— Разберись с ним и сделай так, чтоб он видел, как я убиваю его людей, — ухмылялся он, глядя своими шестью глазами прямо в душу чернокнижнику.

«Все, медлить нельзя, сейчас надо начать битву, иначе будет слишком много жертв» — подумал Андрей и пассами рук создал два бушующих потока синего пламени, которые кольцом окружили Хвостого и Лордов. Не думая останавливаться, чернокнижник друг за другом использовал «Выброс Тьмы» и «Голод Инта’схана». В Правого полетел выброс, похожее на черный туман заклинание, с огромной скоростью врезавшееся в демона. По идее, это должно было превратить Лорда в фарш, но тот взмахом своего меча разрубил подлетающее к нему заклятие. Приближающуюся к Левому волну всепоглощающего адского огня тот просто принял на созданный им магический щит.

— Не впечатляет, — констатировал Правый, ковыряя в зубах своим палашом.

Андрей тяжело дышал, смотря, как братец Лорда отковыривает кусочки от образовавшегося на месте действия заклинания стекла, а потом засовывает их в рот.

— Плевать, давай уже убьем его, — выплевывая вместе со словами пережеванную стеклянную пыль, Левый совершил рывок, поднимая в месте, с которого стартовал, огромный всплеск песка.

До Андрея тому было метров пятнадцать, но ровно секунда, и шесть из одиннадцати щитов Хвостова лопнули под напором топора Лорда, а сам чернокнижник, совершая не мыслимые кульбиты, пролетел далеко за свой огненный круг. Отряхиваясь от песка и создавая еще щиты, он видел, как братья взмахом ладони развеивают синие пламя, а Левый, облизываясь, спешит к товарищам Андрея.

— Игры кончились, твари, — сплевывая песок, прошипел Хвостов, полосуя серебряным кинжалом кисти рук, даруя крови возможность обильно стекать на песок. Струйки красной жидкости по велению магической формулы загорелись, превращаясь в огненные хлысты. Рывком Андрей преодолел разделяющие его и Левого десять метров, и в прыжке ударил того поочередно двумя хлыстами.

Демон зарычал, взмахом топора заставляя чернокнижника соблюдать расстояние. На его недоразвитой части ярким огненным цветком полыхало пламя, а из ран, оставленных «Бичом Хаоса», сочилась черная кровь.

Демон оказался слабее того, что был в Сиднее. Возможно, это компенсировалось тем, что их было двое. Сейчас, войдя в ритм битвы, Хвостов хоть и с трудом, но уклонялся от ударов топором и от огненных шаров, которые посылала не защищенная броней часть, выполняющая роль вспомогательного орудия.

Уклоняясь от удара топором сверху вниз, Андрей, войдя в раж, забыл, что демон не один. Отпрыгивая от места, где сейчас торчал топор Левого, Хвостов напоролся прямо на меч Правого, а затем, лишившись пары щитов, был отброшен на пару метров титаническим хуком.

— Сука, — бросил чернокнижник, сплевывая на расплавленный песок зуб. Но его заткнул еще один удар в челюсть, такой, что все, что успел сделать Андрей, это поставить маломальскую защиту. Не успев после удара коснутся земли, еще в воздухе его настиг третий, который отбросил охотника на демонов на добрых метров десять, проделывая его телом борозду.

— Ты слаб, — туша огонь на своей вспомогательной части, сказал Левый.

— Ага, вдвоем на одного, очень честно, адское отродье, — кряхтя, поднимался Хвостов.

— А вас, букашек, вообще полсотни, и что? — издевательским тоном спросил Левый.

— Это легко исправить, — произнес Правый, создавая в своей недоразвитой руке огненную сферу. Он, как заправский бейсболист, метнул его прямо в гущу сражающихся с демонами людей.

И тут глаза Андрея, смотрящие, как его друзей и товарищей пожирает пламя Ада, как они превращаются в невесомый пепел в беззвучной позе боли, затмило красной пеленой ярости. Он активировал запретное заклинание, которое считалось достаточным для того, чтобы сжечь использовавшего его мага на священном костре. Если после использования этого заклятия от мага хоть что-то останется.

Все тело Андрея покрыли фиолетовые руны, которые прожигали одежду и плоть чернокнижника. Глаза его также горели фиолетовым огнем, а руки, неприспособленные к жадному пламени Тьмы, плавились, оставляя лишь скелет, горящий все тем же темным огнем.

