— Жаль… жаль… жалеть нужно вас, мисс Грейнджер, а не мёртвую вдову. Нервы вам ещё пригодятся, подумайте об этом.

— Но ведь она потеряла и мужа, и ребёнка!

— И что с того? Если вы не заметили, им всем грозило не лучшее будущее, она так и так потеряла бы их. Это вопрос формы, а не исхода событий. Думаете, в Азкабане жизнь лучше? Полагаете, там растут цветы и горят аромасвечи? — почти выплюнул он последнее предложение. — Миссис Малфой можно позавидовать, и только. Теперь всё семейство воссоединится. Не стоит о них думать, вот и всё.

— Но, сэр, как вы можете?! Что за жестокость? Нельзя так о мертвых!

— Это не жестокость, а правда жизни, мисс Грейнджер. Никто её не принуждал. Она осознанно сделала выбор.

— И неужели у вас нет никаких мыслей на этот счёт?

— А что вы подразумеваете под этим?

— Здесь что-то не то. Не думаете ли вы, что смерти Драко, Панси и миссис Малфой — непростое стечение обстоятельств? Их смерти связаны, и суицид миссис Малфой…

— Не ходите на похороны, — перебил сухо Снейп и резко сел на табуретку, стоявшую напротив. Пристально посмотрев девушке в глаза, он продолжил вкрадчивым тоном:

— Молчите, мисс Грейнджер. Молчите так, как только умеете. Не тратьте на это сил и не суйте не в своё дело нос, слышите? Пока это опасно, к тому же у вас глаза на мокром месте, пожалейте хотя бы их.

Гермиона не проронила и слова. Действительно, её большие глаза выделялись на фоне избитого кабинета. В огне свеч они мерцали сильнее обычного. Она склонила голову в попытке понять его, увидеть контекст, скрывающийся в приказе, но от его пристального взгляда становилось неловко.

Не позволяя звуку наполнять слова, она сказала губами:

— Я, кажется, поняла: вы разберётесь…

— Да, — прошептал он и проследил за её изящной ручкой, почти непринуждённо берущей печенье. Она больше не говорила об этом ни слова, пила чай и переводила взгляд с камина на небрежные стопки книг в шкафу.

— Вы затеяли ремонт, профессор? — наконец, разорвала она тишину.

Снейп не ответил и сделал пару глотков, что означало: пора выметаться. Поскольку за беседу к Гермионе вернулось спокойствие и появилась тихая скорбь, она вежливо кивнула и встала.

— Мисс Грейнджер… — голос достиг собеседницу у дверей.

Постороннему могло померещиться, что Снейп хотел остановить её за нежное запястье, а не словом. Погладить кожу, согреть. Но это было не совсем так.

— Почему вы ничего не сказали о Миртл?

— А разве вы поверили бы, профессор?

Она покраснела, когда от его потаённой улыбки сделалось легко на душе. Наверное, точно так же было бы, схвати он её и закружи в вихре вальса, в своих объятиях.

— Возможно. Я подумаю о странном поведении призраков… И да, мисс Грейнджер, отвечу на ваш вопрос: я решил отремонтировать кабинет.

Она подарила смущённую и такую желанную им улыбку. Снейп ещё долго смотрел на дверь, размышлял о некоторых планах, и только когда явился Невилл, вышел из забытья и проговорил:

— Лонгботтом, разузнайте, почему мисс Грейнджер гуляла у кладовки.

***

Нетрудно догадаться, каким довольным был мистер Домшон. Любитель наживы и искусства торговли, он никогда не предполагал, что знание научное, связанное с профессией министра рун, поможет ему неплохо подзаработать. К чести Домшона, учился он всегда хорошо да и задания выполнял безупречно. Его отдел к периодам проверки вылизывался досконально: каждый отчёт он с раздражающим коллег педантизмом выверял, затем гонял с пыхтением и криками подчинённых и вновь выверял, предаваясь всецело гневу на комиссию и всеобщую безответственность к делу. Завидев неодобрящие взгляды, он щурил мелкие глазки и тем самым ещё больше походил, как ему казалось, на какого-то экзотического и опасного хищника. Ещё бы, ведь без внимательности министром рун он бы не стал! Правота была на его стороне!

