— И что это, черт возьми значит?

— В составе препарата оказался полиэтиленгликоль, полисорбаты, этилен титана…

— Маргарет, — сквозь губы процеживает он, на что она закатывает глаза. — Просто скажи мне, это наркота или нет.

— Нет, это обычный сертралин. Антидепрессант. Фармакологическое название — Золофт.

Ладонь немедленно сжимается в кулак, и капитан тихо чертыхается. Неудобно получилось. Чёртов Джимми. Поднял панику из-за упаковки.

— Ладно, ты можешь идти.

Маргарет закатывает глаза, неодобрительно качая головой.

— Бессовестный. Где моё «спасибо»?

— Ты не уволена, — не отрывая глаз от замысловатого состава препарата, проговаривает Джефф. — Хотя нет, стой. Какие у него побочные эффекты? Вызывают привыкание, могут навредить?

Подозрительно прищурившись, женщина подходит к столу, забирая из рук капитана результаты экспертизы.

— Вообще-то, нет, но если увлечься и параллельно принимать что-то еще, могут и вызвать. А из побочных эффектов… раздражительность.

«Ну, она всегда чем-то раздражена», — отмечает про себя коп.

— Головная боль, сонливость, головокружение.

«Понятия не имею», — думает он.

— Обмороки.

В памяти всплывает та роковая ночь у входа в клуб, когда Эмма грохнулась в обморок и очнулась только в машине, сразу же провалившись в сон. Джефф напрягается.

— Вообще-то, довольно явным признаком является повышенная агрессивность, психоз и все из этого вытекающее. А что ты так побледнел? Это только побочные эффекты, если бы они у всех появлялись, мы бы с тобой здесь не находились, дорогой.

Теперь все детали сходятся в один пазл. Чёткая картинка встаёт перед глазами капитана, и, он, не думая ни секунды, подрывается с места, оставляя недоуменную Маргарет наедине со своей же экспертизой. Остатки совести, остатки разума и остатки чего-то уже гиблого, но по-прежнему сильного к этой катастрофе заставляют Джеффа найти её. Найти и извиниться.

========== Глава 11. ==========

— Господи, Эм, ты всего три дня здесь, а уже успела вляпаться в неприятности!

Обеспокоенный голос Дейва действует на девушку отрезвляюще и исцеляюще. Она все ещё не перестаёт плакать, и даже на удивление спокойная гладь океана расплывается перед глазами.

— Прошу тебя, просто приедь и забери меня отсюда! Я о большем не прошу! Или позволь мне вернуться!

По ту сторону динамика слышится обречённый вздох. В Нью-Йорке сейчас около восьми вечера. Наверняка он ещё в офисе: курит и ходит по кабинету, размышляя над очередным делом и точно не собираясь домой. Эмма всхлипывает, осознавая, насколько она соскучилась по своему другу.

— Эмма, это невозможно. У тебя съёмки. Столько пройдено, и ты хочешь остановиться? Чего ради?

— Ради своей безопасности, — резко отвечает она, даже немного с обидой, опустив плечи и тяжело вздохнув. — Я хочу, как раньше. Не волноваться, работать себе, ни о ком и ни о чём не думать…

— Не жить, — продолжает Ларсон. — Хоть я и зол на тебя за то, что ты снова вернулась к таблеткам, я все же постараюсь тебя утешить…

— Не надо меня утешать! Просто приедь и забери меня!

Дейв смеётся. Эмма, словно обиженный ребёнок, изо всех сил хмурится, пытаясь не улыбаться тоже, но это выходит слабо, и, в конце концов, она сдаётся. Он — её главный антидепрессант. Он был с ней в худшие дни, когда она разваливалась и погибала. Слышать его — спасать себя от гибели.

— Ты ведь знаешь, что как только я приеду, ты дашь заднюю.

— Это ещё почему?

— Потому что ты не захочешь его оставить, — грусть его усмешки заставляет девушку нахмуриться. — Ты ведь любишь его, Эмма.

А затем он снова усмехается, словно сам себе на вопрос отвечает. Блондинка с силой зажмуривается, так, что в глазах искры появляются, закусывает губу до крови и резко выдыхает. Господи, ну конечно, конечно, она любит Джеффа! Любовь к нему, поддержка Дейва и любимое дело — единственное, что не позволяет ей сорваться, что держит её на земле. Но есть и другая правда, разрушающая правда, правда, которую Эмма знает.

