Поппи с Минервой вели долгую беседу в кабинете, Невилл вышел в коридор, но Гермиона порог так и не переступила.

— Я нужна профессору здесь… А ты, если сможешь, свари побольше кровоостанавливающего. Их готовить два дня, да ты и сам знаешь… Но запасов может и не хватить, поэтому лучше подстраховаться…

Невилл пообещал пледик, но вместо этого прислал тяжёлую тёплую мантию Северуса с запиской, что всё будет хорошо. Укутавшись в неё, Гермиона не успела подставить поближе к кушетке стул, как её пальчики впились в спинку, костяшки побледнели.

— Мисс Грейнджер, вам, кажется, нужен отдых. Разве мадам Помфри не велела вам уйти? — послышался тихий, но строгий голос Макгонагалл. Точно так же этим хорошо скрывающим отчаяние тоном её выгнали год назад, когда Снейп лежал в коме.

Гермиона опустилась на сиденье, так и не разлепив пересохшие губы.

— Мисс Грейнджер, я обращаюсь к вам. Десять баллов с гриффиндора за игнорирование преподавателя.

Молчание продолжалось.

— Неужели вам неясно, что вы гробите ещё и своё здоровье?

Гермиона смотрела на бледное лицо Снейпа.

— Беспредел какой-то! Мадам Помфри, помогите мне вытащить её, мисс Грейнджер явно не в себе…

Но колдомедик не двинулась и криво усмехнулась.

— Не помогу, пускай девочка поддерживает…

Даже близких выводят, когда больной идёт на поправку, однако всех собирают у смертного одра. Гермиона приковалась взглядом к вынесшему приговор рту. Верно говорят, слова не старят человека, что они всего лишь набор символов, несущих смысл. Содержание одной лишь фразы ударило по всем троим, и наступила тишина. Гермиона почувствовала, как стоит у края преисподней и что мрак оттуда медленно ползёт к её ногам, что почти такими же щупальцами, как в кладовке, обвивается вокруг ступней и медленно тянет упасть в отчаяние.

Она теряла надежду.

— Ах так, тогда я сама её вынесу! Мисс Грейнджер, вам здесь нечего делать! Или вы хотите встретиться с дементорами, юное дитя? Не глупите! — раздосадованная Макгонагалл сделала два угрожающих шага, но, увидев палочку Гермионы, застыла и с изумлением уставилась на студентку.

— Как это понимать?!

— Я не выйду отсюда ни по своей воле, ни силой… — прошептала совсем тихо подавленная девушка и, взяв ладонь профессора, переплела их пальцы. — Я нуждаюсь в Северусе не меньше, чем он во мне, а потому прошу вас, не вынуждайте… Лучше подумайте о словах Шарля и том третьем случае, когда дело срочное, а подозреваемый в коме, — с прерываниями, будто с каждым словом заставляли глотать осколки, говорила Гермиона.

Поппи взялась за очистку пустых флаконов, пока Минерва, находясь в ступоре, таращилась на сплетённые пальцы профессора Хогвартса и студентки.

— Минус пятьдесят баллов, мисс Грейнджер, нет, для такой нахалки, как вы, это слишком мало. Сто! Мисс Грейнджер, сто баллов! Вот, до чего вы докатились!

Она вышла, хлопнув дверью, вся в бешенстве, в какой-то родительской злобе. Если гроза и разила сейчас, то непременно бы в душе директрисы. За последний месяц на её долю пришлось немало волнений: раненный Драко, поцелуй Северуса и Гермионы, неведомые существа, наводящие страх на блуждающих в коридоре, вопли Клэр, шантаж Дошмона, аврорство Шарля, отравление Северуса, а теперь Гермиона, её почти что дочь, её ангел, малышка, невинное дитя, воспротивилась уходить! Она не просто заупрямилась, но и достаточно ясно дала понять, что даже под угрозой само́й Авады больничное крыло не покинет.

До этого дня Минерва Макгонагалл не была побеждена испытаниями судьбы. Каверзы, проблемы, препятствия не сломили её, не заставляли отступать. Казалось, что её совесть, закалённая поганой жизнью, хогвартскими тайнами, войной и неуправляемыми студентами, в борьбе со всевозможными бедствиями неодолима. Но если бы теперь кто-нибудь заглянул в глубь её души, то признал бы, что та ослабевает.

