— Точно! Спасибо, Берна, — сказал Мартин и тут же запел припев песни:
Step it out, Mary, my fine daughter
Step it out, Mary, if you can
Step it out, Mary, my fine daughter
Show your legs to the countryman
Конал стал отбивать ногами ритм, демонстрируя всем, какой именно шаг отец требовал от Мэри со словами «step it out» (у нас в Коннемаре это так танцуют!) а затем подхватил с Мартином куплет. Берна подсказывала им, когда они забывали слова, а потом не выдержала и вступила сама, когда пришёл черёд Мэри высказываться по поводу бякоклешней. Войдя во вкус, Берна стала перекручивать слова на свой лад и поменяла песне концовку. Все, кто был рядом, захлопали им, когда они закончили петь, а Мэгги одобрительно ухнула. Берна заметила, как улыбается Мартин, повторяя про себя тихо новый вариант песни.
Слова песни продолжали звучать у Берны в голове, когда она возвращались в замок. Step it out, Step it out, Step it out — ритм набирал хрустальные обороты, впитывая в себя голоса, слова и пение птиц из Рощи Фей. Вскоре Берна уже не могла просто идти: она сорвалась и побежала вниз по лестнице в подземелье, отбивая ногами ритм и перескакивая через две ступеньки за раз. Она залетела в гостиную Слизерина, пробежала её, игнорируя удивлённые взгляды тех, кто там сидел, и ворвалась в спальню. Никого! Отлично.
Берна достала шар, сгорая от нетерпения, и сказала «Сенсибилитас», сосредоточившись на чувстве ритма. Во всём происходящем вокруг есть свой ритм. Сейчас ей нужно вытянуть из этого общего клубка один-единственный — связанный с Теневым Граалем. Шар откликнулся с особым рвением — словно только этого и ждал. Видения в нём завертелись, заиграли красками и застучали ритмами. Берна увидала в шаре себя же, стоящую на спиральной лестнице, а затем спираль стала свиваться в пружину и на каждом витке были люди, ритм действий которых становился Берне понятным. События, наконец, укладывались в одну историю. Раскручиваясь и сияя, шар поднялся в воздух и наполнился на мгновение зловещим рубиновым пламенем. Когда же он потух и медленно опустился к Берне в дрожащие руки, она уже точно знала, что такое Теневой Грааль и что за опасность угрожает бывшему ученику Гертруды Госхок.
Гертруда, день — вечер
— Тени, Гертруда, тени, — говорила Моргана, медленно скользя среди сталактитов и кристаллов грота. — Тебе бы следовало подумать о них самой, но для таких мыслей, видимо, нужно иметь особый склад ума. А Берна… О, Берна обладает настоящим талантом!
— Каким талантом, Моргана? Видеть тени? Я не твоя ученица — не могли бы мы обойтись без загадок?
— Ты полагаешь, я создаю загадки просто так, для собственного удовольствия? — прозвенел колкий голос, заставляя Гертруду, всё ещё отходящую от Сенсибилитаса, болезненно поморщиться. — Ты осознаешь, сколько загадок порождает любое новое знание, любая идея? Да они обрастают ими, как холмы огнетравом после обильных дождей.
Гертруда вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.
— Я лишь свиваю из них узоры и перенаправляю их тем, чей разум сможет с ними разобраться, — продолжала Моргана. — Или не сможет… Я ведь тоже могу ошибиться.
— К чему Берна читала про хоркруксы, Моргана? Хоть это ты можешь мне сказать? Какие загадки тут свивают узор? Это связано с Ричардом Гринграссом?
Призрак замер на мгновение, а затем стал скользить вокруг Гертруды ещё быстрее. Его прозрачность и расплывчатость словно подчёркивали давящий вес окружающих стен пещеры. Скорее бы выбраться отсюда, бормотала Молния.
— Ты словно не слышишь меня, Гертруда Госхок — или же, как следовало бы тебя величать, госпожа Гринграсс. У меня есть загадки — а разгадки ищет Берна. Но, возможно, разгадки уже есть у тебя? Кому как ни тебе знать, что может быть связано с Ричардом Гринграссом? Хоркрукс Ричарда… Вот это сюжет что надо, спору нет! Прекрасная вдова, не успев, как подобает, оплакать мужа (к гибели которого она приложила палочку, безусловно), заводит себе пылкого любовника, а тут верный слуга покойного супруга находит оставленный им хоркрукс и возвращает его к жизни в самый интересный момент! Что там нужно для ритуала, не знаешь?
