— Трус, — хрипит блондинка, глотая слёзы. Саманта названивает и названивает, Алекс непонимающе смотрит на подругу. — Не смог сказать мне это в глаза.

— Я понимаю, но… о каком сотрудничестве Сэм говорит?

— Ни о каком, больше ничего нет, — Эмма плачет, она закрывает лицо руками и старается успокоиться. — Больше ничего нет. Я все сломала. Я всё сломала, Алекс!

Девушка срывается на крик. Она бьёт ладонями кафель, она не может сдерживать свою обиду и свою щемящую боль, и даже крепкие объятия подруги не помогают справиться ей с истерикой. Одно лишь осознание того, что она может больше не увидеть Джеффа приводит её в такой ужас, что даже слёзы на этом фоне кажутся лишь грустной усмешкой. Девушки теряют счёт времени, сидя на холодном полу в ванной комнате, и когда телефон вновь начинает разрываться от звонков, а на этот раз это оказывается кое-кто понастойчивее — суровая Бин, Эмма дрожащей рукой тянется к мобильнику, тихо всхлипывая.

— Останься дома, — мягко заверяет Алекс, поглаживая девушку по волосам.

Актриса качает головой. Нет, ей нужно уйти с головой в работу, ей нужно вернуться в привычный ритм жизни, ведь только это поможет ей не думать о Джеффе и о том, как он с ней обошёлся.

— Эмма, где ты?! — яростно кричит Бин. На заднем плане шум, посторонние голоса, какие-то хлопки. — Ты опаздываешь уже на полчаса.

— Я-я еду, я уже еду, — с трудом отвечает она.

Со вздохом раздражения помощница режиссёра отключается. Эмма смотрит на Алекс.

— Ты уверена?

— Нет.

Блондинка встаёт с пола, включает холодную воду и долго-долго смотрит на своё отражение в зеркале. Глупая, безрассудная, легкомысленная. О чём она думала, когда мечтала хотя бы о намёке на взаимность с Джеффом?

***

Съёмочная площадка встречает Эмму настоящим водоворотом идей, спешки, аппаратуры и истерик Денни Дито. Разбитая и напичканная успокоительным, актриса попадает в это чёртово колесо, работающее без остановки, и понимает, что сделала правильный выбор. Пока гримёры её красят, пока костюмер подшивает платье прямо на ней, пока Рэй и Том терроризируют её повторением сценария — думать Эмме некогда. Она импровизирует на ходу, краем глаза заглядывая в нетронутую связку листов, перекусывает на ходу и старается влиться в эту атмосферу тоже на ходу. Пусть даже ей здесь совсем не нравится — размышлять некогда, и Денни уже орёт в рупор где-то неподалёку.

— Ты навсегда останешься в моём сердце, Эльза, — всердцах произносит Том, облокачиваясь о вишнёвое дерево в саду.

Эмма украдкой бросает взгляд на Дито, что одобрительно кивает, и переводит взгляд, полный ярости, на актёра.

— Но это ты убил меня, — шепчет блондинка, прикасаясь пальчиком к груди мужчины. — И ты поплатишься за это, Гилберт…

Томас изображает гримасу ужаса, вжимаясь в крону дерева и отводя от девушки взгляд.

— Ч-что ты имеешь в виду?

— Я ведь обещала отомстить тебе за то, что ты разлучил меня с Чарльзом, — Эмма лукаво улыбается и достаёт из-за спины пистолет. — Тот самый, которым ты убил меня. Узнаешь?

Нервно сглотнув, Том закрывает глаза, и в этот момент актриса подставляет оружие к его животу. Позади раздаются аплодисменты и довольный голос режиссера:

— Молодцы, ребята! На сегодня всё. Соберитесь все возле моего кресла.

Неохотно, все члены съёмочной группы подтягиваются к Денни. Мужчина встаёт со своего кресла, потягивается, обводит липким взглядом Эмму, и, наконец, начинает свою привычную речь.

— Все хорошо поработали, все молодцы, так что сворачивайте аппаратуру. В понедельник я жду вас в шестом павильоне ТодПикчерс, будем снимать финальные сцены. Удачных выходных!

И только после этих слов Эмма понимает, насколько она устала. Все события этого бесконечного дня сшибают актрису с ног: утреннее похмелье, нападение на Чарли, поиски Алекс, новости о Вуде и томительное ожидание Джеффа, её признание и его точка в их натянутых отношениях, и замыкающим пунктом стал съёмочный день. Они снова задержались, снова сыграли сцен больше, чем обычно, только новость о выходных её вовсе не порадовала. Что ей делать теперь, когда из её жизни исчез такой большой, занимающий все её мысли и всё её время, мужчина? Сердце болезненно сжимается при одной мысли о нём. Вуда посадят, маньяк в тюрьме, дела, заведенные на неё, закрыты. Всё кончено.

