Пока Невилл непосредственно болтал и пытался всячески разговорить подругу, Гермиона не прекращала думать о словах Шарля. «Новая жертва!» — хитрил он! Как глупо спасать овцу, под шкурой которой притаился волк! А именно этим она и занималась!

Всякая наивная, чистая душа легко поддаётся заблуждениям. Втайне от себя самой Гермиона подозревала, что секрет Снейпа как-то связан со смертями, но она стремилась отрицать каждое совпадение, отказывалась верить, не лезла!

Теперь на кону стояла её жизнь.

— Знаешь, если так склеить, то получится руна! Ого, смотри, Гермиона, как вышло! Почт-ти и не замет-тно. Т-ты чего? Г-гермиона, чт-то п-произошло?

Она ревела, отвернувшись в угол. Как Невилл нашёл анонимное письмо, остаётся загадкой. Он многое раскусил, так как спросил именно про Джиневру и дал понять, что не отстанет, пока не выяснит хотя бы в паре слов. Обессиленная страданием, Гермиона осталась кроткой. Сказала о зелье невидимости и сроках, а затем уткнулась лбом в угол и закусила губу, чтобы перенести внимание со страдания душевного, на боль физическую. На этом он её оставил.

На удивление, злость, которую никто и никогда не примечал в сердце рассеянного юноши, разгорелась в молодом мужчине. Невилл достал ингредиенты в ближайшую неделю и даже помог с варкой. Уизли бесила его, раздражала и, уж конечно, вызывала ненависть. Кому, как не ему, ученику Снейпа, знать опасность «Невидимости»? Неверно сваренная стадия, ложка из не того материала или чётное количество помешиваний создали бы яд! Смертельный и безвозвратный. Это либо подставит, либо убьёт зельедела. Естественно, пробовать зелье в процессе варки они не могли, так как не было смысла — не готово. Понять, получилось ли, — тоже.

Пока дни летели, а зелье настаивалось, Гермиона избегала Снейпа, и Маккгонагалл всячески способствовала в этом. После того как шок сточил юное сердце, как разочарование затопило его льдом, а самое ценное, что было в нём к Снейпу, унёс страх, Гермиона сделалась бледной и измученной. Она всё чаще запиралась у себя, позабыла о витражах (даже не проверила: работали они после того, как их склеил Невилл, или нет!). Из сна её гнали кошмары, из жизни в сон — мрачная мысль. Бывало, Гарри заговаривал с ней, а она то уставится в стену, то сожмёт кулаки да молчит. Когда Макгонагалл попросила руны, Гермиона без возмущений высыпала стёкла на стол. Когда Невилл осведомился как бы невзначай о Снейпе, она залистала сценарные листы быстрее. Взгляд как никогда заглатывал строчки, но буквы плясали перед глазами, а в голове на одном и том же месте мучительно больно металась мысль. Её хотели убить.

Ни на минуту не забывая этого, Гермиона пыталась выдумать другую трактовку рун. Ей ещё никогда так сильно не хотелось оправдать Снейпа! Но с каждой неудачно надуманной версией отчаяние заглатывало всё дальше! Внутренняя вера в возлюбленного маленьким хрупким лучиком прорывалась из карих стеклянных глаз. Уж лучше бы недоставалась роль ей, и Снейп не помогал, и танцевать не приглашал, и не спасал! Действительно, в голове всё чаще возникал образ тёмной кладовки, и, видит Мерлин, упасть в ту бездну было бы не так больно, как знать, что Снейп игрался.

В тот день, когда Гермиона разлила зелье на два флакончика, с самого утра у неё дрожали руки. Бессонница нашёптывала на ушко желанные надежды. За те долгие ночи к ней приходили разные идеи, но осторожность, как и у всех других, брала верх. Таких совпадений не бывает. Пришлось смириться: следующий выпуск «Пророка» про неё.

На встрече Джиневра ликовала, ведь Гермиона, злейший враг, её соперница и пятнище на славе, теряла ход! Чего только стоил вид худощавых ручонок!

— Что это ты не бережёшь себя? Стала вон, вся дохленькая, бледненькая. Ай-ай-ай, морщины пойдут, зубы опять вылезут. Ты и так не блистала красотой, а сейчас…

Ладонь Джиневры махнула в воздухе. Гермиона лишь расправила плечи и надменно вздёрнула носик.

— А смысл? Какая разница, если всё равно умрёшь? Забирай свои зелья, и разойдёмся.