Андрей испытывал адскую боль, но он был рад, что хоть последний раз в жизни, но сможет испытать запретную магию.

Рывок, и вот уже Правый отправлен в полет могучим апперкотом. Но усиленный запретной магией чернокнижник не желал останавливаться, нагнал Лорда и, схватив того за шею, стал избивать его морду, оставляя на месте ударов обугленные следы от Темного пламени.

Каждый удар отдавался страшной болью заживо горящих рук, но ярость в этот момент двигала Андрея, а не рассудок. Правда, он забыл о Левом, так что от покалеченного братца его отпросил могучий удар топором.

Вспышка боли, и вот уже Хвостов наблюдает, как из его бока выливается кровь, мгновенно пожираемая темным огнем. Он схватил рукой направленный на него удар Левого, а затем ладонью ударил сверху вниз, отделяя незащищенную часть от тела демона. Левый, кряхтя и выплевывая черную пену, медленно сел на песок. Желая добить Лорда, чернокнижник засунул свою костлявую руку в пасть к демону, хватая того за язык и вырывая его, попутно вдавливая свои пальцы тому в глазницы. Темное пламя сделало свое дело, выжигая голову демона изнутри.

И только Андрей стал радоваться, как почувствовал, что его сердце окутывает бесконечный холод. Он опустил глаза на торчащее из его груди лезвие палаша, поднял голову и увидел ухмыляющегося Правого. В это время, темный огонь на его руках потух, оставляя лишь черные кости вместо пальцев, а сам чернокнижник, выплевывая сгустки крови, стал на колени.

— Люди, — презрительно сказал правый, и пласт оплавленной кожи сорвался с его лица, оголяя мышцы. Он налег на меч, толкая тот глубже в плоть Андрея. — Всего лишь грязь под но…

И не успел он договорить, как в него попал ослепляющий луч света. Демон, отлетев на добрых метров семь, завалился на бок. Поднявшись, он подобрал оторванную левую руку и прыжком скрылся в чреве портала.

Хвостов поднял взгляд на хмурого Бельгинского. Со всех сторон, куда ни глянь, спешили паладины, врубаясь в толпы демонов и вытягивая раненных товарищей. Старый охотник, прежде чем упасть в обморок, протянул свою изуродованную руку паладину, и прохрипел:

— Не дай мне… умереть… там… Гриша… — и свалился в песок, пропитанный его и демонической кровью.

***

— Р-раааа, — рычал Гриша, кидая свой телефон в стену, из-за чего тот разлетелся на части. Парню хотелось рыдать и кричать, убить кого-нибудь, а лучше не кого-нибудь, а того демона. О, да, найти, а затем убить.

Не желая ничего видеть и слышать, игнорируя просьбы друзей успокоится, тот, закрывая рукавом лицо, выбежал на улицу и упал лицом в траву, на которой лежали хлопья снега. Холодный снежок остудил пыл парня, намеревающегося сейчас же лететь в Египет, дабы увидеть деда.

Как он мог так рисковать? Почему он просто не ушел? Это все из-за товарищей? А как же Гриша? Он что, его не любит, хотел оставить одного в этом опасном мире? Нет, это не дед виноват, это все виноваты паладины, которые не спешили на помощь.

Точно, это все Бельгинский, он хочет славу Андрея Хвостова. О, за это Гриша убьет его сына, размажет по стенке, а затем высосет душу самым черным ритуалом, который существует, а потом достанет и его отца.

Гриша сел, взял в ладони снег и вытер им лицо. Это не его мысли, ведь именно сейчас Гриша точно знал, что никто, кроме демонов в увечьях деда не виноват. Вспоминая тот момент, когда Андрея проткнули мечом, Гриша снова заплакал.

Горячие слезы жгли замерзшие щеки, но Гриша ничего не мог с собой поделать. Он снова лег на холодную мокрую земли и стал лежать. Плевать он хотел на простуду. Если дед погибнет, то и Гриши незачем жить. У него больше никого не будет. Никого.

— Да, никого… а как же я? — раздалось в голове у парня. Голоса в голове это уже точно перебор.

— Никакой я не перебор, — ответил голос, и он смутно напоминал Грише его собственный. Только какой-то ехидный. — Пойдем, перетрем.