— Эм, идёшь?

Надо слетать на выходные в Парсонс, повидать папу и бабушку. Нужно только придумать причину, ведь если отец узнает, что Джефф с ней порвал — прилетит в Лос-Анджелес и оторвет ему яйца.

— Хей, ты чего застыла?

Кто-то щёлкает пальцами у девушки перед глазами. Она поднимает взгляд и видит перед собой обеспокоенного Рэя.

Рэй… тёплый, как её дом в Канзасе. Лёгкий и весёлый, безнадёжный романтик, знающий её дело. Почему она не может его полюбить? Почему она не может полюбить любого хорошего человека, а не жестокого и неотёсанного хама, которому Эмма совершенно не сдалась?

— Всё хорошо, — девушка глотает подкатывающий к горлу комок слёз и возобновляет путь до трейлеров. Рэй идёт рядом, касаясь своим плечом её. — Какие планы?

— Пятница, — беспечно бросает он, придерживая для Эммы дверь в трейлер. Девушка останавливается в проходе. — Собираемся с ребятами в «Леопольд». Ты как?

«Хорошая идея, чтобы отвлечься от этого всего», — думает блондинка. А затем вспоминает, чем обычно заканчиваются её похождения в клуб и качает головой. Все её алкогольные дороги ведут к Джеффу. А его видеть она совершенно не хочет.

— Прости, мы с девочками так напились вчера, что я ещё год не буду никуда выходить, — она поджимает губы.

Рэй понимающе кивает и усмехается.

— Так вот, почему у тебя глаза такие красные? Неплохо.

— Да уж…

За их бессмысленной беседой проходит ещё какое-то время, прежде чем они прощаются и разбредаются каждый в свой трейлер. Эмма обводит взглядом небольшое помещение с подсвеченным зеркалом, столиком для макияжа, милым диванчиком, заваленным ворохом костюмов и понимает — скучать по этому месту она не будет. Фильм её не зацепил, в игру она не ушла с головой, а режиссёр вообще последний мудак. Или это у неё сейчас чувства все атрофировались? Эмма качает головой, неспеша смывает макияж и переодевается в лёгкое летнее платье. Стрелка часов переходит на полседьмого, когда актриса покидает пределы трейлера. Мимо проплывает Эрик с камерой.

— Эй, Эм-с, домой? — спрашивает оператор, останавливаясь напротив девушки.

Эмма кивает и дружелюбно улыбается.

— А нас заставили перевозить всё в студию, делов ещё часа на три.

— Денни… вот козёл, — отвечает Эмма и похлопывает друга по плечу.

Тот пожимает плечами, и, прощаясь, спешит в сторону грузовика. Девушка стоит посреди стоянки трейлеров в раздумьях. Может быть, ей стоит тоже поторопиться на последний автобус и пойти в противоположную сторону, или возобновить путь прямо – через парковку, чтобы вырулить на бульвар Креншо и пойти домой пешком, позволяя навязчивым мыслям атаковать голову? Перспектива сомнительная, ноги тянут Эмму к остановке, но что-то загорается внутри, что-то заставляет её развернуться посреди дороги и пойти через парковку. Актриса в сотый раз ругает себя, пинает камни под ногами и пытается сосредоточиться именно на этих камушках, замысловатых, разных форм и размеров, как они отлетают от её носков и попадают под колёса автомобилей на парковке. Один из них вдруг начинает сигналить, и Эмма в панике ускоряется.

«Вот чёрт, камень, что ли, попал», — думает девушка, быстрым шагом направляясь в сторону выезда. Дверь сзади хлопает, и тогда сердце актрисы с гулким грохотом уходит в пятки. Оно перестаёт подавать признаков жизни, когда чья-то сильная рука хватает Эмму за запястье, останавливая. Блондинка набирает воздуха в лёгкие и, поворачиваясь, восклицает.

— Боже мой, камень под колесо попал, какая жалость, надо сразу…

И речь её прерывается. Серо-голубые глаза смотря на Эмму в недоумении, прожигают насквозь, испепеляют. Взгляд блондинки в испуге мечется по его красивому лицу, и тогда она громко сглатывает, выдёргивая свою руку из его хватки.