Девушки замирают друг напротив друга с нескрываемым удивлением на лицах.

— Что ты здесь делаешь?! — тонкий голосок Моринг заставляет Сару сжать кулаки.

Нет, нет, нет, она не должна срываться. Не после всего, что рассказал Люк.

— Я просто…

— Вытащи язык из задницы, маленькая потаскушка, и сформулируй свои мысли нормально, — рявкает Адель, вплотную подходя к Саре.

О’Нил обескураженно открывает рот. Она старалась, честно старалась игнорировать все её нападки, и даже была не против «засунуть язык в задницу», но теперь какая-то внутренняя сила словно заговорила в ней спустя годы молчания, и Сара гордо выпрямляется, с вызовом уставившись на Адель.

— В чём твоя проблема?

— Извини? — рыжеволосая выгибает бровь, удивленная тем фактом, что эта малявка, вообще, умеет говорить.

— Попробуй извиниться ещё раз, — Сара толкает Адель плечом и направляется прочь из этого поместья, напоследок обернувшись, чтобы прикрикнуть. — Оставь меня в покое! Если у тебя нет своей жизни, не стоит наживаться за мой счёт. Ах да, и насчёт потаскухи. Свои потаённые желания оставь при себе, даже если бы я была лесбиянкой, я бы на тебя не взглянула.

И Сара уходит, оставляя обескураженную Адель стоять в немом ступоре. Девушка жадно хватает ртом воздух и всё ещё не может поверить в услышанное. Какого черта тут произошло?! Кто смеет открывать на неё свой грязный рот? Нет, это немыслимо, просто немыслимо, и если изначально Моринг ещё хотела дать шанс этой маленькой стерве, то теперь нет никаких сомнений.

Жизнь этой малышки уже завтра утром превратится в один нескончаемый ночной кошмар. И Адель будет его автором.

***

Когда весь тремор от откровений Люка и встречи с Адель остаются позади, когда очередной рабочий день в лавке миссис Хилл подходит к концу, а предвкушение чего-то феерического поселяется в её душе, Сара буквально вприпрыжку мчит к своему дому. Уже стемнело, но она не оборачивается и не боится, не вглядывается в застывшие переулки и не спешит ускорить шаг, услышав посторонние шорохи за спиной. Она знает, что ей нечего бояться, что её оберегут, её спасут, её укроют ото всех бед.

Ото всех бед, кроме, может быть, мамы.

Сара беззвучно закрывает за собой дверь, раздумывая над тем, как бы пробежать в свою комнату, оставшись незамеченной, и так же слинять на вечеринку к драконам. Но услышав мужской смех из гостиной, а затем заливистый хохот матери, девушка вдруг останавливается.

— Боже мой, Джонатан, ты меня с ума сведёшь своими шутками! Посмотри, размазалась вся тушь!

Не решаясь заглянуть в гостиную, Сара так и стоит возле лестницы. Что-то с силой скребется о грудную клетку: с отцом она так не смеялась. И голос её так бодро никогда не звучал. Неужели они с шерифом Никсоном…

— Поверить не могу, — тихо бормочет О’Нил, поднимает взгляд на настенные часы и, ужаснувшись, спешит подняться в свою комнату.

Только когда дверь закрывается за ней, Сара позволяет себе дать волю эмоциям. Слезы выступают на глазах от одного только осознания, что отношения матери и отца окончательно зашли в тупик. У него своя жизнь в Балтиморе, а она устраивает свою здесь. Так вот, откуда такое упорство в просьбе дать ей выходной, вот, почему она без проблем просит шерифа города приглядеть за Сарой! Это безумие, это точно безумие, но когда они успели? Нужно всё обсудить с Дереком.

Измеряя нервными шагами свою комнату, О’Нил вдруг останавливается, поймав собственный взгляд в отражении зеркала. Ей вдруг хочется ударить себя по лицу за подобные сантименты. В конце концов, разве это плохо, что у мамы кто-то появился? Ведь теперь она будет занята не нравоучениями в адрес Сары, а таким вот беспечным хохотом, сидя вечером в гостиной вместе с шерифом Никсоном. Может быть, благодаря отцу Дерека, ей даже не составит никакого труда сбежать сегодня в бар, ведь матери явно сейчас не до Сары. И тогда, победно улыбнувшись, школьница подбегает к шкафу и достаёт оттуда всё, что уместили на себя многочисленные вешалки. Заметив куртку, подаренную Аароном в те первые дни их знакомства, девушка широко улыбается и прижимает черную кожу к груди. Что ж, с верхней одеждой разобрались.

