— Ясно…

— Гарри! Гарри! Я не брала вещи, а увидела их случайно! Ну и Лаванде от шока сказала, а та сдуру разболтала!

Гарри скрестил руки на груди.

— Что значит «их»?

— Снейпа и Гермиону!

— Джинневра… — он встал и схватил ее мягко за подбородок, заставляя смотреть в глаза, — мне это всё порядком надоело. Легилименс!

Гермиона рванулась к ним, когда Джинни закричала и отшатнулась. С немыслимым ужасом Гарри отпрянул, разинул рот и с шоком уставился на них.

Долго молчали.

— Гермиона, так он… правда… на стол!

— Вы… вы не правильно поняли всё! Это игра!

Джиневра закричала:

— Игра? Игра?! Я расскажу профессору Макгонагалл о ваших играх! Он облапал тебя! И роль ты получила только благодаря своему Снейпу! У вас роман! Да и вещи ты стащила исключительно ради того, чтобы на свиданки к Снейпу попасть! Что, не права? Ты так любезно предложила увеличить себе отработку, так грамотно собирала заявления!

Не выдержал и Невилл:

— Джинни, заткнись. Профессор Снейп никогда бы не…

Гарри замотал головой и прошептал:

— Невилл… это правда.

— К чертям такую правду! Гарри, ты знаешь Снейпа!

Началась перепалка. Слёзы градом покатились по щекам Гермионы. Презрение во взгляде Джинни стало последней каплей в терпении девушки, она вскочила, указала на дверь и крикнула:

— Поди вон!

Джинни обнажила гнилую улыбку.

— Ты всегда была эгоисткой, Грейнджер! Всегда! Я не удивлена. Как хитро ты дуришь всю школу, а меня выставляешь демоницей. Ай-яй-яй. А ведь ты ангелок в глазах друзей. Теперь сосуд зла я, а ты невинная звёздочка. Вся школа опять о тебе говорит. Повод для тайных свиданок со Снейпом имеется, да и любимым педагогам нечего сказать. Молодец, так держать! Вот только что будет, когда об этом узнает министерство, а?

Злорадство стёрлось со смазливого личика тотчас, когда вступился Невилл.

— Но я видел, как Джинневра заходила к Гермионе. Не отнекивайся. Это ты своровала вещи, и именно ты проникла в кабинет Снейпа. Говори — не говори директрисе, а толку не будет — об этом узнает и профессор. Даже если Гермиона и сидела на столе, этому найдется объяснение. А вот что ты делала в его кабинете с мантией-невидимкой, оставляет ряд вопросов. Расскажешь директрисе, и все сразу поймут, кто подставляет Гермиону. Джинневра, ты переходишь границы.

— Я? Невилл, ты тогда еще не отошел от ожогов, а сейчас врешь! В наглую! Очни-ись!

— Возможно, но откуда ты знаешь, что я обознался как раз тогда?

После отвратительной паузы Рон молча толкнул дверь и рявкнул сестре:

— На выход. Здесь тебе не рады.

— Гарри! — захныкала Джинни и попыталась взять его руку, но он вырвался и, мотая головой, первым скрылся в коридоре. Джинни в рыданиях снова запищала его имя и выбежала следом. Дверь с шумом захлопнулась.

— А теперь объясни мне, где правда?

Гермиона очень осторожно поведала ребятам об игре в «Привыкайте» и только спустя час успокоилась.

***

За две недели события в Хогвартсе переменились. После расставания с Гарри Джинни замолкла. Она избегала друзей и слухи более не распускала. Но почему-то товарищам казалось, что такое затишье наступает только перед бурей.

Тем не менее, популярность Гермионы Грейнджер возросла. Теперь за спинами профессоров о ней шептались не только студенты, но и портреты. Воришка, ветреная девчонка, она, по дополнительным подробностям, родившимся в процессе обсуждения, сама залезла на стол, сама выпросила роль, сама увеличила себе отработки, лишь бы приблизиться к нему, к своему любимому. Существовала и другая версия, что роман меж ними ведется с тех пор, как гриффиндорке стукнуло четырнадцать. Но версия, заставившая Гермиону хохотать, говорила о беременности.

Естественно, ни одним аргументом или фактом утверждения не подтверждались. Да и зачем? В Хогвартсе народ доверчивый. Естественно, при педагогах болтовня затихала, это ведь так, меж собой. Многие не говорили то, о чем шептались в своих комнатах. Но Гермионе хватало и косого взгляда, чтобы узнать об интеллектуальных способностях той или иной когтевранки. Благо, до скандала дело не доходило.

