– Сядь на место! – сзади появляется Марк и властным движением отправляет черного обратно на пол. Он здесь явно вожак. – Ты мне нужна, чтобы пройти степные земли. И не дай Меркурий тебе меня обмануть! Если, конечно, не хочешь, чтобы твой брат был скормлен зверям!

– Стой, стой! Какие такие земли? Мы же морем хотели! – Сальвий не выдерживает и вновь поднимается на ноги.

– Сядь, я сказал! Она знает дорогу, а ты видел их в лицо и слышал их язык, так что прикуси свой. Я с пятнадцати лет убиваю людей. Это моя работа. Понимаю, что вы тоже примерные дети Хаоса, но не стоит со мной тягаться. Единственный шанс выжить – действовать вместе, – Марк смотрит Заряне в глаза. Девушка молчит и не моргает. – Эй, ты немая? А может, еще и глухая?

– Я слышу тебя. Еще раз скажешь про брата – откушу тебе ухо!

Заряна вдруг настолько непринужденно улыбается, словно только что призналась своему жениху в любви. Марк поначалу сжимается как пружина, но через мгновение сам обнажает свои крупные желтые зубы и оборачивается на Сальвия, который морщится и трогает обрубок своего уха.

В это время в соседнем крыле здания за большим столом собрались десятки гостей. Они с упоением слушают гидравлос – водяной орган. Под тягучие утробные звуки по залу выхаживают полуобнаженные танцовщицы, пытаясь двигаться в такт неспешной мелодии. Сципион и Эвергет сидят во главе стола.

– Неплохая задумка. Только больно уж разные они. Пират, дикарка и головорез… Далеко ли уйдут? – понтийский царь лениво перебирает пальцами виноград, находит нужную виноградину и кидает ею в танцовщицу, чтобы поймать горячий взгляд красотки.

– Мой друг, общая цель способна объединить. Тем более вот на таких творческих стратегиях мы и строим свое государство, зарабатываем уважение друзей… Кому интересен Рим без безумных идей?

– Тонко подмечено! – Эвергет выдавливает улыбку и одновременно давит виноград, чтобы потом облизать сладкие пальцы. Привычка с детства.

– И знаешь, мой друг, я не собираюсь останавливаться! Как видишь, Рим велик не только военными победами: мы приносим цивилизацию и процветание нашим гражданам и союзникам. Если мы найдем источник и будем контролировать торговлю шелком… А там еще торговля янтарем – золотом севера! – Сципион задумывается от сказанного и с удовольствием закатывает глаза, будто пара рабов массируют его стопы.

– Продолжай! – Эвергет заканчивает облизывать пальцы и теперь беззаботно любуется своей массивной золотой печаткой, украшенной сказочными грифонами.

– Это дело скорого будущего, мой друг… Контролировать торговые пути и править миром… Но сегодня есть дело куда ближе и живее!

– Какое же? – Эвергет снимает перстень и катает его по столу. У понтийского царя начинается мигрень, и он хочет на свежий воздух.

– Ты ведь знаешь, что в Сирии на престол взошел Антиох? – Сципион резко открывает глаза, заставляя Эвергета вздрогнуть.

– Этот недоумок? Конечно! Не успел братца своего проводить к Аиду, так сразу женушку его отхватил. Говорят, сучка хороша на ложе! Крутит его яйца, куда ей вздумается… Если, конечно, они есть! – Эвергет возвращает перстень на длинный узловатый палец и наливает себе вина.

– Они только что скинули с трона Диодота Трифона и полны амбиций, но не сил! Антиох хоть и не известен как великий воин, но жаждет мести за брата.

– Да… Покойный Деметрий был другим. И как от одной смоковницы два таких разных плода? Гордыня его сгубила. Никогда не понимал, зачем он сунулся в Парфию. Ну да ладно… Так что ты хочешь?

Сципион берет большой кубок и громко щелкает пальцем по его металлическим бокам. Настолько громко, что на звук оборачиваются даже томные танцовщицы.

– Вот это Парфия. Твердая, как бронза! – Сципион наливает вина и делает глоток, играя жидкостью в гортани. – Это Деметрий! – Сципион делает еще один глоток, в этот раз смачный и глубокий. – А это Антиох! Один брат сгинул, пусть и другой падет!