Из всех мук, которые она перенесла во время тяжких моральных дилемм, эта му́ка была самой страшной. Она согласилась отдать Поттера Воландеморту ради спасения человечества, но Гермиону Грейнджер она защищала бы не слабее волчицы. Говорили, у Минервы не было детей. Они ошибались. Гермиона Грейнджер — её дочь. Необязательно иметь кровную связь с человеком, чтобы испытывать родственную привязанность. У Макгонагалл не сложилась семейная жизнь, она была глубоко несчастна в этом вопросе, хоть и всячески отрицала. А потому-то всю свою нереализованную материнскую любовь она направляла одной маленькой зубастой лохматунье, которая тянулась к знаниям, как когда-то в детстве влеклась сама она; дарила заботу, чтобы малышка не испытывала тоски по родителям. И поскольку Макгонагалл считала себя второй матерью Гермионы, не было ничего удивительного, что она желала своей девочке счастья.

Какая мать пожелает дочери мужчину, старше на двадцать лет? Минерва любила Северуса, но здорово знала, что Гермиона слишком хороша для него, что с ним девочка спустя год сделается несчастной и серой, как мышь. До поры до времени юных дев захватывают опытность и серьёзность, и рано или поздно им, конечно же, захочется развлекаться, а время веселья Северуса давно прошло.

К тому же ей казалось безнравственным, что профессор и студентка увлеклись друг другом. Всё это было неправильным, а неправильное проходит быстро. Как только Гермиона закончит Хогвартс, связывающее их желание прервётся. Если магниты отдалить слишком сильно, тяга исчезнет, и Гермиона сделается ещё несчастнее, чем была месяц тому назад.

Но основной протест заключался не в этом. Снейп ходил по лезвию ножа, в одну секунду он герой, в другую — заключённый в Азкабане. Любое тесное общение с ним бросит тень на добропорядочность Гермионы, на неё падут подозрения.

Да и в конце концов, сам Снейп уязвимее с ней.

Макгонагалл видела, как заведомо неправильные отношения студентки и профессора приведут двух дорогих ей людей к великому горю. Одного в Азкабан, другую к позору. А этого Макгонагалл позволить не могла.

Но не могла она и долго злиться.

— Сто баллов гриффиндору, — вылетело из её губ тихо и невольно. То говорила совесть, и именно она, сломленная, шептала, что Поппи ещё никогда не оставляла посторонних с пациентами и что никогда и никто не лежал у неё при смерти.

Макгонагалл прикрыла глаза, а веки задрожали от внутреннего напряжения. Когда раздался стук в дверь и вошёл с довольным рылом Дошмон, она швырнула шкатулку с рунами по столу. Министр по-девичьи вскрикнул и поймал драгоценность.

— Да вы спятили, что ли?! Я вам позволил взять их не для метаний!

У неё не осталось сил на разговор, но лёгкое самодовольство всё же мелькнуло в её глазах.

— Сделка отменяется. Их всё же случайно уронили, сэр. Деньги можете не стараться переводить…

Комментарий к Кризисная ситуация

Аррр, ваша авторнесса бомбится то от сессии, то от фанфа)

Даа, Шарль красаава, великий обманщик и мой душка, хоть и немного мерзавушка)

Джинька…уу… промолчу, пожалуй)

Северуса в этой главе мало, он как бы не с нами, а вот Гермиона удивила даже меня! Угрожать палочкой, ох, опасно)))

И да, друзья, я не теряю наивных надежд на то, что успею дописать) Главное - вырубить водный режим Толстого и перейти на Тургеневский ;)

========== Западня или благородство? ==========

Если бы Гермионе показали начинающего актёра, который бы крепко спал перед первым в жизни спектаклем, она бы отдала все свои деньги. Если бы ей указали на возлюбленную, которая здоровым сном спит у постели любимого мужчины, находящегося на смертном одре, она бы плюнула той в лицо.

Гермиона Грейнджер не спала третьи сутки. На тумбочке рядом стоял запас Животворящего эликсира, флакончика из которого постепенно опустошались. Маленькая хрупкая ручка вяло потянулась за очередной порции бодрости. Переживания высасывали силы похлеще дементоров, а потому даже в студентке, имеющей иммунитет к бессонным ночам, росли усталость и подавленность. Она зевала, и с каждым разом зевание становилось слаще.