— Не играй со мной, О’Нил, мы в опасной обстановке.

Поднимаю на него невинный взгляд, пожимая плечами. В зелёных глазах уже пожар, он тяжело дышит, а крышу ему срывает одно лёгкое движение моего пальчика, сорвавшего с него полотенце. Я мгновенно оказываюсь прижата к металлическому шкафчику кого-то из игроков.

Он набрасывается на мою шею с голодными поцелуями, попутно расстегивая пуговицы на моем кардигане и перебираясь с поцелуями на открывшуюся ему грудь. Откидываю голову от удовольствия, а он резко подхватывает меня, заставляя обвить ногами его талию. Спина прижата к поверхности шкафчика, его прикосновения повсюду — и никакого страха, никаких сомнений.

— Не буду спрашивать, уверена ты или нет, — прерывисто шепчет Тёрнер, оставляя меня без бюстгальтера и самодовольно заглядывая в мои глаза с поистине волчьей ухмылкой. — Знаю, что уверена.

Я ухмыляюсь, впиваясь ноготками в его широкие плечи.

— Вашей самоуверенности, учитель Тёрнер, можно позавидовать.

— Зови меня просто — лучший парень на свете.

Я улыбаюсь, соглашаясь, но сомнение в его взгляде заставляет меня напрячься. Тёрнер чуть отстраняется, поглаживая меня по волосам.

— Ты точно не злишься на меня? — тихо спрашивает он.

— За то, что влюбил меня в себя? — я усмехаюсь и качаю головой. — Злюсь. Ведь теперь мне придётся каждый день соперничать в любви к тебе с тобой самим.

Мой смешок прерывается его жадными губами, набросившимися на мои в голодном поцелуе. Он ловок и уверен в себе, и я даже не замечаю, как остаюсь без своих джинсов, как вдруг полностью обнажённая оказываюсь на нем, все ещё прижатая к шкафчику. Мои ноги обвиты вокруг его талии, его возбужденный член упирается в моё бедро. Сердце моё замирает и я не могу поверить, что ещё вчера хотела расцарапать его лицо. Всё снова спонтанно, снова резкие повороты в этих безумных отношениях с ним. Но разве с Тёрнером может быть иначе? Эта неподдельная страсть, внезапность, постоянное чувство того, что ты не касаешься земли, а паришь в воздухе, и даже крылья у тебя есть.

— Все хорошо? — он касается моей щеки, проводит большим пальцем по приоткрытым губам, а затем улыбается, когда я уверенно киваю. — Моя девочка.

Он медленно входит в меня, и я мгновенно чувствую резкую боль, пронзившую моё тело. Майкл останавливается, касается губами моих губ, придерживая меня за ягодицы, а затем шепчет:

— Всё хорошо. Всё будет хорошо. Я рядом, и я не причиню тебе боли.

К новым ощущениям, острым, пронзающим, я привыкаю не сразу, но слова Майкла придают мне уверенности, вселяют в меня надежду и заставляют полностью довериться его и своему телу. Он касается меня руками, он осторожно двигается во мне, он целует меня и говорит мне те вещи, от которых щеки мои, с которых он губами собирает слезы, вспыхивают пунцовым румянцем. Конечно, боль не уходит, но я больше, чем уверена, что у нас будет ещё время, чтобы привыкнуть друг к другу, чтобы отогнать эти новые ощущения, слиться друг с другом и влиться друг в друга. Я знаю это, потому что я доверяю Майклу Тёрнеру больше, чем доверяю себе.

Потому что человек, который повернул всю эту аферу лишь для того, чтобы я стала его, определённо, заслуживает свой трофей.

— Ты принадлежишь мне, Сара О’Нил, — между толчками говорит он, тяжело дыша и впиваясь губами в мою шею.

Я откидываю голову, улыбаюсь, сжимаю руками его плечи и его шею, находясь на грани жизни и смерти в самом что ни на есть прекрасном смысле. Боль смешивается с удовольствием от одной мысли, что мы с ним вместе. Прерывистые толчки, глубокие движения вкупе с горящими взглядами, прикосновения, поцелуи, безоговорочная страсть у шкафчика мужской раздевалки в школе после игры — всё это Майкл Тёрнер, всё это мы с ним.

Он старается отогнать мою боль, старается полностью сосредоточиться на том, чтобы доставить удовольствие мне, доводя меня до пика своими пальцами и кончая сам. Страстный поцелуй и затуманенные взгляды, дрожь в ногах и руках, приятная истома и усталость, — Майкл утыкается носом в мою шею, стараясь отдышаться, а я улыбаюсь, как умалишенная, совершенно не веря в произошедшее. Мой первый раз в мужской раздевалке с парнем, которого я хотела прикончить. Жалею ли я?

Ответ очевиден.

— Точно всё в порядке? — спрашивает он, поглаживая меня по волосам и улыбаясь.

Я целую его в грудь, поднимая взгляд на Майкла и кивая. Мы лежим на полу, на разбросанных полотенцах и вещах Майкла, обнажённые, прижимающиеся друг к другу, влюбленные и новые, совершенно не такие, какими были вчера. Мы целуемся, разговариваем, шутим, подкалываем друг друга. Всё между нами теперь иначе. И только одно остаётся неизменным: мы по-прежнему двое сообщников, на одной стороне против всех, друг за друга и друг с другом. Мы заодно.