Шарль подмигнул и удалился, и то, с какой уверенностью он это сделал, вызвало бы тревогу у всякого его врага. Снейп каким-то необъяснимым чутьём всегда чувствовал блеф. Сейчас Шарль не играл. То, что просил он у эльфа, относилось напрямую к самому Северусу. Не доверяя своим догадкам, профессор вернулся в коридор. Он обыскал каждый угол, промерил шагами пол и убедился, что Господина Прозрачного нигде не было. Не было его и в Подземелье.

Это было началом черной полосы в жизни Северуса Снейпа.

***

После войны все старались не вспоминать, что такое смерть, что такое тёмные и уж тем более запрещённые проклятья. Многие уходили в себя и строили иллюзии. Никто не вспоминал о потерях. Никто не желал задумываться о мрачных временах. Если такой человек и находился, то начинал он поверхностно, и редко кто поддерживал его беседу. Все предпочитали забывать страшное горе, а вместе с тем стремились погасить в себе слабые воспоминания о доблести и подвигах великих людей. И с тем и с другим шло тщетно — память навязчиво грызла о пережитом. Однако никто так и не признавался в этом.

Авада Кедавра, летящая в Снейпа и Гермиону, костлявой рукой выхватила этих забывак из пучины самообмана. Она осветила страхи и сорвала занавес невыраженных переживаний. Всякий перестал дышать. В испуганных глазах каждого поначалу отразился зелёный свет и скорбь, а уже затем ужас.

Оттого-то в зале не было человека, кого бы не сотрясли мерзкие мурашки.

Гермиона Грейнджер ничего из этого не ощущала. Ещё секунду назад она видела собственную погибель, теперь же спину того, кого считала своим убийцей. Она зажмурилась и уткнулась лбом в его лопатки. Её ладошки скомкали чёрную ткань сюртука. Оба они приготовились к страшному. Это конец.

Однако в следующую секунду никто не ахнул и не вскрикнул от рвущегося наружу испуга. С яростным взглядом Снейп будто повернул время вспять. Свидетели этой сцены содрогнулись и впервые после суда вспомнили, что их преподаватель не только превосходно владел ЗОТИ, но и сам являлся некогда пожирателем смерти. Он сделал невозможное! Зелёный сгусток подчинился, задрожал, вытянулся в стрелу, повис в воздухе, а затем исчез и обратился в облако тумана! На его месте внезапно выросло высокое здание, с большими решётками, мрачное, окружённое дементорами.

— Ридикулус! — рявкнул как можно скорее Снейп, и Азкабан растаял плиткой шоколада. Боггарта поймали, в зале зашумели и подняли суматоху — началась возня, появились обсуждения. Только Шарль, находясь в стороне, ещё долго не сводил глаз с того места, где померкла вспышка проклятья. Секундой ранее он заприметил одну деталь, которая олицетворяла главный козырь в его рукаве. Никто не заметил, что в тюрьме был не бывший пожиратель. За решёткой сидела девушка. А это подтверждало догадки относительно Снейповского блефа!

— Всё в порядке? — резко спросил Снейп и осмотрел обеспокоенно мисс Грейнджер, а когда она испуганно закивала несколько раз, тотчас нацепил холодную маску. — Минус десять баллов с гриффиндора за то, что не распознали боггарта, мисс Грейнджер.

Шарль хмыкнул от этих слов, а Снейп развернулся и отошёл в сторону.

«Авады боятся неспроста… — размышлял Квентин, в аврорской манере подмечая, как девушка потерянно смотрела в пол, хлопала ресницами, и как медленная слабая улыбка мелькала на её губах, чередуясь с растерянностью. — …Сколь напугана, спасённая Грейнджер столь же счастлива. И если так, то Снейп её любит, должно быть, безмерно…»

Что же касается Гермионы, то она, испытывая крайнюю степень стыда, не решалась смотреть на своего спасителя. Он ступил под непростительное раньше, чем прознал боггарта, или ей показалось? Снейп изучает тёмные искусства больше, чем она живёт, а это означало, что опасных существ профессор чуял за милю. Но так ли в их случае?

Волнами внутри неё бушевало смутное чувство под названием шок. Хотелось разрыдаться и вместе с тем рассмеяться, зарычать и в то же время прикрыть глаза и выдохнуть. Ни того, ни другого не выходило. Разве что тьма сомнений сменялась светом счастья, и от всего этого хотелось проветрить голову.

