Надо разбудить Меаллана и расспросить его.
— Меаллан, — позвала она, и он поднял голову. Его взгляд напугал её, но не успела она задать и первый вопрос, как в комнату кто-то зашёл.
Айдан замер на пороге, глядя на Меаллана, затем, к огромному удивлению Гертруды, налетел на него и ударил по лицу. Тот упал на пол, а Айдан набросился на него, продолжая наносить удар за ударом. Меаллан совершенно не пытался сопротивляться. Гертруда поискала глазами свои палочки, но не нашла их. Тут в спальне появилась Зореслава. Увидав происходящее, она постояла немного, бездействуя, а потом, словно нехотя, направила на обоих мужчин палочку и сказала «Агваменти». Мощная струя воды окатила их, и Айдан, наконец, остановился, а Меаллан подобрался к стене и сел у неё, закрыв руками окровавленное лицо.
— Легче стало? — спросила Зореслава у Айдана, но тот отвернулся к окну, тяжело дыша. Хоть бы шторы кто-то додумался распахнуть, подумала Гертруда. Хоть бы кто-то уже что-то ей объяснил, закричал внутри голос Молнии.
Зореслава тем временем навела палочку на Меаллана и сказала «Эписке», останавливая кровотечение. И вслед за ним — Экспеллиармус, от чего обе его палочки выскользнули из карманов мантии и покатились по полу. Зореслава призвала их при помощи Акцио и спрятала.
— Я бы и сам их отдал, — глухо сказал Меаллан. — Я вообще не собираюсь сопротивляться или что-либо предпринимать. Делайте, что считаете нужным.
Зореслава долго смотрела на него, не произнося ни слова, а затем обратилась к Айдану.
— Я портоключ сделаю в свою избушку. Там Перенель — передай ей Меаллана из рук в руки. А сам отправляйся-ка к себе, спать. Я поговорю с Гертрудой и разберусь, что дальше делать.
— Его нужно сразу в Совет магов передать, — резко ответил Айдан. — Пусть его судят, как и Роулов.
— Нет, — сказала твёрдо Зореслава. — Его только один человек на всём свете может теперь судить. Вот она уж и решит, какова его судьба дальнейшая. Когда будет в состоянии. Так что отправь его ко мне, а я уж прослежу, чтобы он никуда не делся.
— Я никуда не денусь, как сказал, — произнёс Меаллан. — Гертруда, я…
— Не смей с ней говорить, — закричал Айдан, обрывая его. — Не смей!
Зореслава подошла к Айдану, и они долго смотрели друг другу в глаза. Затем он сдался и сказал.
— Хорошо. Пусть будет по-твоему.
Гертруда заметила, какими уставшими и измученными выглядят они оба. На Меаллана она смотреть не решалась, не представляя себе, в чём его вина, и отказываясь думать об этом. Наконец, Айдан с Меалланом исчезли. Зореслава подошла к ней, села рядом и взяла за руку.
— Прости меня, дорогая. Не догнала я его.
— Кого? — спросила Гертруда. И сразу же поняла. — Седрик? Что с ним?!
— Не знаю. Пыталась остановить, но где там. Прыток слишком. Обучила уж ты его славно, что и говорить.
— Зореслава, я тебя прошу, — чуть ли не простонала Гертруда. — Сначала и по порядку.
— Ох, голова моя дубовая. Такой день выдался, да и ночка ему под стать, что ничего уже не соображаю. Конечно, ты же про Роулов ничего не знаешь.
— Роулы?
— Они самые. Это они Седрика похитили, чтобы его магическую силу перелить своему сынку. Сквиб он у них, как оказалось. Да ты не бледней так, куда ж тебе ещё бледнеть-то? Не удалось им это! Подоспели мы вовремя. Берна Макмиллан навела на Роулов. Так что мы, хоть и в последний момент, но успели. Так что чародей он по-прежнему, Седрик твой.
Гертруда сделала выдох и откинулась на подушку, переводя дыхание. Голова кружилась, и мысли снова путались.
— Но ты сказала, что он сбежал? Почему? Когда? Ведь он же был тут ночью — со мной!
— Не был, милая. С тобой тут был только Меаллан. И уж не знаю, что тут да как, а только шар Элианоры Роул возьми да и покажи нам тебя в объятьях Меаллана. Увидав это, Седрик и пустился в бегство, а я — за ним. Три раза догоняла при помощи отслеживания и магии времени, чтобы не отстать, но он отбивался и уходил снова, всё дальше на восток. Я ему Вестигорем накладывала на волосы первые три раза, а в четвёртый промахнулась — на плащ попала. И не сработало. Руна, видать, там была. Вот он и ушёл.