Окружающие же видели не более чем заплывшего жиром карлика, при том не обделённого превосходным интеллектом. Многие шушукались и посмеивались над ним в курилках. Ум бы да в другое русло направить, и не нуждался бы магический мир в маггловских вещицах! Но Дошмон расставлял иные приоритеты. Если бы отправили его в первобытное общество, то едва ли сыскали завхоза пещеры лучше него. Он бы выжил и без магии, путём распределения благ и через Адама Смита. Ему везде мерещилась выгода.

Поэтому не удивляло, что деньги и средства липли к его ручонкам даже через руны. Дошмон приятно удивился, что девчонке взбрело в голову отдать настоящий артефакт! Да за вещицу он выручит несколько сотен тысяч галлеонов! Такие стёклышки в быту очень пригодятся. Та ведьма — уж не помнил он, как её звали, — придумала систему чар знатную! Дошмон всегда восхищался хитрыми женщинами и одновременно презирал этих угнетательниц.

— С вами приятно сотрудничать, вы умеете делать скидки, — проворковал он Макгонагалл и подписал контракт. Гоблин забрал документы для бюрократичных дел и предоставил партнёрам крупицу уединения.

— Вы получите руны сразу же после спектакля, мистер Дошмон. Надеюсь, что более мы с вами не увидимся, — процедила сквозь белоснежные, как у кошки, зубы директор Макгонагалл. Смотря вслед уходящей заносчивой дамочке, он подумал, что всё-таки хорошо, что создательницу рун прикончили магглы. Нечего плодить истеричные гены.

***

Буйность Запретного леса спрятали сугробы и белые шапки. Ещё недавно, осенью, Гермиона искала решение самых обычных школьных задач, и вид золотых деревьев, вперемежку с изумрудными хвоями, наводил на ответы. Сейчас толстый слой снега словно оборвал связь с ментальным источником истин, и то ли задачи усложнились, то ли ей не удавалось сосредоточиться, но ничего не прояснялось. Зачем-то Миртл сидела в её шкафу, а теперь почему-то пряталась. Если боггарт может превратиться в привидение, то приведение обратно — нет, и потому-то, чтобы расспросить Миртл о её любви к гардеробным, первым делом она отправилась в туалет. На удивление там никого не оказалось.

Ещё в день чаепития со Снейпом Гермиону поразило, что Миртл освободилась от оков места смерти. Она могла разгуливать где угодно, по всему замку, и это значительно усложнило задачу. Признаться, поиски проходили плохо. Терпения, сил и любопытства хватило всего на пару мест, и то пустых. Не сдавшись, но и не победив, Гермиона подалась к Макгонагалл, но директорский кабинет пустовал. Тогда, подумав, что помимо истеричной Миртл, у неё есть ещё и руны, и зелья, и спектакль, девушка вернулась в комнату.

Подушечка пальца поскользила по прохладному витражу и ощутила рельеф стекла.

Что-то не сходилось. Вероятно, эта руна показывала призраков, тайно посещающих дома магглов. Но если на вопрос о функции руны ответ был дан, то что со значением само́й функции? Для чего понадобилось такое колдовство? Скорее стоит спрашивать не как работает витраж, а для чего. Где взаимосвязь с первым, эгоистичным, показывающим цели? Для чего ведьма средневековья желала знать амбиции других и видеть призраков?

Ложно будет, если первый витраж создавался для выявления сокровенных желаний, а второй для помощи трусливым магглам. Противоречие Гермиона сразу взяла на заметку.

— Но смысл должен быть! — сердясь на себя, буркнула девушка. Сколько бы она ни смотрела в витраж, образ Миртл и её уродливых очков не пропадал. Это даже угнетало Гермиону, ведь спать спокойно, зная, что незримый силуэт стоит рядом, у шкафа, практически невозможно.

С новыми силами она оглядела третий витраж. Но сколько бы ни грела, ни морозила, не мочила стёклышко снегом — он упорно не реагировал. Тогда оставался только один выход. Гермиона хлопнула дверью и пошла в сторону Выручай-комнаты.

Вовсю шло время дежурств. Коридоры пустовали, и в них недобро выл сквозняк. Гермиона вздрогнула, когда мимо что-то пронеслось. Совсем рядом вспыхнул герб, и из её палочки вылетели ликвидирующие огонь чары. Девушка огляделась. Что-то пошевелило гобелен, а за ним, в том маленьком лоскутке тьмы, таилось что-то неладное.