Посовещавшись с директором, Мистер Шарль за завтраками взялся вести речь о деталях пиара. Он раскрыл ученикам предназначение скандалов и интриг и тем самым погасил всяческое желание порочить школу. В конце концов Рите Скитер перестали верить уже после третьей статьи. Никто не желал походить на нее.

Тем не менее в сознании учеников закрепилось шутливо-насмешливое отношение к Гермионе. Снейпа никто не трогал. Если он и знал, то мучил подлецов где-нибудь ночью, без свидетелей, а затем стирал память, чтобы юные садисты наступали на те же грабли вновь и удовлетворяли его маниакальные потребности. Гермиона рассмеялась, когда однажды услышала это от третьекурсниц столь любопытных до сплетен, сколь и пугливых.

Но веселая улыбка быстро меркла, когда она натыкалась на осуждающий взгляд гриффиндорцев. Психологическая ноша становилась непосильной с каждый днем. Гермиона уставала. Постоянно улыбаться, делать вид, что ее не трогают насмешки и шутки — высшее в мире искусство, которым мало кто владел. По ночам её подушка глушила тихие поскуливания.

В связи с этим концентрироваться ни на рунах, ни на Снейпе не получалось. На репетициях за ними наблюдали с особенным вниманием, хоть и побаивались попадаться снейповскому взгляду. Поэтому Гермиона дожидалась отработок, ведь только там она могла снять маску, плюхнуться в кресло и зашутить с профессором назло всем. Но и он изменился. В его словах, движениях, манере говорить скользила то излишняя сдержанность, то грубый цинизм. То он шипел, то напористо смущал, приближая свое лицо к ней. Гермиона заглядывала в черные бездонные глаза, искала в них нежные повадки Антония и не находила. Только на сцене он играл любовно, а здесь показывал себя, Снейпа. Непроницаемого, непонятного и официально-сдержанного.

Редко он таял, когда Гермиона не понимала сарказма и краснела, хлопала глазками и пыталась вникнуть в игру слов. От её неиспорченности он хмыкал, но по-доброму, не как злой профессор, но и не как Антоний Клеопатре.

***

В конце недели, когда Гермиона обзавелась иммунитетом к глупым и жестоким подросткам, когда мысли обрели чёткие формы и когда вернулась сосредоточенность, пришло время подумать о Панси. Её дом тоже подожгли, но не пироманией, а маггловским способом. Все это выглядело странным совпадением.

Гермиона сидела на собрании кружка руноведов и задумчиво смотрела в окно. Если бы не тот случай у кабинета профессора Снейпа, она бы окончательно усомнилась в своих подозрениях и перестала бы думать об этом. Но совпадения, как назло, складывались в единую линию! Снейп как-то замешан!

Минерва с грустью изучала шкатулку и вздыхала. Когда вошел профессор Снейп, она скучающе посмотрела на него, но тотчас выпрямилась. Ее брови изогнулись в удивлении.

Снейп поставил на стол два лукошка малины и фальшиво улыбнулся.

— Для моих любимых дам. Верно, мисс Грейнджер?

Гермиона одарила его тяжёлым взглядом и поджала губы, а затем изящно взяла ягодку и приложила к лицу.

— Таким цветом вы любите мои щёчки, верно? — съязвила она и отшвырнула ягоду назад. Снейп удовлетворённо кивнул, но тотчас сделался официальным и серьёзным.

Минерва вздохнула:

— Мисс Грейнджер, благо, эти слухи обернулись в шутки. Не придавайте этому значения.

Гермиона бессильно зарычала и прошептала:

— Я выдохлась, мэм. Но я постараюсь.

Снейп перевел тему:

— Домшон чист. Это последний, на кого были надежды, — его голос вновь сделался тихим и хриплым, видно, сегодня он слишком много говорил. Мурашки пробежались по ее спине. Она вновь вернулась к тому случаю в подземельях.

Два дня назад Гермиона шла на отработку. Она решила прийти чуть раньше, чтобы избежать любопытных взглядов. Бесили ее глупые девочки, которые постоянно подмигивали ей как бы в поддержку. Сплетницы собирались каждый раз ровно в восемь и не сводили любопытных глаз с нее и профессора.