Либо ошибалась она, либо Снейп защищал её от авады! Первое означало блеф, подтверждающий, что Снейп играл рыцаря, на которого никогда и не подумаешь, что он затеял убийство. Второе означало, что он и есть настоящий Снейп. Её рыцарь. Зачем ему убивать, рискуя своей жизнью?

Так что же это было: игра или акт защиты? А если защиты, то из каких побуждений?

Профессор подозвал Сивиллу с Гарри, во время всего разговора с которыми выглядел сосредоточенным, хмурился и прищуривал глаза. Не менее серьёзно Макгонагалл беседовала о происшествии с Шарлем.

Гермиона присела на сцену и прикрыла глаза. С лёгкостью дыша, она чуть не плакала от безысходности. Она действительно запуталась. Война сделала из неё параноика, а шансы быть убитой сводились к одной второй. И тем не менее лицо девушки светлело. Как бы то ни было, внутри неё горела робкая благодарность за избавление от боггарта.

Как и любому книжному детективу, Гермионе не хватало улик. Поэтому всё, что оставалось, — присматриваться к Снейпу. Ещё никогда в жизни она не понимала по-настоящему, в чём состоит одна из философских проблем. Разум диктовал ей об осторожности, чувство же — о доверии к Снейпу. Она не знала, чему и верить, поэтому дала себе обещание изучать его. Тщательно и досконально.

Не успей тишина смениться шёпотом, как по залу пронёсся радостный вопль. Никто не понял, почему слизеринки запищали, а их глаза лихорадочно замерцали. Многие кинулись искать очередного боггарта. Им невдомёк, что причина крылась в обыкновенной газете! Девчонки опять взялись за своё — глупо переглядывались, заговорщически перешёптывались и делали всё возможное, чтобы продемонстрировать радость окружающим, а смысл её сокрыть. Конечно, Уизли такого поведения не позволила. Свежий выпуск из их ручонок она вырвала и с присущей только ей бесцеремонностью усмехнулась и свысока посмотрела на глупых малолеток. Наконец-то, слабоумная сова отработала свой корм!

— Надо же, какими чтениями вы увлекаетесь! «Пророк»! С вашего позволения, я покажу кое-кому… Грейнджер должна об этом узнать…

И с самым дружелюбным видом юная интриганка подошла к сцене, сверкая коварными лисьими глазёнками.

— Представляешь, Гермиона, ты стала знаменитой! Посмотри в последний выпуск газетки!

Только что восстановленная гармония сокрушилась одним мощным ударом. Гермионе было достаточно мимолётного взгляда, чтобы понять, чьих рук грязная статья, фотографии с бала и текст. Бумага сочилась ядовитыми крупными буквами, заявляла о беспределе в Хогвартсе и клеветала на Грейнджер и Снейпа. Раз была газета, значит уже разосланы и письма в академии. Уизли умудрилась нарушить обет!

Что-то в выражении лица Гермионы заставило Джиневру растерянно заморгать. Та занервничала, как и всякий в её шатком положении, ведь в глазах Грейнджер не было обиды, шока или гнева. Рыжая впервые сталкивалась с таким взглядом. Обычно так смотрит если не загнанная в угол львица, то пленник, у которого боль от долгих пыток переросла в ненависть. Это и не зверь, и не человек. Это само презрение.

Больно, когда сдираешь кожу на коленке. Своими каверзами, Джиневра делала не больнее, чем если бы срывала ошмётками плоть с ног, рук и спины Гермионы.

— Гермионочка, чтобы напечатать статью, — Джиневра запнулась, и вместо издевательств из ротика рыжей слова вырвались оправданием, — наименьший срок, за который собирают уникальный материал, — месяц…

После того как Гермиона промолчала и в этот раз, Джиневра скользнула взглядом по обложке и взяла себя в руки.

— Здорово, не так ли? — она хихикнула, а в её ржавых глазах заплясали слабые искорки злорадства. — Молчишь? Это смешно, Грейнджер! Неужели ты потеряла дар речи, узнав, что вашу тайну вскрыли и кто-то оказался умнее тебя и сальноволосого ублюдка?.

Слова будто содрали кожу целиком и перевязали оголённое мясо жёсткими бечёвками. Гермиона не кричала, не истерила, как предполагалось, но и уже не контролировала себя.