— Итак, итак, итак… — промурлыкала Джиневра и похлопала по пакету, — мисс Грейнджер, всё успевающая и вездесущая, уделила время мне, старой подруге? Тебе взять Станиславского? Или Чехова? Ммм?

Она встала на цыпочки и схватила фолиант с верхней полки, который тотчас же швырнула Гермионе, стоило той сказать:

— К делу, Джиневра. Чего тебе?

Уизли закатила глаза и тихо протянула:

— Лев встречается со львицей, а коза с козлом. Будем откровенны, Грейнджер: ты косишь под белую овечку, что глупо, и пытаешься казаться старательной отличницей, но это не так. Далеко не так. Волки таких едят, а Снейп с тобой воркует. Улавливаешь мозгами аналогию?

Гермиона сохранила спокойствие, хоть сердечная боль затеснила грудь.

— Джиневра, не могу понять, для чего ты это делаешь? Откуда такое внимание к профессору Снейпу?

— Не отрицаешь…— прошептала Уизли и злорадно заулыбалась, — не отрицаешь! Это уже хорошо. Мы сможем договориться…

— Ты и вовсе не ответила. Тоже не отрицаешь? — Гермиона приподняла бровь, на что Джиневра разразилась наигранным хохотом, от которого задребезжали стёкла старой витрины. Продавец недовольно хрюкнул, но сон его продолжался. Это означало одно: Уизли неправильно поставила блок. Признаться, она никогда не владела этими чарами, но понимала, как никто, что нельзя подавать вида всезнайке. Каждый её резкий жест, нервное хлопанье ресниц говорили об этом. Разве что Крэб и Гойл не заметили бы ошибку. Она обладала хитростью и могла просчитать многие ходы вперёд, но пробелы в знаниях магии приносили ей немало проблем.

Наблюдая за неудачами начинающей шантажистки, Гермиона со спокойствием ожидала ответа, и это развязало рот рассерженной Джиневре. Она не сдержалась и с презрением бросила:

— Отрицаю! Сальноволосый, мерзкий, грубый и лишённый всякого чувства Снейп не заслуживает и грамма чьей бы то ни было любви. Грейнджер, ты дура конченная, раз считаешь, что у него к тебе есть что-то кроме похоти. Или ты думаешь, что вы равны и ты ему интересна не как кусок мяса? Да, ты одной породы с ним. Две животные твари, не люди. Он тебя вытрахает и кинет.

С каждым словом Гермиона сильнее ощущала, как внутри вскипает неведомая мощь. Хотелось заткнуть кокетливый голосок, проклясть его хозяйку и воткнуть в горло палочку, лишь бы заставить замолчать поганый рот. Настоящий Северус Снейп не такой! Пускай он знает о её чувствах и продолжает, будто издеваясь, прекрасно играть свою роль возлюбленного на сцене, но душа у него светлая и добрая! Её подозрения об опытах абсолютно не доказаны и по большей мере нагнаны стрессом. Северус Снейп не виноват, что она влюбилась в него.

На этой мысли всё тело сковала мерзлота.

— Что ты хочешь, Джиневра? — спросила Гермиона тем же спокойным голосом, но уже со стеклянными глазами, вид которых мог доставить удовольствие всякому, кто давно точил зуб на Грейнджер.

— Я? Совсем немного, ты же знаешь, что я девушка скромная, мне много и не унести, — приторно протянул писклявый голос. Джиневра хмыкнула.

— Что?

— Малюсенькую, — она показала аккуратными пальчиками размер не больше горошины и промурлыкала игриво, — сделку. Видишь ли, в этом пакетике несколько интересных вещиц. Я подумала, — она с важным видом поправила прическу и продолжила, — раз ты отняла мечту, почему этого не могу сделать я? Око за око, как говорится. Здесь немного: письмо да фотографии, которые я непременно направлю во все магические академии с приложениями и доказательствами. Представляешь, тогда все узнают, что ты спишь с преподавателями со школьной скамьи и не только ради оценок, но и ролей. Вот умора будет!

Гермиона сардонически рассмеялась.

— Да неужели? Тебе никто не поверит, Джиневра. И на то две причины: это неправда, раз; все твои основания — часть пиара, два.