— Что? — заржала Джиневра. — Ты заговорила о смерти? Неужели уверена, что сварила неправильно зелье, хах! Вот будет умора, когда найдут дохлую Клеопатру не на сцене!

— Я не об этом, глупая ты баба! — рявкнула Гермиона. — Неужели для тебя важна лишь сцена, Джиневра? Не искусство, не вечный смысл красоты, а сцена?!

Джиневра надула щёки, хоть и намёк поняла.

— Так ты не про зелье? Ох, Гермионочка, будь другом, не занудствуй, а?

— Тогда давай по делу: «Невидимости» желательно настояться. Точка. Оно не проверено. Точка. Если консистенция начнёт сворачиваться в комочки, то мы поймём, что реакция пошла не так, а там, объясняя лёгким языком…

— Пей. Пей немедленно эту гадость, — прошептала Джиневра злорадно, а её маленькие глазки уставились с переполняемым восторгом на флакончик.

Поскольку зелье Невидимости Гермиона варила впервые, запахи готового эликсира оставались для неё тайной. Возможно, всё шло по рецепту, но что-то подсказывало, что это далеко не так. Что это зелье принесёт немало бед. Наверное, какой-то ингредиент оказался иным, где-то недомешала или на каком-то этапе огонь ослаб, и всё пошло иначе. Она почти была уверена в ошибке. В часы рассеянности и тяжёлых душевных переживаний даже мастера прекращают работать и ждут успокоения. У неё не было и такой возможности. Совсем никакой! Гермиона была близка к злобе на весь мир.

Слабый уголёк гнева заалел в её подавленных глазах. Даже для самой Гермионы её голос сделался неузнаваемым — холодным, сильным и властным:

— Ты же знаешь, что я умру, если зелье не будет правильным, Джиневра! Поэтому повторяю: дай мне неделю. Видишь, оно готово, ему нужно лишь настояться.

Губы рыжей медленно расплылись в лыбе.

— Времени больше не выдам, Гермионочка, а вот травить себя я не хочу. Надеюсь, ты всё сделала правильно… Пей давай, любейзнейшая, пей, и не рычи так! Или ты меня отравить задумала? Что, не ожидала такого хода, полагала, я не догадаюсь?

Джинни замигала глазами, поглядывая на заветный тюбик, и оскалилась кривой улыбочкой.

— Не лукавь, я проницательнее тебя. Пей, Грейнджер!

Губы Гермионы сжались плотно, будто не желая впускать неизвестное снадобье. Пальцы впились во флакончик настолько сильно, что тот чуть не треснул. Она откупорила его и швырнула крышку куда-то в стену. Мгновение, и она храбро припала к горлышку.

Когда Гермиона пила, прямого, спокойного взгляда с рыжей она не сводила, и до того величественен был этот взгляд, до того пристальный, что Уизли отшатнулась и осмотрелась по сторонам. Наверно, той чудилось, что не может быть уверенным человек, играющий со смертью, что где-то рядом непременно окажется палочка Снейпа и тот умудрится уберечь Грейнджер от роковой ошибки, а её саму подловить, поймать и обвинить. На всякий случай Уизли второй раз осмотрела тёмные углы.

Снейпа нигде не было.

Гермиона тем временем поблекла и исчезла. Её пальцы немного онемели, но во всём остальном — порядок. Зелье Невидимости сработало! Мимолётная отдушина тогда охватила девушку. К ней вернулась лёгкость и улыбка.

— Теперь удовлетворена, кумушка? Убедилась? — рассмеялась довольная собой Гермиона. Звон её смеха означал победу и конец жалкому договору, козням рыжей и сплетням.

— Да, — разнеслось подобное урчанию в животе мурлыканье Джиневры. Тогда Гермиона не придала этому значения. Счастливые люди обычно невнимательны к мелочам.

Радостно и весело, довольная собой и победой не только над Уизли, но и над сложным зельем, девушка не успела добежать и до лестниц, как проявилась: сначала тень, затем и пальцы, кожа, буйные кудри — вся она!

Как раз тогда-то Гермиона споткнулась и чуть не упала. Она привалилась к стене. Верно, думалось ей, рок стоял за спиной! Вместо положенного часа зелье не выдержало и пяти минут, что означало ошибку, вследствие которой — смерть.

В ту ночь, когда мрак завладел небом и ни одна звезда не засветилась в окнах спящего замка, из форточки вылетело белое пятно. То была сова с маленькой запиской в лапках.