От такого количества розового и персикового рябит в глазах. Сара убирает все свои свитера и сарафаны обратно в шкаф, решив дать волю сегодня чему-то особенному, чему-то, что вызовет восхищение в глазах Аарона. И пусть гардероб её скуден на подобные вещи, в которых, например, она видела вчера тех драконих, пару козырей в рукаве у неё всё же есть.

Сара снимает с вешалки чёрное платье на шнуровке и с раздражением фыркает, понимая, что оно недостаточно короткое, доходя почти до самой щиколотки. Достав из ящика в столе ножницы, девушка ловким движением отрезает часть подола и довольно улыбается, понимая, что в платье с длиной до середины бедра она будет смотреться гораздо взрослее, чем в ярко-розовом свитере и своём красном берете. А в тандеме с кожаной курткой Аарона наряд её у любого способен вызвать выпадение челюсти.

Проходит ещё около получаса, прежде чем довольная собой Сара предстаёт перед своим отражением в зеркале. На неё смотрит другой, совершенно незнакомый ей человек с густо накрашенными ресницами, в неприлично коротком платье и в кожаной куртке человека, в которого она по определению не должна влюбляться. Но Сара и не влюбляется, она лишь считает секунды до того момента, когда сможет его снова увидеть, влететь в его объятия, коснуться его губ и почувствовать его прямой взгляд на себе.

— Чего-то не хватает, — покрутившись перед зеркалом, заключает она.

Проблема кроется в розовом блеске для губ, что точно не подходит под образ девушки, собравшейся в логово драконов. Что-то несильно ударяется об оконную раму как раз в тот момент, когда Сара выходит из своей комнаты и тихонько следует в спальню мамы, чтобы стащить её красную помаду. Образ готов и, счастливая, она возвращается обратно. В тот момент, когда О’Нил бесшумно закрывает за собой дверь, чья-то внушительная фигура вдруг показывается в окне.

— Только не кричи! — Вишня оборачивается, выставляет ногу и, нащупав пол, забирается в её комнату.

Сара так и стоит в оцепенении, не в силах вымолвить и слова, как в ту ночь, когда он забрался к ней впервые.

— Ты меня напугал! — шёпотом рявкает она, наблюдая за тем, как Вишня с улыбкой подходит к девушке, поправляя свою кожаную куртку.

Страх есть, но он совсем незначительный, больше похожий на недоверие. Она уже не пятится назад, лишь стоя перед ним с недовольной физиономией, и дракон облегчённо вздыхает, протягивая ей руку.

— Вау, ты выглядишь… не как мышонок.

Злобно сощурившись, Сара складывает руки на груди.

— Ну, спасибо. И что ты здесь делаешь?

— Ваше такси прибыло, мадемуазель, — чуть поклонившись, произносит он. — Мне было приказано доставить вас на бал.

— Вот так, через окно?

Он пожимает плечами, бросая взгляд в сторону двери её комнаты.

— Я должен был войти через парадный, может быть, ещё и у мамы твоей руки попросить? — Вишня выгибает бровь. — Давай, красавица, пошевеливайся, всё веселье пропустим.

***

Сара ещё долго будет помнить то фееричное падение, когда нога её соскользнула с трубы, и она с визгом повалилась на Вишню. Как итог: дракон прихрамывал и не переставал подкалывать О’Нил, а она всё никак не могла расслабиться, переживая о том, что мама могла услышать её крик во время падения. Тем не менее, побег удался — вещи были сложены под одеялом, создавая видимость спящей Сары, а автомобиль Вишни уже подъехал к бару «Драконий хвост».

Они выходили из машины, не переставая хохотать на этой нелепой ситуацией.

— Мадемуазель, — Вишня обгоняет Сару, открывая для неё дверь.

Девушка отвечает ему благодарной улыбкой. Возле бара уже толпятся драконы — курят и о чем-то переговариваются друг с другом, а музыка гремит, кажется, на весь квартал.

— Откуда такие манеры? — спрашивает школьница, когда они вдвоём оказываются внутри.