— Как недальновидно ты смотришь, Грейнджер, — цокнула рыжая. — Тебя не будут спрашивать, как это делал Рон и Гарри. Именно мне первоначально они поверили. Более того, ваш пиар — прикрытие скандала. Вы давно водили шашни, а так и популярность школе, и ты на сцене. Или думаешь, что все здесь дураки? Академии не проведёшь. Уж поверь мне, они будут в курсе. К тому же я знаю тебя слишком хорошо, считай с детства. Ты влюблена, у тебя глаз горит. И знаешь, после выпускного всякое может быть… Ты же явно хочешь, чтобы он тебя не просто трахал, так? Если вдруг вы сойдётесь, это лишь подтвердит все мои доводы, письма. Какая магическая академия захочет принять тебя? То, что ты скандально известная, перекрывает репутацию подруги избранного. Ты скатишься в глазах общественности.

Впрочем, Гермиона, давай по чесноку? Ты оскорбила меня, я оскорбила тебя, ты забрала мою мечту, я отниму твою. Ты отвела от меня Гарри, я отведу Снейпа от тебя, если ты, конечно, не согласишься на сделку. Так зачем тебе такие неприятности? Пока у тебя есть возможность на счастье…

Даже зная правду, обещая себе не поддаваться на уколы Уизли, Гермиона вздрогнула от резкого вопроса в голове. Что будет после выпускного? Действительно, слухи либо подтвердятся, либо растают облачком пара в зимнем небе. И если первое было плодом влюблённой фантазии, то второе совсем походило на правду. Она поступит в академию и с головой погрязнет в учёбе, в мечте своей юности. В прошлой мечте.

С тем взглядом умиления, каким смотрят на котят, Джиневра любовалась трещинами боли, которые ползли в стеклянных глазах Грейнджер. Та ломалась. Ломались и её тайные мечты. Она связана. «Наконец-то, эта тварь поймана! — ликовала в мыслях рыжая. — Теперь она будет ступать только так, как я прикажу. Руководство над самой Грейнджер в моих руках!»

— Условие, — вымолвила Гермиона и показала сильную улыбку — жалкое зрелище среди падальщиков, но достойное уважения среди львов.

— Два зелья Невидимости. Заикнёшься Снейпу, и сова полетит в сторону академий. К тому же, как я поняла, ты и Снейп возитесь с какой-то игрушкой…

— Это сложные зелья, Джиневра.

— Ты должна их сварить лично. Ты в этом деле лучше, чем на сцене. Так вот, та игрушка — стёклышки. Как я поняла, Снейп не знает, что они работают. Поэтому он подписал ту странную книгу строчками шекспировской сонеты. Ты…

— Что?!

Джиневра закатила глаза и с самодовольным видом протянула фотографии из пакета. Одна из них изображала исписанный форзац книги, подаренной Снейпом. Гермиона узнала размашистый острый почерк.

«Уж если нет на свете новизны,

А есть лишь повторение былого,

И понапрасну мы страдать должны

Давно рождённое рождая снова, —

Пусть наша память, пробежавши вспять

Пятьсот кругов, что солнце очертило,

Сумеет в древней книге отыскать*…предположение, которое весь смысл заключило…

С Рождеством, мисс Грейнджер».

Гермиона сглотнула. Теперь понятно, почему профессор расспрашивал о книге в тот вечер после каникул. Внезапно сердцу сделалось тесней в груди, когда в голове мелькнул обжигающий низкий шёпот:

«Как тот актёр, который, оробев,

Теряет нить давно знакомой роли, Мисс Грейнджер?» — вспомнилось ей, а в сознании всплыло продолжение сонета:

«…Как тот безумец, что, впадая в гнев,

В избытке сил теряет силу воли, —

Так я молчу, не зная, что сказать,

Не оттого, что сердце охладело.

Нет, на мои уста кладёт печать

Моя любовь, которой нет предела.

Так пусть же книга говорит с тобой.

Пускай она, безмолвный мой ходатай,

Идёт к тебе с признаньем и мольбой

И справедливой требует расплаты.

Прочтёшь ли ты слова любви немой?

Услышишь ли глазами голос мой?»

Отказываясь верить в надуманное совпадение, Гермиона тряхнула головой. Так не могло быть. Это никак не походило на признание! Это не признание!

— Не строй дуру! — вырвала из опьяняющих мыслей Джиневра. — Раз он подарил тебе книгу, а ты тайком глазеешь в свои стёклышки, значит, ты что-то скрываешь от него! Так вот, откажешься выполнять условия сделки, и он всё узнает… Не от меня, конечно, но, Грейнджер, у тебя полно врагов в школе.