– А видать, хорошее вино. Как тебя расслабило-то!

Эвергет не ожидал от всегда сдержанного собеседника такой палитры эмоций. Понтийский царь вдруг сам невольно повторяет тот второй, глубокий глоток своего визави и едва не давится от крепости браги.

– Кровь Селевкидов лучше всякого вина, мой друг. Мы оба знаем толк в напитках и их выдержке. Пора! Самое время натравить Сирию на Парфию!

Сципион выпивает еще и еще. Римлянин пьян. Его глаза блестят, как у филина на капитолийском холме, который заметил в ночи добычу и вот-вот сорвется вниз, чтобы вонзить свои когти в мягкую пульсирующую плоть!

Парфянское царство

К востоку от Запада и к западу от Востока есть такая страна – Парфия. Как и все государства, она лежит между небом и землей, но только неба здесь больше. Бесконечные хребты гор, пустыни с триллионами вселенных искрящих песчинок, тонны зеленой речной воды, пахнущей илом и разложившейся плотью, и совсем немного земли, способной рожать. Между небом и землей есть посредник, поставленный богом. Зовут его Митридат.

Когда по смерти Сарры Авраам взял в жены Кетуру, от которой родился Емран с братьями, то отделил их Авраам от Исаака. И пошло от них племя парфян, царем которых стал однажды Аршак Храбрый. Вот его-то потомком и является Митридат. Митридатов полно и в соседних царствах, уж такое это популярное имя. Например, понтийского царя Эвергета тоже зовут Митридатом, да только этот – Митридат Великий!

В его густых седых усах уживается кошачье мурлыканье языка пехлеви и гром латинских букв, что выгрызли из кости врага римские боевые молоссы. Он свирепый и щедрый, он яростный и кроткий, но есть одно «но». Он божественно стар, а значит, великая Парфия обречена уйти к солнцу вместе с ним, где она непременно сгорит, а потом осядет пеплом, который позже нарекут Персией…

Это случится. Он знает. Но сегодня Митридат охотится, и это единственное занятие в жизни, позволяющее старику вспомнить молодость. Рядом с помазанником огня и света скачет его сверстник по имени Сурен. Издалека кажется, что он высечен из камня, – по его массивному серому лицу ползут морщины, сливаясь с многочисленными шрамами от ударов булата и укусов тропических москитов. Сурен – глава одного из семи великих парфянских родов, и он тоже безнадежно стар.

– Почему ты не убьешь его? Это уже второй раз, как он старается сбежать, – Сурен пришпоривает своего пятнистого жеребца, пронзая все вокруг колким взглядом.

– Убить? Ты смеешься? Да он стоит целого войска! Как только сирийцы поймут, что его братец Антиох не царь, а евнух на троне, я закину его к соседям и сломаю их мир! – Митридат говорит не о вепре и не о лани. Речь о человеке. И охота идет за ним.

Человека зовут Деметрием. Часто добавляют Второй и Никатор, то есть победитель. Сейчас последний эпитет звучит особенно кощунственно. Царь Сирии из славной династии Селевкидов – красивый мужчина с волнистыми светлыми волосами и прозрачно-голубыми глазами – словно сошел с древнегреческой фрески, но сейчас он отчаянно бежит, раздирая руки колючим кустарником и сбивая ноги в кровь.

Деметрий всегда считался слишком самоуверенным, потому и решил идти войной на Великую Парфию, но в итоге был разбит Митридатом и взят в плен. Сирии это поражение стоило потери Вавилонской провинции и обернулось очередной сменой власти.

Жена Деметрия по имени Клеопатра способна плакать только от чувственных ласк нубийских любовников, и она недолго думала, когда решила поменять одного брата из Селевкидов на другого. Был Деметрий – стал Антиох. Они действительно похожи, да только родились под шепот разных звезд. Энергичный красавец Деметрий способен на поступки, пусть иногда безрассудные, но достойные имени царя. Антиох другой, и Митридат чует его слабость за тысячи миль.

– Деметрий! Что ж ты как дитя? Не надоело бегать? – Митридат без особого труда настигает своего пленника и пронзительно свистит, заставляя огромных разъяренных собак поджать уши.