— Знаю, — мрачно сказала Гертруда, вспоминая прочитанное в библиотеке Мэлфоев. — Тело покойного, кость его предка, плоть его слуги, добровольно пожертвованная, и кровь его врага, силой взятая.
— Прелестно! И главное, вполне выполнимо — при условии, что найдётся такой прыткий слуга. Тут уж ты мне скажи — был ли таковой у Ричарда?
Гертруда уже думала об этом. Горгону Блэк, которая сразу приходила в голову, назвать слугой Ричарда нельзя было при всём желании, да она, как и все остальные её приспешники, находилась в заключении — Гертруда это проверила недавно лично. Николас Мэлфой, из-за наложенного на него проклятия, замирает, как только собирается причинить кому-либо вред. Да и он Ричарду слугой не приходится, как и никто другой из Благородных Домов. Нотты были дружны с Ричардом, а также Дома Розье и Фоли, но он отстранился от них всех в последние годы своей жизни. Холод пробрал её при этих мыслях. Не эльфы-домовики же, в конце концов. Но только их и можно назвать его слугами. Ей вспомнилась Шерли, которая отвечала за библиотеку и гордилась её безупречным порядком. Гертруде приходилось несколько раз видеть ярость в её глазах, когда замок был уже во владении Совета, и многие волшебники посещали библиотеку в поисках различных манускриптов. Нет, невозможно…
— Не эльфы-домовики же, — сказала она вслух.
— Не эльфы, — повторила Моргана. — Хотя… как знать.
И тут перед Гертрудой появился серебристый дракон. Сердце забилось — это же патронус Седрика! «Я хочу извиниться перед тобой. Когда прибудешь в Гринграсский замок, я буду ждать тебя в библиотеке», произнёс дракон и исчез. И одновременно с этим на неё навалилось тошнотворное чувство тревоги за него. Седрику грозит опасность!
— Моргана, — проговорила она, до боли сжимая в руке палочку. — Моргана, есть ли способ выбраться из твоей пещеры мгновенно? Ты можешь снять барьер против портоключей и аппарации? Хоть на минуту?
— Что произошло? — заструился, зажурчал призрачный голос.
— Мой… бывший ученик в опасности. Мне нужно немедленно оказаться в Гринграсском замке. Пожалуйста, Моргана!
— Снять барьер мне не под силу. Магия, которую я вложила ещё при жизни в саму душу этой пещеры, впиталась глубоко. Тебе придётся выбираться отсюда так же, как ты пришла.
Чувство опасности и тревоги нарастало, и Гертруда ощутила нахлынувшую на неё панику. Успокойся! прокричал Профессор. Успокойся, думай! Для начала, предупреди его — пусть убирается из библиотеки немедленно. Пусть коснётся своего портоключа и переместится в Хогвартс. Огромным усилием воли она заставила себя сделать глубокий вдох и вызвать патронуса.
— Скажи Седрику, чтобы немедленно переместился в Хогвартс и нашёл Айдана! — сказала она, и саламандра унеслась с посланием. Она сразу же ощутила, как что-то произошло с Седриком — что-то нехорошее: паника снова подступила к ней волной. Она теряет время в этой проклятой пещере.
— Моргана! Должен же быть способ выбраться отсюда быстро!
— Есть один способ. Уж не знаю, по нраву ли он тебе.
— У меня нет времени на эти рассуждения — пожалуйста, помоги мне!
— Нету времени? Хорошо, я дам тебе время. Но не даром.
— Чего ты хочешь?
— Да ничего особенного, — голос пульсировал и дрожал. — Расскажешь мне историю. Потом, когда всё закончится.
Гертруда лишь молча кивнула, не давая чувству тревоги взять над ней верх.
— Мне понадобится фиал, — произнёс голос Морганы, и Гертруда призвала обломок сталактита с пола грота, трансфигурируя его в небольшую склянку.
— Что нужно сделать?
— Подойди к фонтану.
Гертруда ступила на небольшую платформу, на которой располагался мраморный фонтан. Призрак Морганы перетёк туда же, становясь более плотным и словно затягивая в себя переливы и мерцания кристального грота. Руки в длинных клубящихся рукавах коснулись поверхности воды в чаше фонтана, отчего та завертелась воронкой. Постепенно от воронки отделилась одна сверкающая круглая капля. Моргана указала на склянку, и Гертруда подставила её под каплю, которая тут же скатилась в неё, но не растеклась по дну, а зависла, переливаясь, внутри фиала.