Дейв любит её.

Девушка зарывается ладонью в горячий песок и продолжает молчать. Она ранит его, если скажет правду. А отдалять от себя единственного человека, который ей так близок, — преступление. Набравшись сил, Эмма сглатывает ком в горле и натягивает на лицо улыбку:

— А как там Джуди? Она все ещё приходит, чтобы тебя покормить? Как Льюис?

Эмма знает, что Дейв понял её мотив — перевести тему. А потому он снова усмехается и отвечает:

— Лучше не спрашивай, — кисло отвечает детектив. — Собирается познакомить меня со своим новым ухажёром. Стюартом. Тьфу.

— Де-е-йв, — на лице девушки появляется улыбка, и она едва сдерживает смех. — Ты что, ревнуешь её?

Недолгая пауза сменяется нервным смешком.

— Не говори ерунды. Я просто не хочу, чтобы Льюис называл кого-то папой, кроме меня. Мне бы это… — Дейва прерывает чей-то прокуренный мужской голос: — Ларсон, тебя кэп ждёт в кабинете. Давай, хватит трепаться, поторапливайся!

Эмма уже не скрывает смеха, даже если слезы продолжают скапливаться в уголках глаз, но раздраженный вздох детектива прерывает её хохот.

— Я позвоню тебе позже. Этот Мэлвин ещё большая заноза в заднице, чем Баттс. Позвоню тебе вечером.

Попрощавшись, Эмма кладёт телефон на песок и обхватывает руками колени. После разговора с Дейвом ей, несомненно, стало лучше. Но лишь на пару унций, ведь груз обвинений от Джеффа все ещё давит на плечи, и тон его холодный горьким привкусом ощущается на языке. Что бы между ними ни произошло, он не имел никакого права так думать о ней.

— Никогда бы не подумал, что ты решишь уединится на побережье. Это совсем не в твоём стиле.

Знакомый голос, прогремевший за спиной девушки, заставляет её нервно вздрогнуть и обернуться. Над ней возвышается Джефф, не ухмыляясь и не злясь. Он просто смотрит. Словно сквозь неё.

— Как ты меня нашёл? — холодно спрашивает она и отворачивается, уставившись в даль океана.

На побережье в это время аншлаг. Но только не в той его части, которую Эмма и её когда-то лучшая подруга прозвали «тайной лагуной». Здесь даже находиться больно, но одна боль вытесняет другую, и девушка тонет в воспоминаниях, досаде и разочаровании, пока Джефф медленно подходит к ней и садится рядом.

— Ты забыла? Я коп. А тебе пора сменить номер, если ты не хочешь, чтобы я пробивал его по базе каждый раз, когда ты решала от меня сбежать. К твоему горю это и на Нью-Йорк распространяется.

Блондинка сглатывает ком в горле, подбирая колени к груди.

— Что это значит? — не поднимая на него глаз, спрашивает она.

Повисает недолгая пауза. Находиться в такой близости друг с другом опасно. И никто из них не знает, что может произойти дальше.

— Я хочу… извиниться.

Слова даются ему с трудом, особенно такие, — где нужно принять свое поражение. Сердце Эммы вдруг перестаёт биться, она упирается стеклянным взглядом в пространство перед собой, не веря своим ушам.

— Я не должен был думать о тебе так. Но то, что ты подсела на эту дрянь…

— У меня был выбор? — резко спрашивает она, поворачиваясь к Джеффу всем телом. В глазах уже жжёт от наворачивающихся слез, но она нервно сглатывает и продолжает. — Назови мне хоть одну причину, по которой я бы могла на них не подсаживаться. Поверь мне, Золофт — самое мягкое, что ты мог у меня найти.

— У тебя был выбор, Эмма, — сквозь зубы говорит он. — И ты его сделала.

В глазах предательски щиплет от слез. Она оглядывает знакомую обстановку и прерывисто выдыхает, не справляясь с болью, разрывающей грудную клетку, как на приёме у патологоанатома.

— Девушка, с которой ты встречался, оказалась от тебя беременна, — с неимоверным усилием говорит она. — Нет, у меня не было выбора, Джефф.

Он задумчиво молчит. Душа его настолько огрубела, а сердце и вовсе не чувствует боли при воспоминании о тех днях. И где-то нам, на самом дне его сознания гниёт отчаяние, посылая отголоски и в сердце, и в душу. Джефф достаёт сигареты, делает затяжку, и, наконец, говорит: